Тот кивнул и открыл свою папку. Пошуршал бумагой и начал монотонно перечислять обстоятельства дела:
— Гражданка Зоя Звездная, выпускница детского интерната номер шестьсот девять, получила однокомнатную квартиру по ордеру номер такой-то. Договор социального найма заключен сразу же по заселении. Номер, дата… — Он переворачивал страницы с закладками. В это время дверь приоткрылась, и в ней показался уже знакомый Павлову мужчина, искавший вход в суд.
— Простите! — он виновато оглядел судей. — Это двести сорок девятый зал?
Председатель наклонил голову:
— Да. Номер на двери. Вы по какому делу?
Павлов мысленно зааплодировал: для прерванного судьи это было удивительно вежливо.
— Я, собственно, от прокуратуры, — пояснил недавний попутчик, — мне поручили выступить по делу некой гражданки Звездной. Извините, я просто первый раз в городском суде. Недавно пришел на работу в прокуратуру города. О!.. — Он увидел Павлова и удивленно замолчал.
Артем тоже подивился такой неожиданной встрече, а еще больше тому, что в прокуратуру после ее разделения на следствие и надзор стали приглашать вполне солидных и уже состоявшихся специалистов, а не только карьерных следователей.
— Так проходите же, прокурор. Нам вас и не хватало, — чуть саркастично обрадовался председательствующий. — А вы, Геннадий Евгеньевич, продолжайте. Прошу!
— Угу! — отозвался судья-докладчик, откашлялся, поворочался, пошелестел бумагой и продолжил: — Гражданка Звездная занимала квартиру двадцать месяцев. За это время накопился долг по оплате коммунальных услуг. Также поступали жалобы соседей. Точнее, одной соседки. Гражданка Малявина участвовала в процессе в качестве третьего лица на стороне истца. Приведенные факты нашли подтверждение в судебном заседании. Представлены акты о разрушении балкона, сантехнического оборудования, лестничной площадки. Заявление о выселении без предоставления жилого помещения подано в установленном порядке, с соблюдением необходимых процессуальных требований. Заявитель — муниципалитет требовал выселения в соответствии с требованиями Жилищного кодекса. Суд первой инстанции удовлетворил иск. Адвокат Павлов в защиту интересов гражданки Звездной направил жалобу. Просит решение отменить и принять новый судебный акт. Признать выселение незаконным. Представлены документы об оплате задолженности по коммуналке и также заключение из Минстроя по указанным в иске разрушениям. Больше никто жалоб не подавал. Все!..
Докладчик захлопнул папку и посмотрел на председателя. Тот кивнул и достал лист с определением суда.
— Так. В судебное заседание приглашены. Заявитель — муниципалитет. Где они? — Он поднял голову и осмотрел зал.
Никто не отзывался, и он снова кивнул:
— Так. Извещены. Повестка вручена. Нет представителей. Значит, без уважительных причин. Третье лицо Малявина?
Он снова поднял взгляд в зал. Толстухи, виденной Павловым на лестнице Арбатского суда, тоже не было. Судья снова что-то черкнул в своем листке.
— Тоже нет. Повестка вручена. О дате и месте извещена. Явки нет. Дальше. Прокуратура…
Он качнул головой опоздавшему прокурору. Тот уже расположился за столом напротив Павлова и почему-то улыбался.
— Да-да. Я здесь, — откликнулся он на призыв судьи.
— Хорошо. Гражданка Звездная извещена. Где она?
— Я! — встал Павлов.
Судья поднял брови.
— М-м-м. Значит, адвокат. Хорошо. Ваша доверительница сама будет участвовать?
— Нет. Я представляю ее интересы и свою жалобу, — сухо ответил Артем. Он уже понимал, что Зойка не придет.
Председатель наклонился по очереди к каждому из судей. Направо, а потом налево. Кивнул адвокату и произнес всем в зал:
— Присаживайтесь. Итак, несмотря на отсутствие заявителя и третьей стороны, суд, совещаясь на месте, определил приступить к слушанью дела. Прошу вас, адвокат. Ваша жалоба — вам слово, — и выразительно посмотрел на часы.
Обычно в кассации давали выступить не более пяти минут. Рекорд адвоката Павлова состоял в двадцати двух минутах. Да и то он случился из-за явной симпатии председательствовавшей дамы, которая не скрывала удовольствия, выслушав его речь. Ну и готовился он, действительно, хорошо. Не то что сейчас. Трех минут ему было даже много.
Павлов быстро изложил суть жалобы — все, что узнал от Зойки в их единственную проведенную вместе ночь. Процесс был однобоким. Звездной не дали возможности представить свои доказательства, не предложили добровольно погасить долг. Сам по себе долг образовался не по ее вине, а по недосмотру бухгалтерии жэка, которая не сообщила, что в квартире установлен счетчик на воду и газ. Плюс неправильные реквизиты для оплаты. Зойка пыталась пару раз оплатить по ним счета, да сберкасса возвращала платежи. И она просто плюнула в свойственной ей манере на эти проблемы. Сейчас все долги погашены, но квартира для квартиросъемщицы Звездной оказалась недоступна. Приставы слишком скоро исполнили еще даже не вступившее в законную силу решение суда. На основании этих доводов адвокат от имени бывшей детдомовской воспитанницы требовал решение отменить и дело прекратить.
— Спасибо за внимание. У меня все, уважаемые члены судебной коллегии.
Артем сел, и судьи переглянулись. Председательствующий что-то пометил, пошуршал бумагами и сделал жест в сторону прокурора:
— Прошу вас, представитель гособвинения.
— Спасибо. Мне как-то непривычно обвинять. Хотя я в своей прошлой профессии много расследовал строительных аварий, ЧП и прочего, — начал свои рассуждения новоиспеченный прокурор.
— Простите, а вы можете сказать, сколько происшествий вы расследовали за свою строительную практику? — неожиданно перебил его молодой судья.
Председатель укоризненно бросил короткий взгляд на него, но тот продолжал нахально глазеть на прокурора. Такое поведение в принципе считалось недопустимым. Но, как известно, судьям можно практически все, и прокурор должен был отвечать.
— Да точно не помню. Но, вне сомнения, более тысячи.
Зал восторженно ахнул. Такой опытный специалист был редкостью. Молодой судья покраснел. Он явно собирался уязвить начинающего пожилого прокурора.
— Можно продолжать? — спросил прокурор, и председатель кивнул:
— Да-да, конечно!
— Я познакомился с жалобой и делом. Мое мнение — не все соответствует действительности. Есть натяжки. Есть явные нестыковки.
— Простите, — снова выскочил молодой судья, — я вас правильно понял, что жалоба не подлежит удовлетворению, по-вашему?
Он явно рвался поскорее зарубить дело. Двое других судей такой прыти не проявляли и даже вроде были недовольны чрезмерной активностью коллеги, но… молчали.
Прокурор, доброжелательно улыбаясь, замотал головой:
— Нет-нет. Вы не так меня поняли. Я имел в виду решение суда. Как можно на таком акте комиссии строить такое важное решение?! Человека выселяют. За что? За то, что дом старый и разрушается лестничная клетка. Я знаю такой тип домов. Это их хроническая болезнь. Именно лестничные площадки и балконы. Все в точности по учебнику сопромата! Девушка не виновата. Эти соседские жалобы вообще надуманные. А вот заключение специалиста из нашего… извините, из Минстроя очень четкое и точное. Так что, извините, я, видимо, неправильно выразился. Жалобу адвоката, мне кажется, надо удовлетворять.
«Победа…» — мысленно зафиксировал Артем.
После такого емкого выступления добавить что-то было сложно, очень сложно. А главное, заинтересованные в отъеме квартиры лица заранее решили, что дело выиграно, в суд не явились, а потому и надавить на судей не могли. Зойка выигрывала по всем позициям, и это понимали не только Артем и прокурор, но и судьи.
— А девушку надо вселить домой, — подвел последнюю черту прокурор. — Пусть живет. Она и так натерпелась в жизни. — Он вздохнул и добавил: — Я знаю. Сам в детдоме был после сталинских репрессий.
Сзади всхлипнули, и прокурор, судья, Артем, а затем и все присутствующие повернули головы к дверям. У входа в зал заседаний яростно растирала непрошеные слезы Зойка Звездная.
С тех пор как Лида и Лялечка Губкины, потеряв квартиру и Николая, вернулись из так и не ставшего им родным Жгутова, они жили у матери Артема. Павлов сам отвез их к матери на дачу, где они и зажили в мире и согласии. Василиса Георгиевна заботилась о девочке и опекала ее молодую маму, и обе женщины не могли нарадоваться успехам Ляли, которая уже сама складывала из кубиков яркие картинки. Лида помогала по дому и усердно осваивала молитвенные правила, которым ненавязчиво учила ее мама Артема. Вот и в этот вечер, уложив дочку спать, Лида склонилась над псалтырем, и едва она задумчиво повела пальчиком по старославянским завитушкам, в торшере — с треском и громким хлопком — разорвалась лампочка.
