Эмиссары «Торгового Дома Бонифацкого» без особого труда сговорились с Яковом Гринштадтом, хозяином посреднической конторы из Хайфы, оперирующей на международном рынке металла.
Первая же сделка принесла участникам солидные барыши, распределившиеся, в разных долях, у кого по карманам, а у кого и по оффшорам Средиземноморского бассейна. Яков Гринштадт приобрел фешенебельное бунгало в Эйлате, окнами на Красное море. Бонифацкий предпочел инвестировать заработанные деньги в недвижимость Сен-Тропе.[100] Не последнюю роль в выборе сыграл замечательный французский сериал про тупых жандармов с участием неподражаемого Луи де Фюнеса,[101] от которого Боник в юности покатывался со смеху. Сын директора комбината тоже не остался в накладе, поменяв унизительную черную «Волгу» на блатной вороной «Мерседес». Генка Дворцын купил для «Арники» трех комнатную квартиру в центре. И один комбинат остался с носом.
За первой сделкой последовала вторая, после чего заводская касса оскудела настолько, что оказалась неспособна выплачивать работягам даже гробовые. По понятным причинам это обстоятельство никого не трогало. Правило легендарного шефа из кинофильма «Бриллиантовая рука», ратовавшего за то, чтобы «ковать деньги не отходя от кассы», претворялось в жизнь с такой методичной последовательностью, что к марту 94-го года промышленный гигант дышал буквально на ладан.
В общем, все складывалось просто изумительно, корова умирала, но давала молоко, когда система выдала первый сбой.
Тут небольшая заминочка, С металлом… – Гена звонил из Киева, и его голос дрожал. Это дрожание, сопровождаемое заверениями, что все, в общем и целом «ол райт», заставило Бонифацкого вскочить с кресла.
Не понял?! Какая еще заминочка? О чем ты болтаешь?!
Ну, с отправкой товара. Всего на два, три дня задержка. Ну, максимум, на неделю.
На сколько?! – задохнулся Бонифацкий.
Ты не волнуйся, Вацик. – Просил Гена. – Ты же меня знаешь.
А я не волнуюсь, – ледяным тоном сообщил Боник. – Что мне волноваться? Мои партнеры – серьезные бизнесмены. Западные, а не наш брат Иван Сиволапов. С мотыгой. За каждый день просрочки неустойка. Калькулятор под рукой имеется? Давай считай.
Заплатишь из своего кармана, Геша. Уразумел?! – повысил голос Бонифацкий, в то время как Дворцын трудился над вычислениями. Не требовалось обладать познаниями в математическом анализе, чтобы прикинуть: сумма набегает кошмарная.
Бонифацкий повесил трубку. Разговор отложился на пару дней.
* * *
Ну? – спрашивал Бонифацкий послезавтра.
У нас проблемы, Вацлав, – упавшим голосом сообщил Гена.
У тебя, – аккуратно поправил Боник. – У тебя проблемы, Геша.
Слушай, Вацик?! – завизжал Дворцын, у которого сдали нервы. – Мне не до твоих угроз, понял?! У нас проблемы, я сказал!
А кто тебе угрожает? – осведомился Боник. – Тут Яков Гринштадт звонил. О тебе спрашивал. Ты знаешь, кто за ним стоит?!
Я здесь причем?! – взвыл Дворцын. – На комбинате проверка. Прокуратура под генерального копает. УВД подключилось. Счета заморозили. Склады к чертям собачьим опечатали. Что я сделать могу?!
Что хочешь! – в свою очередь взвился Бонифацкий. – На дружков своих драных из хозрасчетного центра дави! Даром они, что ли, булку с маслом жрут?!
Связи нет! – стонал Дворцын.
Мне начихать! – сорвался Бонифацкий, и обрушил трубку на рычаг.
Кинули?! – захрипел Витряков, прислушивавшийся к разговору.
Возможно, Леня. – Вацик пожал плечами. – Большой вопрос, кто?!
Он попробовал позвонить в Пионерск, но телефоны директора комбината молчали.
* * *
На следующий день ситуация изменилась к худшему. Куда-то запропастился Дворцын. В «Арнике» с угрожающим постоянством заработал автоответчик. Мобильный Гены онемел.
Глагол «кинули» приходилось, хотя бы разок, произносить едва ли не каждому отечественному предпринимателю. Вацлав Бонифацкий вынужден был признать, что и он не исключение из правила.
Кинули! – сказал Боник, потея от симбиоза бессилия, ярости и страха. Он, конечно, еще не чувствовал себя коматозником, очнувшимся после летаргического сна в гробу, но, лиха беда начало.
Суки, б-дь! – зарычал Витряков. – Кто, Вацик?!
Это был хороший вопрос. Если Геша не врал, то корень проблемы рос из Пионерска. Или, вообще из Киева, при худшем раскладе. Если врал, то, очевидно, вел какую-то свою, рискованную игру. Разбираться следовало на месте. Бонифацкий последние дни только и делал, что висел на телефонах, все трубки пообрывал, да бестолку.
Выезжай в Киев, Леня, – сказал Бонифацкий, пытаясь совладать с болтанкой, устроенной расшатавшимися нервами.
Может, сразу в Пионерск?
Хочешь, чтобы тебя там за задницу взяли?
Всех нас рано или поздно возьмут. – Темная и мятежная душа Витрякова болела фатализмом, время от времени. – Если мусора серьезно возьмутся, они на нас так и так скоро выйдут.
Бонифацкий призадумался. Вообще-то времена стояли такие, что фискальным структурам материковой части страны было совсем непросто взять в оборот ту или иную финансовую структуру с полуострова. С другой стороны, заказ трусить Пионерский металлургический мог поступить с такого высокого этажа государственной власти, для которого Сиваш не помеха, а лужа. Как бы там ни было, для начала не мешало переговорить с Дворцыным, чтобы внести хоть какую-то ясность.
Выезжай в Киев, Леня. Найди Гешу и труси, как грушу.
Жопу свою, б-дь на х… не узнает.
Не перестарайся, пожалуйста.
Не перестараюсь. Я его в пол болта трахну.
Боник с опаской покосился на партнера.
А ты? – спросил Витряков.
Яков Гринштадт на ушах. Иностранца из себя корчит. Попробую его урезонить. Выезжай, Леня. Не тяни резину.
* * *
2-го марта Витряков и еще пятеро головорезов, среди которых Филя Шрам казался, разве что первым среди равных, втиснулись в черный джип «Форд Эксплорер» и отбыли по маршруту Ялта-Киев. Затратив около десяти часов на дорогу, они 3-го достигли столицы, где остановилась в двух люксах гостиницы «Украина». Поскольку солнце к тому времени зашло, дела волей-неволей пришлось отложить на утро. Вызвонив по газете «РИО» «массажисток», приятели прогудели всю ночь, нажравшись и натрахавшись до упаду. Денег, выданных Бонифацким в дорогу, тоже было растранжирено немало.
* * *
пятница, 4-е марта, позднее утро
Поздним утром следующего дня, наглотавшись по привычке аспирина, Витряков в сопровождении своих людей, отправился в офис «Арники». Взлохматив волосы обомлевшей секретарше, Леня, сумрачно улыбаясь, прошел в кабинет директора, на беду оказавшегося на месте. Шрам двигался следом, как тень.
Здоров, Геша! – пролаял Витряков, бесцеремонно усаживаясь напротив. – Не ждал, б-дь н х…?
Директор стал бел, как мел, из чего следовало, что внезапность, про которую так любят толковать военные, достигнута Витряковым вполне. При виде Лени Дворцын прикусил язык и почти перестал дышать. Хоть бери, и зеркальце подставляй.
Ну? – еще шире осклабился Витряков, – даю тебе две минуты. Потом сразу стволом в морду.
Воды в рот набрал? – с издевкой добавил Леня, потянувшись за пистолетом.
Может, у него член во рту? – Шраму не терпелось начать.
Может, сейчас будет, – согласился Леня, и тут на сцене возникла секретарша. Она неправильно оценила обстановку, без чего не принять верного решения. Девушка последовала за бандитами с маской праведного негодования на лице. Маска была тем более надменной, потому как секретарша, от случая к случаю спала с директором. Чувствуя себя на привилегированном положении (всего двадцать два, а уже, поди ж ты, с самим генеральным трахается), секретарша вломилась в кабинет, пылая праведным гневом.
Геннадий Петрович?! – начала она, – я им сказала, что вы… – договорить она не успела. Шрам выбросил вперед правую, и его пальцы стиснули ее кадык.
Жопе слова не давали, – назидательно бросил Шрам.
А ну, сидеть! – рявкнул Витряков, когда директор предпринял неуверенную попытку подняться. Леня вытащил из кобуры пистолет, передернул затвор и упер ствол в лоб Дворцыну. Тот мешком повалился обратно. Тем временем лицо секретарши приобрело пепельно-сизый оттенок, а изо рта побежала тонкая струйка слюны.
Сейчас задохнется, – предупредил Витряков. Шрам разжал пальцы. Девушка отшатнулась с быстротой сорвавшейся с крючка форели, ловя воздух ртом.
С интересом наблюдавший за ней Шрам отделился от стола, шагнул к секретарше и залепил ей оплеуху. Девушка повалилась на колени.
Пожалуйста, не надо!.. – взмолилась она.
Что значит, не надо? – оживился Шрам. – Только что такая, б-дь, деловая была, а теперь уже не надо? Да еще и пожалуйста. – Леня? У нас время есть?…
Есть. А что?
За щеку возьмешь? – Шрам в упор поглядел на девушку. Секретарша отвечала мычанием.
