С каждым ее движением лицо Лиды постепенно розовело. Дрогнули и открылись веки. Зрачки увеличились — до предела, так что радужной оболочки стало не видно. И почему-то именно теперь стало видно, насколько у Лиды красивое, идеальное по форме лицо. Ровный овал, чуть заостренный подбородок, аккуратные славянские скулы, тонкие ниточки-брови, которые даже не знали процедуры «выщипывания», длинные бархатные ресницы и красивый классический нос. Такой показывают в пластических клиниках:
— Желаете нос, как у Клеопатры? Или от Нефертити?
Лида, с точки зрения пластических хирургов, была для них «запретным плодом».
— М-м-м. Ах! Простите… — еле слышным шепотом возвестила о своем пробуждении Лида.
Сознание вернулось, но чувства еще не слушались ее. Она всхлипнула, и слезы градом покатились по ее бледно-розовым детским щекам. Артем совершенно растерялся. Он не понимал, что из рассказанного им стало причиной внезапного обморока. Расспрашивать было глупо и неуместно, тем более что мама хмурила брови и делала ему запрещающие жесты головой и глазами:
— Уйди! Отстань! Не сейчас!
Артем раздраженно пожал плечами и вышел на кухню. Поставил чайник на газовую плиту и сел слушать, как поет голубенький огонек в конфорке.
— Ну и как с ними быть? — покачав головой в такт мыслям, обратился он к закипающему чайнику. — Правду не рассказывать? Плохо! Рассказывать? Еще хуже! Вот же засада!
Он повернул ручку подачи газа, и огонек на прощание издал легкий хлопок и исчез. Зато продолжал петь вскипевший чайник. Он веселился и трубил гимн всем живущим в этом уютном доме.
— Не свисти! Денег не будет, — погрозил ему пальцем Артем.
Тот послушался и затих. Павлов быстро поставил на большой серебряный поднос чашки, заварочный чайник, печенье, варенье, мед. Взвалил свой сладкий груз на вытянутые руки и, подхватив недавнего солиста кухонной филармонии свободными пальцами, двинулся в комнату к женщинам.
— Чаек! По семь копеек за стакан. Угощайтесь, девушки!
Женщины так и сидели рядом. Мама обняла Лиду, которая хотя и перестала плакать, но продолжала вздрагивать всем телом. Павлов поставил поднос и чайник. Замер посреди комнаты, и мама махнула ему рукой:
— Темочка, иди спать в свою комнату. Оставь нас.
— Даже чаю не попили, — заворчал адвокат и послушно удалился в маленькую комнатушку, в которой в детстве проводил по три летних дачных месяца.
В те времена одним из любимых занятий Артемки было строительство кирпичных домиков. Он сделал специальную формочку размером в четверть спичечного коробка и заготавливал кирпичики. Затем обжигал их в специальной печке-домне, построенной на улице из старого дырявого ведра. Когда набралось больше тысячи кирпичей, мальчик выстроил полноценный кирпичный домик, накрыл его балками, поставил стропила и покрыл рубероидом и черепицей. Даже мини-окошки врезал и навесил дверку. Именно этот мини-коттедж первым и встретил адвоката. Домик запылился, но стоял по-прежнему крепко и надежно.
— Ну, здравствуй, моя первая недвижимость. — Артем приложил руку к виску руку «козырьком». — Дай бог, чтобы не единственная, — вздохнул он и повалился, даже не раздеваясь, на кровать.
Через минуту адвокат спал глубоким сном усталого, измученного человека.
Станислав эту ночь надеялся провести у тетки. На самом деле она была вовсе не теткой, а бывшей женой двоюродного дядьки, который давным-давно с ней не жил. Одинокая старуха вредного норова пускала Станислава редко и за определенный набор услуг. В последний свой визит недели четыре назад Станиславу пришлось врезать новый замок и заменить потекший кран в ванной. Он не был ни сантехником, ни столяром. Но если хочешь получить кров хоть на одну ночь, то научишься и петь, и танцевать па-де-де. Голод, как известно, не тетка, а вот хоть и не родная, но все же тетка наливала тарелку кислых щей, две котлеты с пюре давала и допоздна поила вкусным чаем с мятой и малиновым вареньем.
Стас вздохнул и закашлялся. Проклятая чахотка съедала его живьем. Доктор, которого посоветовал адвокат Павлов, выписал отличные модные лекарства. Первая пачка из двенадцати доз сделала свое благоприятное дело. Кровь перестала выступать при каждом кашле. А на вторую пачку денег у Стаса уже не нашлось. Заработать было негде. Взаймы взять не у кого. Оставалось ждать пенсии. Она хоть и маленькая, как у каждого инвалида-третьегруппника, но регулярная. Правда, до нее еще оставалось две недели.
Зимнее промозглое московское утро встречало вовсе не прохладой, как в песне, а черной мрачной сыростью и холодом. Стас поежился на пронизывающем ветру и набрал СМСку — запрос оператору связи. Тут же пришел ответ: «Баланс вашего счета: 34 руб. 55 коп. Отключение ожидается через 1 день».
— Жабы! Еще вчера вечером было пятьдесят. Куда сожрали шестнадцать рублей? — он стиснул мобильник так, словно хотел задушить его или выдавить пропавшие деньги.
Часы возле входа в метро светились едким красным неоном: «08:20». Вредная тетка рано вставала и уходила торговать на ближайший рынок. Приработок к пенсии. Поэтому племяннику пришлось убраться затемно. Стас набрал еще одно CMC-сообщение. Отправил по адресу, обозначенному как «ПЕТЯ активист». Через минуту раздался звонок.
— Алло, Станислав? Это я, Петя. Чего рано так? — ворчал абонент.
— Нормально. Кто рано встает, тому любая дает. Ха-ха, — хотел было засмеяться Стас и зашелся тяжелым кашлем. — Кхе-кхе-кха.
— Ну, вот опять тебя разрывает. Лечиться тебе надо, Стас.
— Не твоего ума дело. Петя, собирай актив. Надо действовать. Этому Павлову только пиар был нужен. Видел же, что я интервью даю, нет, надо и ему свои пять копеек вставить. А теперь мы ему неинтересны, — прохрипел Стас.
— Ладно, Стас, ладно. Не кричи. Сейчас всех соберу. Когда и где? — отбивался Петя-активист.
Он привык к вспышкам ярости Станислава. От больного человека что еще можно ожидать? Петя вздохнул. Для него потерянные в жилищной пирамиде десять тысяч долларов не были критичной суммой. Он хоть и не зарабатывал многие тысячи, но все же сильно от жуликов-девелоперов не пострадал. В актив вошел сам, инициативно. Надеялся быть в числе первых, когда начнут выплачивать возвращенные деньги. Но пока никакими деньгами и не пахло. Петр продолжал ходить на митинги и собрания. Ему это даже нравилось. И работе вэб-дизайнера не мешало.
— Обзванивай всех наших, — распорядился Стас. — Собираемся завтра в два часа. Позже нельзя. От каждой десятки по одному человеку. Старшие групп приходят обязательно. Только место надо выбрать. На улице холодно и слишком привлекает внимание. Хорошо бы зал какой-нибудь актовый. В школе? Нет, уроки еще идут. А Лариса Ивановна может дать читальный зал?
Лариса Ивановна была такой же активисткой, потерявшей все свои сбережения в одном из мыльных девелоперских пузырей. Она работала заведующей библиотекой и активно помогала своим товарищам отстаивать права и интересы вкладчиков. На стихийном митинге возле ГУМа она тоже присутствовала.
— Думаю, сможет. Никогда не отказывала раньше. Давай туда всех я и направлю? — подхватил Петя идею Станислава.
— Хорошо. Мне позвони, когда всех оповестишь, а то у меня кризис. Кх-кха! — снова закашлялся Стас.
— Слышь, Стас, давай я тебе кину сто рублей? Хочешь из общественных? — предложил Петя.
Он не был жадным, но и транжирой прослыть не хотел. Общественные деньги, собранные активом, по сто рублей с каждого соинвестора, тратились исключительно на нужды неоформленной организации обманутых дольщиков. Бумага, конверты, почтовые отправления и другие мелкие траты оформлялись тщательным образом. Отчитывались еженедельно перед общим собранием. Любая новая информация, касающаяся строительных дел, распространялась со сверхзвуковой скоростью. Не успевал человек и рта открыть, как глаза и мимика выдавали его с головой. Правда, плохих вестей было гораздо больше. Единственной положительной новостью последнего времени был визит адвоката Артема Павлова к президенту страны и разговор про нужды дольщиков.
— Общественные деньги не трожь! Если хочешь помочь — помоги, а в общак руку не запускай, — жестко запротестовал Станислав. — Собирай людей! На собрании разберемся. Пока!
— Артемушка, сынок! Очнись.
Мамин голос звучал настойчиво, но ласково — как в прежние времена, и Артем скуксился, как в детстве, и заныл:
— Ну-у-у! Ма-а-а-ма-а-а! Дай поспать, — он открыл глаза и не узнал привычной обстановки. Вскочил на кровати, ощупал себя. Почему-то лежит в костюме, не раздевшись. В комнате темно. Рядом стоит мама.
— Мама? Где я? — не постеснялся спросить Артем.
— Охо-хо. Сына, сына! До чего ж ты себя довел. Успокойся. Ты дома. Уснул в ботинках и костюме. Ужас!
