– Все, Вовка, отвянь. Задрал!
– А что не так? Все зема, сходится. Где зла по уши, там и жаба. И хер ее браток, чем убьешь. Не убиваемая она. По-любому.
Эдик потянулся за рулем так, что хрустнули кости.
– Что-то я за-засиделся, – пробормотал он. – Ног не-не чувствую.
– Притормозим, разомнемся, е-мое? – предложил Протасов.
– Лично я из машины не ногой, – предупредил Планшетов. Справа, слабо освещенный луной, проплыл синий дорожный указатель.
– Южноукраинск, – прочитал Армеец. – Т-тут, Юрик, бо-бояться нечего. Никаких жаб. Стерильная те-территория.
– Почему это?
По-потому, что тут а-атомная станция. Че-четыре реактора типа РБМК.[70] Точно, как в Чернобыле.
– А, – протянул Планшетов. – Тогда ясно.
* * *
Суббота, вечер
Распрощавшись с приятелями, Атасов отправился на Отрадный,[71] в офис подконтрольного правиловцам коллективного малого предприятия «Тинко». Погода стояла погожая, вечер выдался изумительным, но Атасов все же надеялся, что застанет фирмачей на месте. В первую очередь, директора предприятия Сеню Полянского. Вопреки субботе и хорошей погоде. Когда вы еле-еле сводите концы с концами, приходится трудиться и по выходным.
Офис располагался в одном из крыльев детского сада, который в свою очередь дышал на ладан, потому как числился за заводом Точных приборов, пребывавшем в коматозном состоянии. Поднявшись на крыльцо, Атасов дернул дверь на себя. В саду цвела сирень, распространяя дурманящий аромат, но Атасову было не до нее.
Предбанник оказался под потолок забит цветными картонными коробками явно импортного производства. Протискиваясь по оставленному посередине узкому, как траншея, проходу, Атасов представил себя комбатом, пробирающимся с наблюдательного пункта в блиндаж. Это было мимолетное лирическое отступление, которое он себе позволил. Разделавшись с коридором, Атасов очутился в хорошо освещенной комнате. За длинным и широким столом трое парней, по виду студентов-технарей, ловко орудовали отвертками. Стол занимали остовы четырех системных блоков и груда всевозможных комплектующих деталей.
– Вы к кому? – один из студентов обернулся на звук шагов.
– Директор, типа, на месте? – осведомился Атасов.
– У себя в кабинете, – отвечал студент. – А вы по какому вопросу?
Молча отвернувшись, Атасов пошел вглубь комнаты, прислушиваясь к шепоту за спиной.
– Нет, ты видал?
– Цыц, идиот! Это же из нашей «крыши» человек.
– А?
– Два, придурок…
Завидев гостя, директор поспешил навстречу с протянутой для приветствия ладонью и улыбкой, словно приклеенной между щеками. Глаза директора, вопреки улыбке, смотрели тревожно.
– Здравствуйте.
– Здоров, Сеня. – Атасов и директор обменялись рукопожатием. – Не много ли товару взял, а, Сеня? И все, типа, поди, без пошлины?
– Как это? – растерялся директор.
Ладно, типа. – Атасов похлопал директора по плечу. – Проехали. Ты что, типа, «Белое солнце пустыни»[72] не смотрел?
– Смотрел…
– Как, вообще, делишки?
– Бывали получше, – покачал головой директор, – никак. Не идут, хоть ты тресни.
– Да? – прищурился Атасов. – А внешне – не скажешь.
– Затоварка, – пояснил директор. – Торговли никакой. Я думал – февраль провальный. Так еще ничего был в сравнении с мартом.
– А что так? – без особого интереса, а так, приличия ради, спросил Атасов.
– Праздники, – развел руками Полянский. – Праздники виноваты. Как Новый год отмечать начали, так и пошло-поехало. Рождество. Старый Новый. Двадцать третье февраля. Восьмое марта…
– Народ пьет, время идет, типа?
– Ну да, это я еще новых не считаю. Разных там дней святого Валентина и прочих, всех святых…
Ты прямо царь Леонид и его триста, типа, спартанцев, – усмехнулся Атасов. – Там тоже, помнится, проблемы из-за праздников начались…[73]
На лице Полянского промелькнуло удивление.
– Где-то так, – согласился он, – надеемся на апрель, потому что в мае… – И Полянский взялся за голову.
– Надо было водярой заниматься, – сказал Атасов. – Была бы, типа, другая картина. Пулял бы, типа, фуру за фурой, катался на джипе и в баксах купался.
– Это точно, – кивнул предприниматель, – только в нашей стране спокойней пулеметы продавать, чем спиртное.
– И то, типа, верно, – улыбнулся Атасов. – Вот что, Сеня, у меня к тебе, типа, дело. – Атасов подошел к существу вопроса.
– Я слушаю, – напрягся Полянский, не без оснований справедливо предчувствуя мздоимство.
– Ты, типа, свои компьютеры на чем возишь?
– Я?
– На «пирожке»?
Полянскому оставалось лишь кивнуть. Темно-серый «Иж – пирожок» с квадратным грузовым отсеком стоял на подъездной дорожке, прямо под окнами детсада.
– Мне твой пикапчик нужен на сутки.
– Мы, в общем, его каждый день используем… – попробовал возразить директор и осекся под ироничным взглядом собеседника.
– Странно, типа. А говоришь – почина в марте нет…
– Там карбюратор ни к черту. – Полянский словно разжевал лимон. – Какую-то иголку надо менять.
– Плевать, Сеня, на иголку, – сказал Атасов устало. – Давай, типа, гони ключи и техпаспорт.
С Борщаговки Атасов отправился на строительный рынок, в то время именовавшийся «обойным», где обзавелся пронзительно синим пластиковым контейнером для инструментов и трехсотметровой бухтой польского сателлитного кабеля, белого как снег в Антарктиде. Устроив бухту на плече, Атасов добавил к покупкам рулон липкой ленты и баллон желтой автомобильной краски. Побросав приобретения в «пирожок», Атасов заехал в магазин спецодежды, став обладателем канареечно-зеленого комбинезона и кепи того же цвета. Сверившись с часами, Атасов обнаружил, что истратил полдня, и солнце давно прошло зенит. Последним визитом, запланированным Атасовым на сегодня, была поездка в полиграфическую контору. Фирмочка шлепала визитки с календариками, а крышевали ее правиловцы. Так что никаких проволочек не случилось, и вскоре Атасов уже держал в руках запаянную в ламинат нагрудную табличку с размашистой надписью синим по белому:
Европа – Сателлит – Сервис.
Весь мир «в ящике».
Монтаж и наладка спутникового ТВ.
Очень довольный проделанной работой, Атасов вернулся домой и засел за изготовление трафарета.
– Давай, типа, шевелись, – бормотал Атасов, орудуя ножницами по картону.
Солнце как раз садилось за горизонт, когда Атасов, ловко орудуя баллоном аэрозоля, нанес на борта «пирожка» жирные надписи, буква в букву дублирующие пропуск:
Европа – Сателлит – Сервис.
Весь мир «в ящике».
Монтаж и наладка спутникового ТВ.
Покончив с делами, Атасов поднялся в квартиру и распечатал первую бутылочку пива.
Глава 12
«ЧЕРНОЕ» ВОСКРЕСЕНЬЕ, 13-е
Даже какой-нибудь совершенно необстрелянный экономист, позавчерашний студент-двоечник из Нархоза, четырежды отчислявшийся за леность, тупость и, вообще, фактическое отсутствие извилин, и тот знает – наши банки невозвратных кредитов кому попало не выдают. Не при обещанном Никитой Сергеевиче коммунизме проживаем, чтобы каждой твари по потребностям вот так вот взять, и отсыпать. То есть, приходи, кто хочешь, и бери, сколько влезет. Нации, которая некогда поверила подобной галиматье, или, по-крайней мере, сделала вид, что поверила, и товарища Хрущева не повесила на ближайшем фонаре, ничего хорошего ожидать не приходится. Но, это так, к слову. Даже совершеннейшему экономическому профану, выпускнику курсов бухгалтеров-любителей, открытых при бывшем ПТУ (скончавшемся ввиду невостребованности фрезеровщиков с токарями), и тому ясно: чужаку в отечественном банке и дырку от бублика не выпросить. Ни песка в пустыне, ни соленой воды посреди океана. Это, что касается чужаков, которые на невозвратные кредиты зариться – харей не вышли.
Если открыть Большую Советскую энциклопедию на слове «банк», то несложно выяснить, что сам термин происходит от латинского слова «banka», обозначающего лавку менялы. Если прочитать набранную мелким кеглем статью, то станет известно: банк – это обыкновенное предприятие, занятое посредничеством в платежах и кредитах, а также обладающее целой кучей полезных качеств и свойств, без которых нам с вами, Читатель, ну, не продохнуть и точка.[74] Банки необходимы, как расчетные центры. Банки раздвигают рамки товарного обращения черт знает куда, и даже дальше, то есть, за пределы наличной массы денег. Кстати, еще незабвенный товарищ Ленин доказывал, что в эпоху империализма банки, ни много, ни мало, являются узлами капиталистической экономики, обеспечивающими финансовой олигархии господство в политической жизни. Мнение небесспорное, конечно, с учетом навороченных стариком впоследствии дров, но, положа руку на сердце, признаем, что Ильич не всегда нес ахинею. Бывали у него и просветления.
