– Ты песенку из кинофильма «Дети капитана Гранта» помнишь?
– Нет. А разве там были песни?
– А как же, типа: «Кто, весел, тот смеется, кто хочет, тот добьется, кто ищет тот всегда найдет». Заруби эту истину на носу, парень.
– Не понимаю, как так вышло…
– Хочешь быть крутым, – продолжал Атасов, – да Бога ради. Но, как говаривал мой первый ротный: Сынок, типа. Сначала подумай о последствиях. Тем более, если вместо тебя на орехи попадает твоему старому приятелю, который, кстати, сидит себе дома, никого, типа, не трогает, пьет водочку по маленькой, поминая батяню…
– ?
– Ты же знаешь, что должно было случиться. Вот, типа, и случилось. Логика, Бандура, это умение видеть последовательности закономерностей.
Атасов вытянул из кармана джинсов сложенный пополам телеграфный бланк. Текст без знаков препинания гласил, что отца Атасова больше нет. Андрей протянул бумагу обратно. Какое-то время они молчали.
– Давай, что ли выпьем, – предложил Атасов, и не дожидаясь ответа, налил стаканы до краев.
– Ты дверь захлопнул?
– Нет, по-моему…
– И не надо. Гримо, типа, с гулек вернется, а мы не услышим…
– Так Гримо на гульках?
– Что удивительного? Ему же десятый месяц. Половозрелая, типа, особь.
– Кто?
– Кто-кто! Гримо. Не ты же. Вывернулся, типа, из ошейника и тю-тю. Как почесал за какой-то сучкой, так я его и видел. Я, Бандура, пропустил пару рюмашек, получив из Винницы похоронку. Вот он, мерзавец, и воспользовался. А вообще повезло, типа, псине. Твои дружки, Бандура, пса бы мигом, типа, прикончили. Как дважды два. Паф. Есть. Вот, Бандура, никогда в точности не знаешь, где найдешь, а где потеряешь…
– Как же они тебя врасплох застали?
– Что удивительного? – не понял Атасов. – Внезапность, типа, первый залог успеха. И потом, ты же знаешь, я дверей не закрываю. Впрочем, не в двери дело… – Атасов усмехнулся. – Был у меня приятель в Виннице. Двадцать лет кирпичи и доски кулаками ломал. Кия, типа! – Атасов сымитировал рубящий удар кромкой ладони. Орехи лбом колол. Газеты рвал, свечки задувал, ударами. Пока его самого не задули.
– Каким образом?
Короче, парень жизнь посвятил каратэ… – Атасов на секунду задумался, потеряв нить, может, вспомнил отца, дожидающегося в Винницком морге. – Так вот. Дома носил исключительно кимоно, а спал с нунчаками[112] под подушкой. Точнее, типа, под татами. В общем, Бандура, не человек – ниндзя.
– Ну и что же с ним стряслось?
Ничего особенного, типа. В макиваре[113] есть один минус, парень, который подметил еще Брюс Ли. Она не умеет давать сдачи. Понимаешь? Как-то позвонили ему в дверь. Он, взял, открыл, без задней мысли. И, тут, бух! Подача в нос. Пока в себя приходил, всю квартиру обчистили. Вот, типа, как. И на старуху бывает проруха… Давай еще по одной. – Они опрокинули стаканы.
– М-да. – Атасов смахнул слезинку. – Давай, парень, рассказывай, чем ты крымчан раззадорил. Они тебя искали. Нашли – убили бы, тут, типа, и коню ясно. Меня отмудохали на совесть. Я уж подумал, замордуют до смерти, пока главарь их, Леня, кажется, не разобрался, что не по тому пляшут.
– Скоты, – не выдержал Андрей.
– Давай, Бандура, я слушаю.
Андрей в двух словах поведал об утренних приключениях.
– А чего им от барышни понадобилось?
– Понятия не имею. Честно.
– Славно, – подытожил Атасов.
– Что будем делать, Саня?
– Будем мочить козлов, – со свойственной ему невозмутимостью сказал Атасов. – Они завтра водочный склад накрыть хотят. А потом стрелка у них. Ребята не местные, но нахальные. Самоуверенные, типа.
– С кем стрелка? – уточнил временами предусмотрительный Бандура.
– А шут их разберет. Мне они не докладывали. Это они между собой трепались, пока я на полу отдыхал. Думали, вырубился. Не забивай ерундой башку, парень. Какая разница с кем, если они на нее один шиш не доедут? Мы их по дороге угробим. – Атасов откупорил новую чекушку. – Тут у меня еще снаряд. Выстрелим, типа, по почкам?
– Не вопрос, Саня.
– Телевизор цветной стащили, – добавил Атасов, пододвигая стаканы.
– Гады…
Хрен по телевизору, Бандура. Награды дедовские забрали. И мой АПС.[114] – Лицо Атасова окаменело. – Ордена они у меня кровью выблюют. Тут, Бандура, без шуток. Закопаем прямо в лесу. Я Эдика на завтра выдернул. И велел, чтобы Валерия хоть из-под земли, типа, вырыл. С этим дураком Вовкой. Чтоб утром, как штык, у меня.
– Правилову звонил?
– На кой? Мы, Бандура, и сами с усами. Без банкиров как нибудь перебьемся.
– Тоже верно, – согласился Андрей.
– Машину спалили или только пугали?
– Спалили, Саня…
– Вот и хорошо, типа. Замочим их к чертовой матери, – повторил Атасов, и в его голос, наконец-то, прорвалась лютая ярость, – джип отберем, и я, парень, с чистой совестью, поеду батяню хоронить.
Упоминание совести заставило Андрея вспомнить о Кристине. Он щелкнул себя по лбу:
– Вот черт!
– Ты куда?
– Кристине позвоню. Я ее из госпиталя не забрал.
На противоположном конце провода вначале долго никто не снимал трубку, а потом с Андреем заговорил Андрей:
– Здравствуйте, вы говорите с автоответчиком…
«Не могла же она в больнице остаться. Я бы ее не проглядел. Или спать улеглась? Лежит, десятый сон видит?»
Кристина любила укладываться пораньше, будучи стопроцентным жаворонком. В отличие от Андрея, которого долгое общение с Атасовым потихоньку превратило в сову.
«Ну так и пускай спит. Т-с. Спи моя прелесть. Увидимся завтра. Все, что ни делается, к лучшему. Да и утро вечера мудренее».
Успокоив себя таким образом, Андрей вернулся в кухню.
– Ну-с, – сказал, потирая руки Атасов. – Ишь, запотела. Работаем?
– Поехали, – сказал Бандура, потянувшись за стаканом.
* * *
пятница, 4-е, вечер
Как только за Андреем захлопнулись дверь, Мила позвонила Сергею Михайловичу. Служебный полковника молчал, домашний не отзывался, а мобильный он, вероятно, отключил.
«В больнице у дочери», – догадалась она, набирая номер Артема Павловича. Шефа тоже не мешало предупредить. «Хотя он, скорее всего, разозлится, и все равно переадресует меня Украинскому». Мила Сергеевна как в воду глядела. Олигарх даже не пытался скрыть раздражения. Мила заикнулась о Витрякове.
– Кто такие, г-м? – тон Поришайло не оставлял никаких сомнений в том, что олигарх не только не намерен размениваться по пустякам, но еще и зол на нерадивую исполнительницу Великих Затей, не способную избавиться от каких-то сомнительных хвостов. Мила попыталась объясниться, но, когда Артем Павлович не хотел слушать, он умел закрывать уши.
– Уголовники, г-м? – хмыкнул олигарх. – Беспредельщики, вы говорите? Что у вас общего с такими субъектами, я, г-м, в толк не возьму! В любом случае, позвоните Украинскому. Это его компетенция.
Ничего другого Мила Сергеевна не ждала. Когда она, наконец, повесила трубку, ее колотило от возмущения. «Как же, – в бешенстве думала Мила, – партия, г-гм, шабашками не занимается. По пустякам звоните в «02». Дрянь такая!» Забираясь в полную до краев ванну, госпожа Кларчук раздумывала о том, что по части цинизма советские коммунисты до сих пор «впереди планеты всей».
Купание успокоило Милу. Понежившись в пенистых хлопьях женьшеня (если верить этикетке на флаконе), она насухо вытерлась и, облачившись в халат, улеглась перед телевизором. В ладони Мила держала пульт. А когда он под рукой, так и тянет переключать каналы. Тем более, что они похожи, словно братья близнецы, рожденные одной Матерью-Кислотой. Как водится, ничего интересного не показывали. На музыкальном Мила обнаружила Пугачеву с песенкой о «настоящем полковнике».
«Прямо с Сергея Михайловича писано, – фыркнула госпожа Кларчук, зевая. – Господи, жили с тремя советскими ЦТ-1, ЦТ-2, и УТ. А сейчас два десятка каналов, но смотреть все равно нечего». Мила нащупала кнопку «stand bay» и телевизор, пыхнув, померк. Она улеглась навзничь, заложив руки за голову. Мысли вернулись к событиям сегодняшнего дня. «Если бы не этот паренек со стройки, где бы я сейчас была?», – подумала она, содрогнувшись. Мила попробовала проанализировать появление Витрякова у банка: «Неужели отвратительнаяслучайность? Или они меня выследили?». От такого предположения пробирал озноб. Она прошла в кухню, распечатала упаковку шипучего французского аспирина, растворила таблетку в бокале и выпила образовавшийся кисловатый лимонад маленькими глоточками. А потом на часок прикорнула.
Около десяти вечера ей удалось-таки связаться с Украинским. По голосу полковника чувствовалось, что он здорово вымотался. А то и опрокинул чарочку другую.
– Да, Мила, – слегка растягивая гласные, отозвался полковник, – я вас слушаю. – Мила решила, что Украинский сейчас мечтает о подушке и десяти часах беспробудного сна. И навряд ли о чем-то еще.
