Санни подал бумажный доллар. Стекло в окне он поднял, потому что сквозняк выстудил всю машину. Сборщик долго копался в поисках сдачи. Считая монеты, он рассыпал всю горсть и теперь его совсем не было видно в будке, наверняка ползал по полу, собирая монетки, бездельник косорукий.
Второй автомобиль, однако, до сих пор не отъехал, а опять остановился впереди, в нескольких метрах от машины Санни, по-прежнему перегораживая путь. Санни мимоходом отметил это, и сразу же чутье подсказало ему, что внутри неосвещенной будки мелькнула темная тень. Санни напрягся, но не успел сделать выводов из своих наблюдений, потому что из застрявшего впереди автомобиля вышли двое мужчин и двинулись в его сторону. Сборщик пошлины так и не появился больше в окне своей будки, но прежде, чем все началось, Санни как-то сразу понял, что пришел конец.
Ни злобы, ни ненависти Санни не ощутил. Голова оставалась ясной, будто страх, глубоко спрятанный всегда в глубинах его души, вырвавшись наружу, очистил мысли и сердце от всего наносного — перед лицом гибели.
Но даже сейчас сила жизни была так сильна в нем, что он, не задумываясь, привалился к дверце «бьюика», блокируя замок. Из затемненной будки полетели первые пули.
Силуэт Санни в лучах фонаря был удобной мишенью — ему мгновенно угодили в шею и в голову, и тело сползло вниз с сиденья. Теперь двое, почти вплотную приблизившиеся к «бьюику», тоже разрядили свои пистолеты. Тело Санни вломилось в дверцу, высадив замок, и вывалилось на асфальт, тогда как ноги все еще находились внутри. Расстреляв обоймы, налетчики стали наносить удары тяжелыми башмаками по лицу убитого, стараясь изуродовать его до неузнаваемости.
Через несколько секунд все четверо — трое убийц и фальшивый сборщик дорожной пошлины — уже мчались в своей машине по трассе на Медоубрук Паркуэй, начинающейся сразу за Джоунс-Бич. Когда телохранители Санни примчались к месту происшествия, они не застали никого, кроме Санни, распростертого в луже крови рядом с собственным автомобилем, перегородившем дорогу возле белой сторожевой будки. Догонять убийц было невозможно, да и не имело особого смысла. Автомобиль с телохранителями сделал резкий разворот, описав длинную параболу, и рванул в обратную сторону, до ближайшего телефона-автомата. Там один из бойцов выскочил, набрал номер Тома Хейгена в Лонг-Бич и коротко сообщил:
— Санни убит. Попал в засаду у Джоунс-Бич, на переезде.
— Понятно, — бесстрастно ответил Том Хейген. — Сообщите Клеменце, чтобы немедленно прибыл сюда. Дальнейшие распоряжения получите от него.
Том разговаривал с телефона, стоявшего на кухне, где возилась у плиты мама Корлеоне, готовящая ужин дочери, которую ждала с минуты на минуту. Он собрал все свое мужество, чтобы сохранить спокойствие и не дать ей заподозрить несчастья.
Впрочем, она могла бы догадаться, если бы обратила внимание на разговор. Но за долгую жизнь с доном миссис Корлеоне научилась не вникать в мужские дела, сделав вывод, что так жить проще. Ведь если стрясется что-то неладное, ей все равно сообщат, а о чем не сообщат, того разумнее не знать вовсе. Ее вполне устраивало, что муж щадит сердце супруги, не перекладывая на ее хрупкие плечи свои мужские заботы. В конце концов, так было даже справедливо, женщины же тоже, как правило, сами решают свои женские проблемы.
С привычной заботливостью миссис Корлеоне накрывала на стол и варила на плите ароматный свежий кофе. По собственному опыту она знала, что ни боль, ни страх не утоляют голода, а вкусная еда до какой-то степени помогает справиться и с болью, и со страхом. Она рассердилась бы, если бы доктор сейчас предложил ей принять транквилизатор. Вот чашка кофе и бутерброд — другое дело. Они обязательно помогут поддержать силы.
Разумеется, понятия миссис Корлеоне находились на весьма невысоком уровне, но воспользовавшись ее спокойствием, Том Хейген беспрепятственно выскользнул из кухни, скрылся в угловой кабинет и там, оставшись сам с собой, дал волю нервной дрожи. Его заколотило так, что пришлось сесть в кресло, тесно сжав колени, которые сотрясались от дрожи. Голову он низко опустил, а руки, стиснутые между колен, буквально ходили ходуном. Казалось, он совершает обряд моления черным дьявольским силам.
Он не годился на роль советника Семьи в военное время, теперь это окончательно стало ясно. Большая Пятерка обвела его вокруг пальца, как ничтожного пацана, и он позволил привести в исполнение коварный замысел, поверив показному смирению. Они притаились, а вовсе не примирились с победой Санни Корлеоне. Они вынашивали свои черные планы и выжидали подходящего момента, а потому не реагировали на провокационные мелкие выпады. Зачем драться на кулачках, если собираешься нанести один, но смертельный удар? И этот удар нанесен. Дженко Аббандандо никогда не попался бы на голый крючок, он звериным чутьем учуял бы опасность, он нашел бы способ выкурить противника из норы и заранее отрубил бы кровавые лапы, нацеленные на Санни. Он утроил бы меры предосторожности… Том застонал. Горечь от понимания собственных ошибок примешивалась к большому личному горю. Санни был его названым братом. Санни спас ему жизнь, привел в дом Корлеоне, все детские годы Том молился на него. Санни никогда не обижал Тома, ничем не оскорблял его самолюбия, он действительно относился к нему как к брату. Хейген вспомнил, как обрадовался Санни и шагнул навстречу ему, широко распахнув объятия, когда мерзавец Солоццо отпустил его целым и невредимым. В глазах Тома Санни не мог быть жестоким бандитом и кровожадным убийцей. Том Хейген потерял дорогого, близкого человека.
Он удрал из кухни, потому что не в силах был сообщить маме Корлеоне страшную весть. На это у него не хватило бы мужества. Том никогда, даже мысленно, не воспринимал ее матерью, хотя звал Санни братом, а дона — отцом. Его привязанность к миссис Корлеоне была сродни теплому и доброму чувству, которое обычно возникает к хорошим, но не связанным с вами чувством любви людям. Так же примерно он относился к Фредди и Конни, несколько лучше — к Майклу. Но сказать ей о смерти Санни сейчас, когда она одного за другим потеряла всех сыновей, ведь Фредо скрывался в Неваде, а Майкл спасал свою жизнь в Сицилии, было сверх человеческих возможностей. «Кого из троих она любила сильнее? — неожиданно подумалось Тому. — Она ни в чем не выказывала своих предпочтений».
Потребовалось некоторое время, чтобы Том справился со своим смятением и взял себя в руки. Наконец, он подошел к телефону и набрал номер Конни. На звонок долго не отвечали. Он слушал длинные гудки, пока голос Конни не отозвался сдавленным шепотом:
— Слушаю.
— Алло, Конни, — сказал Том как можно ласковее. — Разбуди мужа, будь добра. Он мне очень нужен.
— Санни едет сюда? — тихим испуганным голосом спросила понятливо Конни.
— Нет, — ответил Хейген, — Санни не приедет, не волнуйся. Только разбуди Карло и скажи, чтобы обязательно взял трубку, это очень важно.
Конни сказала со слезами в голосе:
— Том, он опять избил меня. И совсем прибьет, если узнает, что я звонила домой.
Хейген по-прежнему мягко обнадежил:
— Он тебя не тронет, Конни. Я поговорю с ним и все объясню, можешь не сомневаться. Только пусть обязательно подойдет к телефону, ты поняла?
Прошло не меньше пяти минут, пока в трубке не раздался сиплый со сна и с перепою голос Карло. Хейген заговорил с ним резко, чтобы тот сразу пришел в сознание.
— Слушай меня внимательно, — сказал он. — Я скажу тебе страшную новость. А ты приготовься к этому и отвечай мне так, чтобы Конни не почувствовала по твоим словам, что случилась беда. Слышишь, Карло? Я сказал ей, что у меня к тебе деловой разговор, поэтому придумай что-нибудь для нее. Можешь сказать, например, что я передал тебе предложение о новой работе, или что мы сочли нужным переселить вас сюда, в один из домов на Лонг-Бич. Или что дон в ближайшее время привлечет тебя к участию в семейном бизнесе, чтобы ты мог проявить себя и поправить положение. Понимаешь?
Карло отозвался с надеждой в голосе:
— Ага, понял. Все в порядке.
Хейген продолжал:
— Очень скоро к тебе подъедут ребята и предложат поехать с ними. Передай им, что сначала они должны связаться со мной. Больше ни о чем не распространяйся. Я отменю распоряжение. Ты останешься дома, с Конни. Понял?
— Да, да, все понял, — подтвердил Карло. По его взволнованности стало ясно, что он действительно заподозрил что-то страшное. Очевидно, напряжение Тома дошло до него по телефонному проводу.
Теперь Том счел возможным сообщить все напрямую:
— Только что убили Санни. Только не отвечай ничего, слышишь, Карло? Конни позвонила сюда, когда ты спал, и он сорвался ехать к вам. Нельзя допустить, чтобы она узнала это — что его убили по дороге к ней. Возможно, она когда-нибудь догадается, но не вздумай сам навести ее на подобную мысль. Иначе она станет во всем винить себя. Твоя задача оставаться с ней рядом, но ничего ей не рассказывать. Ты должен помириться с Конни. Веди себя с ней как идеальный любящий муж. Ты должен оставаться таким во всяком случае, пока она не родит, я прошу тебя об этом, Карло. Завтра ей расскажут о гибели брата. Это будет дон, или ее мать, или ты сам. Но я хочу, чтобы в трудный час она могла опереться на тебя. Если ты выполнишь мою просьбу, то можешь рассчитывать и на помощь с моей стороны. За мной не пропадает, ты это знаешь. Я понятно объясняю?
