Скинув хромовые сапоги, Рекрут лежал на кушетке в одной белой рубахе с заложенными под голову руками. Глаза его были прикрыты, но Резо знал, что подельник не спит. Время от времени Рекрут менял позу и подхватывал с пола бутылку вина. Сделав глоток или два прямо из горлышка, он ставил бутылку на прежнее место и вновь возвращался в состояние блаженного покоя.
Сам Резо, сидя за столом справа, был занят куда более важным делом. Уверенно сжимая двумя пальцами штопальную иглу, грузин старательно наносил крап на рубашку одной из карт. Рисунок не должен был повторяться, и Резо пристально следил за этим.
– Не жду, – не открывая глаз, отозвался Рекрут. – Скажу тебе больше: я жду, что Скулатый примет вызов. Обычаи, по которым привык жить этот старый уркаган, не позволят ему поступить иначе. Но моя совесть будет чиста, Резо.
– Совесть? – грузин удивленно вскинулся.
– Представь себе. Я действую согласно жиганскому кодексу. За смерть Жени-Шутника мы поквитались и предложили Скулатому разойтись по-мирному. На наших условиях, конечно. Теперь ход за ним.
– Я догадываюсь, какой ход он предпримет, – Резо отложил одну карту в сторону и взял из колоды новую.
– Я тоже. И с нетерпением жду этого, – в голосе Рекрута появился металл. – Где-то Скулатый нанесет удар. Не знаю где, но нанесет. Погибнут наши ребята. Жаль, конечно, но что поделаешь... Обойтись вовсе без жертв у нас вряд ли получится. Но действия уркачей развяжут нам руки.
– Скулатого еще нужно найти, – напомнил Резо.
– Найдем, – Рекрут говорил так уверенно, словно исход был известен ему заранее. – Все гораздо проще, чем тебе кажется, Резо. Я готов заложить свой «наган», что Скулатый устроит Пете Маленькому пышные проводы. Нам останется только узнать, где они соберутся помянуть покойного. И мы их накроем. Всей кодлой.
Резо оторвался от своего занятия и взглянул на подельника. Штопальная игла замерла, соприкоснувшись с карточной «рубашкой».
– А что потом?
Рекрут сел на кушетке. Прежней сонливости – как не бывало. Глаза жигана горели. Он поднял с пола бутылку, но пить не стал.
– Потом ничего. Казань полностью окажется в нашей власти. К нам пожалуют с визитом московские воры, но я сумею дать им достойный отпор. Останется открытым вопрос с ЧК, но я уверен, что это временная проблема. Утрясется как-нибудь.
Рекрут сделал глоток вина.
Резо с сомнением покачал головой, но от каких-либо комментариев предпочел воздержаться. Ему ли было не знать бесшабашного характера Рекрута. Когда тот находился в подобном настроении, никакие доводы на него подействовать не могли. Так к чему бросать слова на ветер? Придет время – и они смогут вернуться к обсуждению этой темы.
Резо вновь склонился над картами. Игла коснулась «рубашки» еще дважды, и с очередным крапом было покончено. Жиган взял из колоды следующую. Десятка треф. Резо прищурился и приступил к кропотливой работе.
В этот момент раздался стук в дверь. Коротким взглядом Резо мазнул по стулу. «Наган» лежал здесь же, и, в случае необходимости, дотянуться до него можно было за считанные секунды.
– Открыто! – крикнул Рекрут.
Дверь отворилась, и на порог ступил белобрысый жиган лет восемнадцати с чистыми голубыми глазами. Повстречайся такой на улице, и ни один даже самый дотошный красноармеец не заподозрил бы в этом пареньке человека, способного ради наживы хладнокровно разрядить в невинного прохожего всю обойму. А такое в практике голубоглазого уже бывало. Однако в общении с Рекрутом, чей авторитет безоговорочно признавался в жиганской среде, он вел себя почтительно и даже несколько подобострастно.
– Там это... – паренек покосился на Резо, но разобрать со спины, чем был занят грузин, не представлялось возможным. – Там Солоух приехал. Тебя спрашивает, Рекрут. Говорит, у него до тебя дело. Спустишься или как...
– Сейчас иду.
Голубоглазый не стал больше ничего спрашивать и скрылся за дверью. Рекрут допил вино, поставил пустую бутылку на пол рядом с кушеткой и поднялся на ноги.
– Солоух привез новые стволы, – сказал он Резо. – Не хочешь спуститься со мной посмотреть?
– Нет, я сейчас занят. И потом, я вполне доверяю Солоуху. Чего там смотреть?
Резо, пожалуй, был единственным, кто мог позволить себе говорить с Рекрутом в подобном тоне. Сказывались годы многолетней дружбы.
– Ну, как знаешь. Было бы предложено.
Резо даже не повернул головы, когда подельник покинул помещение. Ему оставалось покрапить еще шесть карт, и прерываться сейчас на другие дела не хотелось.
* * *
Казань. Улица Серпухова
– Вот он! – заговорщицким шепотом произнес Григорий, хотя, кроме стоящего рядом Сверчинского, его и так никто не смог бы расслышать.
Кондрат Сергеевич бросил быстрый взгляд на вход в «Метелицу».
Ожидание и так уже затянулось. Сверчинский подумывал о том, чтобы ворваться в трактир и учинить арест Паленого прямо на месте. Но, во-первых, пришлось бы в этом случае раскрыть информатора, а во-вторых, чекист не был уверен, что силы окажутся равными. В его распоряжение выделили всего лишь двух молодых красноармейцев. Сверчинский не имел права рисковать ценной кадрой понапрасну.
Но в итоге терпение Кондрата Сергеевича было вознаграждено. На крыльце «Метелицы» появился высокий молодой человек в сером полупальто и залихватски заломленном на затылок картузе. В зубах Паленого дымилась только что прикуренная папироса, а на правой руке беззастенчиво повисла полупьяная девица.
– Я могу идти, Кондрат Сергеевич? – осторожно поинтересовался Боярышников.
– Да, иди, Гриша, – Сверчинский тут же обернулся к красноармейцам. – За мной, товарищи. Соблюдайте бдительность и помните, что, согласно распоряжению товарища Лепехи, у вас есть полное право стрелять на поражение. Хотя... – чекист пристально посмотрел в глаза каждому из подчиненных. – Будет гораздо лучше, если мы сможем взять этого фрукта живым.
Григория уже как ветром сдуло. Паленый тем временем, обняв девицу за талию, неспешно спустился с крыльца и свистнул, подзывая извозчика. Одна из пролеток, всегда дежуривших рядом с «Метелицей», тронулась в его направлении.
Сверчинский быстрым шагом пересек улицу.
– Товарищ! – окликнул он Паленого и тут же обхватил пальцами рукоятку лежащего в правом кармане плаща револьвера.
Жиган резко обернулся и понял все без лишних объяснений. Двое красноармейцев в шинелях и человек в кожаном плаще...
Паленый сунул руку в карман и выстрелил через ткань полупальто. Выстрел получился неточным, но пуля пролетела в опасной близости от чекиста. Сверчинский выхватил револьвер. Оба красноармейца схватились за винтовки. Однако никто из них выстрелить так и не успел. Паленый грубо схватил девицу за волосы и притянул к себе.
– Назад! – крикнул он.
В руке жигана появилось оружие, и холодное смертоносное дуло ткнулось девице в висок. Та истошно завизжала и попыталась вырваться. От дикого страха хмель как рукой сняло. Но Паленый притянул к себе девушку еще крепче. Почти вся его сухощавая фигура скрылась за живым щитом.
Сверчинский остановился. Рядом с ним замерли и красноармейцы. Но стволы винтовок по-прежнему были направлены на жигана.
– Брось дурить, Паленый! Отпусти ее, – металлическим голосом произнес Кондрат Сергеевич. – Мы хотели только поговорить...
– Да пошел ты, красноперый! Знаю я ваши разговоры.
Пролетка остановилась за спиной жигана. Он стал отступать назад, не забывая при этом прикрываться визжащей девицей. Сверчинский лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации.
Паленый уже занес одну ногу на подножку пролетки и вынуждено открылся. Всего лишь на долю секунды, но один из красноармейцев посчитал, что и этого будет достаточно. Винтовка дернулась у него в руках, однако пуля прошла мимо цели и со звоном срикошетила от остова экипажа. Паленый незамедлительно выстрелил в ответ и оказался удачливее. Красноармеец, выронив винтовку и схватившись двумя руками за простреленную грудь, рухнул на мостовую.
Напуганная выстрелами лошадь громко заржала и шарахнулась в сторону. Паленый оступился, хватка его на мгновение ослабла, и девица, воспользовавшись ситуацией, стремительно рванулась из его цепких объятий. Ее крик взвился до самой высокой ноты, когда прядь волос осталась в кулаке жигана. Девушка упала лицом вниз. Сверчинский тут же спустил курок. Пуля чиркнула Паленого по плечу. Его «наган» дважды жахнул, но Кондрат Сергеевич, припав на одно колено, сумел избежать участи убитого красноармейца.
Паленый не стал прыгать в пролетку. Он избрал другое решение. Петляя, как заяц, и спасаясь тем самым от прямого попадания в спину, жиган бросился бежать. Вдогонку ему прозвучало два или три выстрела, но ни чекисту, ни второму красноармейцу не удалось зацепить беглеца. Однако Паленый понимал, что бежать по прямой слишком рискованно. Кинувшись вправо, он юркнул в ближайшую подворотню. Сверчинский устремился за ним. Кондрат Сергеевич понимал, что в данной ситуации главным было не упустить преследуемого из виду. Стрелять на бегу со стопроцентной точностью не представлялось возможным.
