легкомысленно.
— А Микола?
— Миколу толкнула любовь. Это похвально, но глупо. Бросаться в геенну огненную из-за какой-то тысячи баксов… Не подумал хлопец, что своя жизнь стоит дороже. Как же твой Илья так легко согласился? И ваш Пунтус не кудрявого ума — не подумав, сунул хлопца в пасть шакалам… Слава Иисусу, что все обошлось, как мы задумывали. Хлопцы не догадались, сколько мы взяли за этого вонючего журналиста?
Шпехта оценивал своих сторонников по двум критериям: пригодится многократно или один раз. Разовый — как боевой унитарный патрон: пуля улетела, гильза уже не нужна, можно ее и в грязь. Сторонник многократного действия — это уже не патрон, а винтовка с патронами. Думай, чтобы она всегда была в надежных руках и не было ей износу.
«Пунтус даже не кудрявого ума, а я — какого?» — с неприязнью о своем наставнике подумал Зенон Мартынович. Не Пунтуса, а его, Гуменюка, Варнава Генрихович свинцовым словом послал в нокаут, лучше б он ударил кулаком — не было бы так больно. Бывает, что слово тяжелее свинчатки. Ведь он, а не Алексей Романович, родной отец Илье. Уже давно детей воспитывает не семья и не улица, а телевизор с его вездесущей Всемирной паутиной. Илья поступил как большинство молодых людей его возраста — за весомые бабки почему бы не рискнуть? В любой армии идут в контрактники, и каждый надеется, что уцелеет. А тем временем спрос на гробы растет, даже если человека сжигают, не обходится без этого деревянного изделия, исключение составляет разве что одно крохотное племя, обитающее в джунглях Индонезии — там усопшего съедают соплеменники.
Будучи в Липецкой области, Зенон Мартынович наблюдал, как из двора быткомбината выходила колонна грузовиков. Под брезентом угадывались продолговатые ящики.
— Не гробы, случайно? — спросил таксиста, который вез его из Воронежа в Елец.
— Они самые, — ответил пожилой таксист. — Мундиры для фронтовиков-сверхсрочников. — И вслух подумал: — Вот бы знать, кто им головы дырявит. Говорят, на Кавказ со всей Европы слетаются снайперы-наемники. За что они ненавидят нашего брата-русского?
Пассажир промолчал. Сам себе ответил: «Господь Бог оказался на стороне русских». Впервые Зенон Мартынович услышал от поляков: «Россиянам-злодиянам земля сама идет в руки. У Господа Бога нет пасынков — все Божьи дети, а значит, и Русскую землю, и что в Русской земле, мы должны поделить поровну».
Об этом же твердили и германцы, и французы, а теперь твердят американцы. Лютая зависть рождает враждебность.
Зенон Мартынович не первый год ездит по России: куда его посылает пан Шпехта, туда он и едет. Шпехта все-таки умный поляк. А может, и не поляк. Но раз говорит, что поляк, надо ему верить. Он же верит, что Зенон Мартынович — галициец, то есть самый западный украинец. А его бабуся, родом из Калинковичей, выросла на зыбучей почве Западного Полесья. Но почему в его родовую фамилию вкралось русское слово «гумно»?
Впрочем, о своей родословной лучше помалкивать. Шпехта же помалкивает, что он вовсе не Шпехта. Главное, он — легинь, борец за Украинскую соборную державу. Недруги России не бьют его по рукам, наоборот, показывают, куда нужно протягивать руку, чтобы схватить кусок пожирней.
Смотрит на Шпехту Зенон Мартынович — завидует, но виду не подает. Но смятение в душу внесла ему поездка на Слобожанщину.
А если душа в смуте, то своих друзей и недругов уже видишь в ином свете.
В ином свете видела своих друзей и недругов Соломия. Чеченка в русской полевой форме раздражала ее дурацкими вопросами:
«Наемница, почему ты в полковника не попала? Почему генерала не завалила?»
Да, не попала потому, что фланговый ветер постоянно менялся, упреждение точно взять было невозможно, а пуля подчиняется тем же законам баллистики, что и артиллерийский снаряд, и есть у нее свой угол нутации, о нем даже многие артиллеристы не имеют представления. Только снайперы экстра-класса учитывают, что пуля, как и артиллерийский снаряд, вращается вокруг своего центра тяжести, и чем больше расстояние до цели, тем существенней поправка на отклонение. Эту тонкость баллистики Соломия знала.
На допросе она не стала объяснять, в чем секрет снайперского мастерства. Вместо ответов на вопросы этой женщины в русской полевой форме она или прикидывалась дурочкой, или откровенно дерзила, и чеченка в ее больших карих глазах словно читала: «Вот если бы ты хотя б на миг показалась над бруствером — я не промазала бы. С удовольствием всадила бы тебе пулю в лоб».
На реплику мужчины, сидевшего за столом, женщина в полевой форме по-чеченски ответила:
— Такой товар продавать нельзя — сбежит по пути в Эмираты. Больно хитра и привлекательна.
Соломия догадалась, что речь идет о ней: из гор ей по-доброму не уйти, если рядом не окажутся друзья. Один, преданный Ичкерии чеченец, уже напрашивался в спасители. Это — Юша Окуев. Ему под сорок, а он еще не женат. Родители бедные, многодетные. В детстве учился в школе, тогда еще была в горах советская власть, мечтал закончить семь классов и уехать в русский город Коломну, поступить в сельскохозяйственный техникум, выучиться на агронома, помочь родителям выучить своих младших братьев. В те годы отцу поручили пасти отару, которой владел прокурор района, и Юша Окуев вместо учебы ушел в горы пасти овец господину прокурору. Отара увеличивалась не по дням, а по часам — взятка живым весом была в то время единственным преподношением.
В начале девяностых годов рухнула советская власть, Чечню возглавил генерал-майор авиации Дудаев. Вчерашний коммунист поклялся на Коране, что Чечня будет мусульманским государством, объединит все народы Кавказа, образует своего рода Кавказский халифат и он, генерал авиации, будет главой этого халифата.
Но, как принято говорить на Востоке, генерал предполагает, Аллах располагает. Во время сеанса связи с арабским шейхом в Дудаева попала самонаводящаяся ракета. Там же погиб и младший брат Окуева. В течение года один за другим погибали Окуевы. Погиб и отец, защищая чужое овечье стадо.
Юша поклялся Аллахом, что спасет женщину, которую суд шариата приговорил к смерти.
Сон был, как наваждение. Одна и та же картина повторялась несколько раз.
Соломии снилось: впереди река, охваченная пламенем. Чей-то голос из ущелья, где бурлит река, сказал: «Спеши на другой берег. Здесь тебе не будет спасения, иначе — сгоришь в геенне огненной, и никто не узнает, где тебя искать. А тебя уже ищет легинь Микола».
И вдруг — скала рушится, перегораживает огненную
