— Посиди тихо, вот-вот все закончится. Потом будет вкусный десерт.
И Бен шептал, не отрывая взгляда от нежных контуров:
— Прекрасно.
Труда сразу поняла, кого он имеет в виду. Она на какой-то момент задумалась и, погрузившись в воспоминания, увидела мысленно грациозное тело, раскачивающееся в воздухе над их головами. Еще раз отчетливо увидела красивое лицо молодой артистки, как она подошла к Бену, поблагодарила его за громовые аплодисменты, потом взяла на манеж и позже расцеловала в обе щеки. Труда отогнала от себя воспоминания о давнишнем событии, происшедшем пятнадцать лет тому назад.
Труда не знала, что в его голове нет последовательной смены часов, дней и лет: то, что происходит сейчас, и то, что давным-давно прошло, всегда имеется под рукой, как будто происходило всего час назад. Для нее Марлена Йенсен была красивой молодой девушкой, поразительно похожей на ту артистку. И он был молодым человеком, которому скоро исполнится двадцать два года и у которого — как Якоб однажды удачно выразился — вероятно, больше чувств, чем у его родителей, но которыми, к сожалению, он не может управлять, как другие люди.
Этого момента Труда давно ждала и боялась. Боялась, что у него проснутся чувства, и он кому-то подарит свое сердце. Все надежды она возлагала на детей, которые обычно переключали его на другие мысли.
Наконец вскоре после одиннадцати союз новобрачных был заключен. Андреас Лесслер повел свою молодую жену к воротам. Родители и гости медленно последовали за молодоженами. Снаружи перед входом стояла карета, запряженная четырьмя белыми лошадьми, празднично украшенными, в гирляндах, с плюмажами на уздечках. Но никто не вспомнил о пыльных попонах и пестрых самодельных плакатах, рекламирующих представления цирка. Только Бен все отчетливо видел в том светлом помещении, служившем ему памятью. И если бы кто-то дал себе труд хоть раз рассмотреть с лупой, что он царапал на картофельных очистках, то больше никто не смог бы обозвать его идиотом. Невооруженным глазом в запутанных узорах было сложно рассмотреть картину, потому что он пытался слишком много разместить на одной кожуре.
Марлена Йенсен подошла к лошадям, одной из них погладила шею. И он сделал прыжок на месте, как будто хотел вскочить в несуществующее седло. Обеими руками он взял животное за гриву. Труда постаралась выпутать его пальцы. Затем Марлена села с родителями в машину. И он с такой скоростью побежал следом, что Якоб и Труда едва за ним поспевали.
Они не взяли машину, так как Бен отказывался садиться в «мерседес». У Пауля и Антонии такой проблемы с ним не было. Они ездили на «комби». Но Труде никогда не приходила в голову мысль, что его нежелание ехать на «мерседесе» может быть как-нибудь связано с маркой машины. Она предполагала, что упорство сына связано с Якобом, с его нежеланием оставаться с отцом один на один в тесном помещении.
Когда они вошли в зал трактира Рупольда, почти все места были уже заняты. Перед каждым прибором стояла карточка. Йенсены сидели в конце длинного праздничного стола. Так как не все гости смогли разместиться за одним столом, по бокам были еще расставлены дополнительные столики. На одном из них Якоб обнаружил карточку со своей фамилией.
Бен без сопротивления позволил усадить себя на стул. И оставался сидеть так, как Труда желала этого в церкви, тихо и благоговейно, направив пристальный взгляд в конец длинного стола. И даже ни разу не глянув туда, где сидели жених и невеста, а неподалеку — Таня и Бритта.
Труда почувствовала крайнюю беспомощность. Бедный Бен! Такая красивая девушка, избалованная, до самого воротничка праздничного платья переполненная высокомерием своей красоты. Труда попыталась отвлечь его лучшим, что было на столе, — слоеным пирожком, супом, горячим вторым блюдом, различными сортами мороженого и пудингом. Каждый раз это помогало только на короткое время. После еды она попробовала отвлечь его прогулкой. Он с готовностью последовал за нею, потому что Марлена Йенсен тоже вышла, чтобы немного размять ноги. При этом Марлену сопровождал один молодой человек, родственник Вильмрода. Труда его не знала. Он ей показался несколько моложе Бена. И производил впечатление глуповатого парня.
На кофе они вернулись за свой небольшой стол. Бен измельчил кусок свадебного торта, и ему понадобилось почти полчаса, чтобы отправить в рот все кусочки с тарелки, так как он не отводил глаз от Марлены Йенсен.
После кофе гости перемешались. Якоб после некоторого промедления подошел к праздничному столу, подсел к Паулю и начал разговор обо всем понемногу. Антония подошла к Труде и украдкой проверила, не слишком ли туго завязана темная бархотка под воротником рубашки, надетая на Бена вместо галстука. Антония тоже заметила его тоскующий взгляд и поручила обеим девчушкам немного позаботиться о Бене. Но теперь его мало что могло отвлечь, ни поглаживание, ни призывы поиграть. Он только сидел и смотрел на Марлену.
Вечером накрыли стол с холодными закусками, Труда нагромоздила ему на тарелку целую гору самых изысканных закусок, проследила за тем, чтобы он не обмазал рубашку майонезом, и окончательно убедилась, что на свете есть вещи, которые она ничем не могла ему заменить.
У него было не меньше чувств, чем у Альберта Крессманна, гладившего под столом ногу Аннеты Лесслер и одновременно пожиравшего глазами Марлену Йенсен. Не меньше желания, чем у Дитера Клоя, старавшегося привлечь к себе внимание Марлены и потому разговаривавшего несколько повышенным тоном. У него было не меньше сердца, чем у Ахима Лесслера, после ужина отправившегося отвезти домой свою подругу. Не меньше влечения, чем у Бруно Клоя, украдкой поглядывавшего на Марию Йенсен. Не меньше любви, чем у Уве фон Бурга, в эти часы обещавшего Бэрбель, что следующей будет их собственная свадьба. Не меньше страсти, чем у Андреаса Лесслера, предвкушавшего радость предстоящей ночи.
Таким, как в тот день, Труда никогда еще не видела сына. Не представляла, что несколько часов он может спокойно просидеть на одном стуле. Погрузившись в воспоминания и удивляясь, что та, которая была с ним так ласкова когда-то, не одарила его сегодня ни словом, ни улыбкой.
От Марлены Йенсен не ускользнуло то, что он не отрывал от нее взгляда. Вниманием любого другого она наслаждалась бы, но только не Бена! Она обратила внимание Эриха на то, как пристально на нее смотрит Бен. Тот махнул рукой. Смотреть на девушку никому не запрещено. Даже если это длится несколько часов, здесь нет состава преступления. Никому нельзя запретить смотреть, даже Бруно, чьи взгляды, направленные на Марию, для Эриха были во много раз неприятнее.
После закусок начались музыка и танцы. Жених и невеста открыли бал вальсом, остальные к ним присоединились. Поневоле Эриху Йенсену пришлось повести жену на танцплощадку, прежде чем Бруно Клой осмелился бы пригласить Марию на танец. Якобу тоже захотелось потанцевать хотя бы один танец. Но Труда не решалась оставить Бена, пока Антония не сменила ее на десять минут.
С танцплощадки они видели, как Антония что-то прошептала Бену и затем повела его к племяннице.
— Можешь разок ее погладить, — сказала Антония.
Марлена Йенсен страдальчески улыбнулась, тем не менее не осмелилась возражать, боясь потерять расположение тети. Свой протест она выразит много месяцев спустя, когда Бен возникнет перед нею на дороге.
Август 1995 года, последний день
Для меня и моего коллеги Дирка Шумана дело закончилось, едва успев начаться. Как я уже упоминала, это случилось в понедельник, через семнадцать дней после исчезновения Марлены Йенсен. После отложенного в качестве невыясненного случая с Урсулой Мон, происшедшего в сентябре 1987 года, я успела немного изучить историю деревни. Тогда же я натолкнулась на старый случай с исчезновением Алтеи Белаши. Я ознакомилась с показаниями Марии Йенсен, Хайнца Люкки и Бруно Клоя.
Вот как звучали показания Бруно, данные им пятнадцать лет тому назад: «Да, верно, на рыночной площади я беседовал с артисткой. У меня была назначена встреча в Лоберге, она спрашивала, не могу ли я захватить ее с собой, потому что ей нужно добраться до вокзала, где у нее был сдан на хранение чемодан. Для меня круг был небольшим. Но затем она решила сначала еще сходить на общинный луг. Я ждал ее на шоссе примерно десять минут. Затем ожидание показалось мне слишком долгим, и я уехал, так как не хотел слишком опаздывать к назначенной встрече».
Ничего другого в отношении Бруно Клоя мы не смогли доказать. Его «назначенная встреча» подтвердила, что он у нее был. А труп так никогда и не был найден.
После нападения на Урсулу Мон я неоднократно допрашивала Бруно, для меня он был подозреваемым номер один. Возможность того, что колотые и резаные раны мог нанести девушке Бен, я не стала бы рассматривать даже после того, как узнала о его существовании. Судебный медик, осмотревший раны девушки, предположил у преступника наличие определенных анатомических познаний. Некоторые из колотых ран оказались довольно глубоки, но ни одна не угрожала жизни.
