Казалось бы, Рэдклифф все предусмотрел и просчитал. Был уверен, что Митчелла осудят и полиция закроет дело. Хотел твердо убедиться, что никаких дальнейших расследований проводиться не будет. Расследований, в ходе которых мог вскрыться шантаж и истинный мотив убийства Барлоу. И эти нашептывания и угрозы Рэдклиффа в мой адрес, все эти чересчур тщательно подготовленные им подстат вы привели в конечном счете к его поражению. Без этого — я был в том совершенно уверен — Стив Митчелл начал бы сейчас отбывать пожизненное заключение за решеткой, а я стал бы одним из свидетелей обвинения и детально описывал бы в суде мою встречу со Скотом Барлоу в раздевалке ипподрома Сэндоун-Парк.
Ирония судьбы крылась в том, что все попытки противодействовать правосудию привели к обратному. Правосудие восторжествовало.
Судебное заседание возобновилось ровно в два, и мне не пришлось подавать представления. Судья сразу же попросил обвинение высказать свою позицию, и королевский адвокат поднялся и сказал, что возразить на доводы защиты ему нечего. Тогда судья отдал распоряжение присяжным вынести Стиву Митчеллу вердикт «невиновен», и его тут же освободили прямо в зале суда.
Слухи о неожиданном повороте дела распространились быстро, и когда мы с Брюсом и Стивом Митчеллом примерно в три вышли из здания суда, нас тут же окружила целая толпа репортеров и телеоператоров с камерами. Они просто ослепили нас вспышками. Сэр Джеймс Хорли, королевский адвокат, подумал я, улыбаясь в камеру, будет просто взбешен, увидев вечером в новостях этот репортаж. Он упустил свой шанс покрасоваться на экране.
Пробираясь через это море людей, Элеонор крикнула, что сейчас подгонит свою машину. Поймать такси при таком скоплении народа было нереально.
— Осторожней! — крикнул я ей вслед, думая о Джулиане Тренте, но она уже растворилась в толпе.
Стив и Брюс отвечали на вопросы до тех пор, пока оба не охрипли. Говорить приходилось громко, перекрывая шум движения, разговоры и возгласы. Даже ко мне прицепился какой-то репортер, попросил ответить на пару вопросов. Я был осторожен и очень сдержан в своих комментариях, чтобы не попасть в неловкое положение на следующем процессе. А вот для Стива Митчелла сдерживающих факторов не существовало. Он, не стесняясь в выражениях, прошелся по разрушенной репутации Роджера Рэдклиффа, при этом даже умудрился дать несколько нелестных отзывов о бывшем своем сопернике Скоте Барлоу. И снова отметил я преимущества английского законодательства: мертвые не могли подать в суд за оскорбление.
Время эфиров и написания очерков для газетных статей близилось неумолимо, репортеры начали расходиться и наконец оставили нас в покое.
— Здорово, черт побери, Перри! — воскликнул Стив Митчелл, крепко пожимая мне руку. — Почти то же самое, что выиграть Национальные скачки! Огромное тебе спасибо.
Я не стал говорить ему об оплате моих услуг, во всяком случае — пока.
Брюс и Стив ушли вместе, решили прогуляться, я же вошел обратно в здание суда и стал дожидаться Элеонор.
И решил позвонить отцу.
— Привет, пап, — сказал я, когда он ответил. — Ну, как дела?
— До чего же хорошо дома! — ответил он. Сердце у меня тревожно забилось.
— Что значит — хорошо дома? — спросил я.
— Да я ввалился буквально десять минут назад, — радостно сообщил он. — Выехал из гостиницы, как только получил твое послание.
— Но я не отправлял никакого послания.
— Ну, как же не отправлял! — укоризненно заметил он. — Вот по этому самому телефону. Текстовое сообщение или как его там. Погоди. — Я слышал, как он нажимает на кнопки. — Ага, вот оно. «Привет, пап. Все хорошо. Пожалуйста, возвращайся домой как можно быстрей. Люблю. Джеффри».
— Когда ты его получил? — спросил я.
— Сегодня утром, примерно в половине одиннадцатого, — ответил он. — Сам знаешь, в наше время на стареньком «Моррисе» быстро не доедешь.
В половине одиннадцатого Рэдклифф уже начал давать свидетельские показания. Стало быть, сообщение это отправил Джулиан Трент.
— Я же просил тебя никому не говорить, где ты находишься.
— Я и не говорил, — обиженно произнес он. — Никто, кроме тебя, не знал, где я нахожусь. Причем до сих пор в толк не возьму, почему это так важно.
— Но кто-то еще знал этот номер телефона? — спросил я.
— А, ну да, вспомнил. В субботу позвонил и дал его Берилл и Тони, — сказал отец. — Это мои соседи. Ну, знаешь, на тот случай, если чего случится с домом…
И вот я представил, как Джулиан Трент, весь такой вежливый и любезный из себя, приезжает в эту уединенную деревню и начинает расспрашивать соседей, не знают ли они, куда уехал мистер Мейсон. При этом наверняка представился внуком мистера Мейсона, сказал, что решил заранее не предупреждать деда о приезде, сделать ему сюрприз. Ну и, конечно же, они расчувствовались и дали ему номер телефона.
— Послушай, отец, — сказал я, — немедленно уходи из дома. Садись в машину и поезжай куда-нибудь, но только не оставайся в доме! Или же беги к соседям, Берилл и Тони. Сиди у них. Пожалуйста, прошу тебя, уходи из дома!
— Да какого черта? — раздраженно проворчал он. — Едва успел войти, и вот тебе…
— Папа, прошу, делай, что тебе говорят. Сейчас же, сто минуту!
— Ну, ладно, — буркнул он. — Только выпью чашечку чая. Как раз поставил чайник на плиту.
— К черту чай, папа! — завопил я. — Оставь его! Уходи! Пожалуйста!
— Ладно, — в голосе его слышалось крайнее раздражение. — Странный ты все-таки у меня мальчик.
— Да, пап. И телефон возьми с собой. Перезвоню через несколько минут.
К зданию суда подъехала Элеонор, увидев ее машину, я торопливо заковылял на костылях к выходу.
— Поехали! — едва усевшись, скомандовал я. — Прямо!
— Нельзя, не могу, — ответила она и указала на знак. — Здесь проезд только для автобусов и такси.
— Плевать! — сказал я. — Думаю, Джулиан Трент сейчас ошивается где-то возле бунгало отца.
Она покосилась на меня, потом снова стала смотреть на дорогу.
— Но ведь твой отец до сих пор в Девоне.
— Если бы! — с досадой воскликнул я. — Он вернулся домой. Сегодня утром Трент послал ему текстовое сообщение якобы от меня, где просил немедленно возвращаться домой.
— О господи… — пробормотала Элеонор и выжала педаль газа.
— Надо звонить в полицию.
Я набрал 999, оператор ответила почти сразу же.
— С какой службой соединить? — спросила она.
— С полицией, — ответил я.
Элеонор ловко объехала несколько металлических тумб, а затем направилась по Корнмаркет-стрит, которая обычно предназначалась только для пешеходов. Но что поделаешь, то бы самый короткий путь проезда через центр города. Несколько человек оглянулись нам вслед, послышались даже возмущенные крики, но, как ни странно, никто нас не остановил, и вот вскоре мы уже мчались по Сент-Джайлс, на север от центра города.
Я услышал, как ответил дежурный полицейский и девушка-оператор продиктовала ему мой номер.
— Да? — сказал он. — Чем могу помочь?
Я пытался объяснить ему, что мой отец находится сейчас один в доме, что ему грозит опасность — от человека, который может пробраться в дом в любой момент. Надо было солгать им, но я, как полный дурак, сказал правду.
— Так пока, на данный момент, этого человека в доме нет? — спросил полицейский.
— Нет, — ответил я. — Но он наверняка прячется где-то поблизости, наблюдает, ждет.
— Но к чему ему это, сэр? — спросил он. Что я мог ответить на это?
— Просто я так думаю, сэр, — ответил я.
— Но мы не можем рассылать полицейские машины по всей стране лишь на основании того, что кто-то думает или решил, что состоится нападение. Сами понимаете, сэр.
— Послушайте, — сказал я. — Я барристер, в настоящее время работаю в Королевском суде в Оксфорде, и поверьте: у меня есть все причины думать, что отцу моему грозит нешуточная опасность. Я уже еду к нему, но добираться осталось минут двадцать, если не больше. Так что очень прошу: вышлите патрульную машину. Немедленно!
— Сделаю, что смогу, сэр, — пообещал он. — Уже зафиксировал ваш вызов как срочный, но понадобится время, чтоб найти свободную машину с патрульными и отправить ее в Нортхэмптоншир. — По сути, это означало, что полицейские будут там не скоро. — Может, вы перезвоните нам, сэр, когда прибудете на место?
— Безнадежное дело, — заметил я Элеонор, отключаясь. — Смотри, тут установлена камера для измерения скоростей!
Она ударила по тормозам, и мы проползли мимо желтой коробки со скоростью не больше тридцати миль в час. И как только миновали ограничитель, машина вновь устремилась вперед на бешеной скорости.
Я снова набрал номер сотового телефона отца.
— Ты выходишь или нет? — спросил я, когда он ответил.
