Табло оказалось включенным, на нем чернели буквы «NWGSM», в левом углу покоилось время (06:03), а справа находилась надпись «меню».
После бесплодного тыканья на кнопки, которое заняло 25 минут, Пашка наконец-то въехал в систему. Он набрал номер домашнего телефона Лены и нажал кнопку с зеленой приподнятой трубкой. И едва не сошел с ума от радости, когда на том конце послышались длинные, умиротворяющие гудки. Пашка насчитал их ровно семь, прежде чем трубку сняли.
— Это Пашка, — задыхаясь бросил он.
— Какой Пашка? — Сонный мужской голос сразу же отправил Пашку в глубокий нокаут.
— Пашка, — дрожащим голосом повторил он.
— Да пошел ты в жопу, Пашка! Ты хоть на часы-то смотришь, пацан? Совсем офонарели, сволочи, поспать людям не дают.
Короткие гудки довершили картину полнейшего Пашкиного разгрома, хотя оставалась еще надежда на второй номер. Но спустя несколько секунд исчезла и она, когда приятный женский голос сообщил Пашке, что «абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».
Впрочем, и сам Пашка находился «вне зоны». Об этом ему напомнили голоса, заполнившие каюту. Их опять было три: владелец трубки проснулся и тотчас же заныл, что мобила, которая до сих пор мирно покоилась в кармане его жилетки, исчезла.
Вот он, час расплаты!
Сейчас они примутся искать чертов телефон и обязательно наткнутся на Пашку.
И все поймут. Что ж, сегодня рыбам, снующим в Заливе, будет чем поужинать. Пашка отдал бы все на свете, чтобы перенестись сейчас в родной дом на улице Связи, а еще лучше — непосредственно в вдвойне родной сортир с видом на грядку с кабачками.
Даже дядя Вася Печенкин выглядел сейчас гораздо более предпочтительно, и по здравом размышлении Пашка согласился бы и на дядю Васю. Вся его коротенькая и не очень радостная жизнь пронеслась перед Пашкиными глазами со скоростью электрички Калище — Санкт-Петербург, не остановившись даже под украшенными вымпелами-рыбинами сводами полустанка по имени Нео. Не остановившись даже на освещенной множеством ослепительных огней станции по имени Лена.
Пашка уже прощался с бабкой, когда услышал рассудительный голос Лики:
— Да ты его наверняка утопил, идиот.
Утопил — и нечего теперь ныть.
— То есть как это — утопил?
— Блевал ночью? Блевал… Через борт перегибался? Перегибался. Вот он и выскользнул. Ничего, деньги небольшие, новый себе купишь…
— Но…
— Или ты прикажешь нам бросить все, надеть акваланги и искать его на дне? Проще уж тебя туда сбросить… За компанию…
Много себе позволяешь в последнее время!
А Серж у нас руку набил на буре и натиске.
Правда, Серж?
— Да ладно.., ладно… — Голос у Игоря истончился до самой последней возможности. — Черт с ней. С трубой… И правда — новую куплю… Просто у меня там телефонная книжка, полторы сотни номеров…
Жалко…
Под причитания Игоря троица испарилась, над Пашкиной головой снова послышались шаги, а яхта набрала ход.
«Посейдон» возвращался.
Он ударился о доски пирса спустя полчаса — ровно в семь, если верить часам на мобиле. А в семь ноль восемь на борту уже никого не было. Выждав еще пятнадцать минут, Пашка покинул гостеприимную каморку и направился к выходу.
Именно здесь его и поджидало главное разочарование: дверь оказалась запертой на замок.
Немного посокрушавшись по этому поводу и даже побившись глупой головой о переборки, Пашка успокоился. В любом случае время у него есть. А Лене он будет звонить через каждые полчаса. Главное, чтобы в мобиле не сели батарейки.
* * *
…Бычье Сердце вот уже несколько минут переминался с ноги на ногу у дверей квартиры Афины Филипаки. Давно пора было посетить эту девицу, жаль, что руки у него не доходили. Но, с другой стороны, сегодняшний день нельзя было назвать неудачным. Самым главным было в нем то, что он нашел наконец, что искал.
Не убийцу Ромы-балеруна. Пока.
Но он нашел книгу, которую так настоятельно ему рекомендовали сдать в библиотеку. Он нашел ее именно там, где искал: в позабытом и увядшем без хозяина «Лексусе», аккуратно завернутую в кальку. Книга покоилась в чемоданчике с инструментами, в самом низу. Она не пряталась, нет, она была почти на виду, даже странно, что ее не обнаружили раньше. Впрочем, джип никто досконально не осматривал, он не имел никакого отношения к убийству Валевского, не был, не состоял, не участвовал.
Книга, а вернее — каталог оказался фолиантом внушительных размеров, страниц эдак на шестьсот. И назывался весьма красноречиво: «Все о яхтах». Это было нечто среднее между курсом по навигации, математическим справочником и сводом таблиц Добрую половину книги занимали приложения: эскизы и фотографии корпусов, парусов, узлов и отдельные детали механизмов. А на странице 786-й Бычье Сердце ждала настоящая удача: именно здесь он обнаружил ничего не подозревающее изображение поворотной рулевой колонки.
Изображение почти в точности соответствовало фотографии, которая упала Сиверсу на руки прямиком из заказного письма, адресованного Мельничуку Игорю Владиславовичу.
И было обведено гелевой ручкой.
После длительного изучения каталога Бычье Сердце обнаружил еще несколько подобных обводок: в основном они касались деталей судового оборудования, но были вещи и вполне экзотические, способные взволновать не одно заросшее шерстью сердце: в основном это относилось к рангоуту и стоячему такелажу.
Но начинать следовало все-таки с поворотной рулевой колонки. С поворотной рулевой колонки и Игоря Владиславовича Мельничука. А перед тем, как заняться им вплотную, Бычье Сердце решил навестить балеринку Филипаки. Промахнуть ее на скорости в 40 узлов и больше уже не отвлекаться на мелочи.
Именно с таким чувством Бычье Сердце откашлялся и нажал на третий снизу звонок с полустершейся надписью под ним:
«В. Е. Филипаки». «В. Е.», очевидно, был папашей балеринки, в контракте с «Лиллаби» она фигурировала как «А. В.». Но до папаши Бычьему Сердцу не было никакого дела, даже тогда, когда за дверью раздался осторожный мужской голос:
— Вам кого?
— Афину, — рыкнул Бычье Сердце.
— А вы кто?
— Дед Пихто. — Вот черт, как же ему надоело декламировать из-за дверей все свои звания, регалии и места работы.
— Ясно. — Голос мужчины слился с лязгом открываемого замка, и…
И Бычье Сердце едва не рухнул на площадку.
Прямо перед ним, при полном параде, и даже при погонах, и даже в фуражке, стоял не кто иной, как его закадычный дружок по школе милиции Гурий Ягодников. С абсолютно не милицейской, нежной и поцарапанной мордой.
— Ты что это здесь? — пробасил Бычье Сердце, с трудом приходя в себя.
— А ты? — в свою очередь поинтересовался Гурий. — Хотя… Я понимаю…
— А я — ни черта.
— Ясно. Тебе нужна…
— Афина Филипаки.
— Увы. Ее нет…
— Нет? А где же она?
— На кладбище, — Гурий скорбно шмыгнул носом.
— То есть… В каком смысле — на кладбище?
— В самом прямом… Сегодня как раз похоронили… Я к тебе по этому поводу как раз собирался… Нет ее… Зато есть один человек… Который очень сильно может нам помочь… Вернее, уже помог… Я тебя с ним познакомлю, послушаешь… Будет интересно. Как раз для твоего дела с этим балеруном…
«Один человек» не заставил себя дол ждать: он появился на пороге как раз в тот самый момент, когда Бычье Сердце уже оправился от неожиданной встречи с корешем и даже подумал о том, что хорошо бы выпить с Гурием обещанного пивка. И этот «один человек» оказался куда неожиданнее, чем несколько Гуриев, вместе взятых.
Рыжая дельтапланеристка, специалистка по конкуру и альпинистским связкам — вот кто это был!
Рыжая не обратила на майора никакого внимания: она разговаривала по мобильному и была явно чем-то взволнована.
— Да. Я поняла. Поняла. Успокойся и ничего не предпринимай. Я буду. Буду скоро. Забейся куда-нибудь и не высовывайся.
Умоляю тебя… Пожалуйста… Я тоже тебя люблю…
Отключив телефон, она взглянула на Бычье Сердце бестрепетным и полным решимости взглядом.
— Это вы, — сказала дельтапланеристка. — Очень хорошо, что вы. Нам понадобится помощь.
— А что случилось-то? — Решимость рыжей неожиданно смутила Бычье Сердце.
— Мальчик в опасности. И довольно серьезной. Едем, майор. Я расскажу по ходу…
…Они сидели в кафе «Лето».
В довольно странной компании — во всяком случае, с точки зрения буфетчицы:
Гурий, Лена, малолетний герой Пашка и Бычье Сердце. И на правах малолетнего героя Пашка держал Лену за руку. И почти не слышал, что говорит присутствующим Бычье Сердце.
— Эта штуковина, которую мы нашли под кроватью, она называется диктофон.
Усек, пацан?
— Да я знаю, — потупился Пашка.
— Да знаю, что ты знаешь. И молодец, что догадался его включить.
Даже под страхом расстрела Пашка не признался бы, что врубил диктофон случайно, неловко повернувшись и задев нужную кнопку тыльной стороной ладони.
