На следующий день Андрей позвонил в ГУИН. Попенял знакомым, что не сообщили ему раньше о художественном конкурсе.
— Это не мы, это попечительский совет проводит, — ответили Андрею. — Вот телефон.
Он перезвонил, и ему все рассказали.
«Это интересно, — подумал Ветров и сел писать заметку. — За такие художества преступников никто не посадит… По-моему, блестящее начало! Или это заголовок?» В это время в его аську постучалась Беляночка.
«Трямки. Ты тут?»
Ветров вспомнил крылатую фразу: «Аська — цветок на могиле рабочего времени».
«Может, не отвечать? — подумал он. — Надо заметку закончить». Но от Беляночки пришло еще одно сообщение:
«Ты тут? Признавайся! А то я обижусь и уйду».
Андрей вдруг почувствовал, что ему будет очень грустно, если она уйдет. Даже если всего лишь из аськи.
«Я туточки. Приветики-приветики», — ответил он.
Конечно, по-хорошему, надо было заняться материалом.
«А, ладно! — Он мысленно махнул рукой. — Все равно конференция только в августе. Успею написать».
Морячок. Рад тебя видеть. Обнимаю и целую.
Беляночка. Я прыгаю до потолка от радости. Чем занимаешься?
Морячок. Я бросил все ради тебя!!!
Беляночка. Сибки. Приятно. А что ты бросил? Может, я подберу? Вдруг в хозяйстве сгодится?
Морячок. Поздно. Оно все сгорело синим пламенем!!!
Андрей не переставал удивляться, что делает с людьми Интернет. Вроде бы Беляночка давно обрела для него плоть и кровь. Но у него постоянно возникало ощущение, что в реале с ним общался немного иной человек. Ветров называл это «эффектом пользователя». Мол, персонаж, созданный в Сети, живет своей отдельной жизнью. А пользователь компьютера, стучащий по клавишам, — своей.
Вот и получалось, что на свидания в реале он ходил к Даше. Но она была лишь пользователем. А живая и озорная Беляночка, которая могла прыгать до потолка от радости и так трогательно говорить «сибки», жила только в Сети. Так же как, впрочем, и Морячок…
Беляночка. А как у тебя продвигается то дело, когда человека зря осудили?
Морячок. Ты про Куравлева? Пока никак. Ждем, когда дело придет. Но даже если его выпустят из тюрьмы, не знаю, будет ли хетт — энд. Мужик пережил стресс. Его перемолола наша правоохранительная машина. Это уже совсем другой человек.
Беляночка. Может, тот другой — тоже неплохой человек?
Морячок. Что я могу сказать? Поживем — увидим.
Беляночка. У меня деловое предложение. Я показала твою статью адвокату, он у нас в институте лекции читал. Классный специалист! Зубр! Его заинтересовало. Он готов помочь, и даже бесплатно. Как он сказал: есть дела для денег. И таких у него много. А есть — для души. Я могу вас свести, если ты не против.
Морячок. Да я готов за соломинку хвататься! Если он хочет, то почему бы и нет! Надеюсь, что на том свете нам всем это зачтется!
Беляночка. Если тот свет есть, то обязательно зачтется!
Морячок. А если нет, то получается: и вовсе бесплатно отработали.
Беляночка. Ну почему же бесплатно? Вот освободите вы его — и хорошо ведь будет на душе-то! И каждый раз, как вспомнишь, какое дело сделали, тоже хорошо будет. Значит, не совсем бесплатно.
Морячок. Это идеализм. А мы жалкие, ничтожные, корыстные люди. Нас будет душить жаба, если окажется, что того света нет и свечки мы ставили зря. И вообще лишали себя удовольствия ради каких-то десяти заповедей. Которые на поверку окажутся полной бессмыслицей, если того света нет.
Беляночка. Ты циник.
Морячок. Но ведь я и дорог тебе такой??
Беляночка. Не уверена…
«Ей что-то не понравилось, — мелькнуло у Ветрова. — Надо исправлять положение. Подключаю тяжелую артиллерию: комплименты. Это бьет безотказно!»
Морячок. Просто я хотел сказать, что люблю тебя, милая. Каждый день и час.
Беляночка. Сибки! Негодник! Любую женщину уговоришь!
Еще через день Даша повела Андрея на встречу с адвокатом.
— Может, сначала ко мне? — предложил Ветров. — Успеем еще делами заняться.
— Еще рано.
— Что рано?
— К тебе идти. Боже! Какой ты недогадливый! Осторожней: куда на красный свет идешь?
Адвокат ждал их в своем кабинете на Кузнецком Мосту… Им оставалось только перебежать улицу и дойти до нужного дома…
Из книги Андрея Ветрова «Хроники Черного Дельфина»Даша никак не могла понять: она летит по небу или падает в пропасть?
В ее жизни не было места импровизации. Родители все планировали и расписывали заранее. Например, летом (и обязательно с конца июля до середины августа) ее отправляли в деревню к дедушке с бабушкой. А Даша там тосковала!
Здоровая деревенская пища, ради которой девочку и ссылали в глушь, не шла впрок. Желудок Даши не принимал молока домашней коровы, бабушкиной выпечки и прочих натуральных продуктов!
А от чистого воздуха, не загаженного автомобильными выхлопами, у девочки начинала болеть голова.
Очень не хватало ей модных радиостанций. Ведь в деревне приемник ловил только «Маяк», и то с хрипами. Приходилось слушать записанные на кассету голоса любимых диджеев. Хоть какая-то отдушина!
В старших классах Даша стала встречаться с мальчиком Филиппом из параллельного класса. Он жил недалеко от них. Родители всячески приветствовали их отношения: Филипп рос в хорошей московской семье.
После школы она поступила в университет на юридический факультет. Опять же — по указке (и при непосредственном участии) родителей. Филипп выбрал другой вуз.
В университете Даша познакомилась с мальчиком Петей из Кинешмы. У них получился бурный и страстный роман. Но мама сказала Даше: прекрати, мальчик Петя приехал из провинции, я никогда не пропишу его в нашей квартире, ваши отношения бесперспективны. И Даша рассталась с Петей и стала снова встречаться с Филиппом.
Они поженились. Родители Филиппа купили молодоженам отдельные апартаменты. Вскоре родился ребенок.
После университета папенька подыскал Дашеньке место в юридической конторе на Сухаревке…
В общем, все шло вроде бы хорошо. Даша и не представляла, что можно жить иначе. Но однажды у нее внутри что-то сдвинулось…
Это произошло летом. Даша выбежала из конторы пообедать в ближайшем кафе. И тут словно пелена с глаз спала. Раньше она не замечала, что все мужчины вокруг в одинаковых костюмах и галстуках. Сотни, тысячи одинаковых мужчин! Они обедают в одно время… Каждый день выползают, как черные тараканы, из своих офисов. У кого костюмы подороже — идут в стеклянные кафе со скатертями на столиках. Те, что в дешевых, направляются в уличные забегаловки. Но у всех одно выражение лица: сосредоточенное, серьезное, вместе с тем излучающее искусственный позитив.
Один мужчина в костюме — это стильно. Армия менеджеров — ужасно! У Даши от этого зрелища заболела голова. Она почувствовала себя частичкой целлулоидного мира. Ведь и ее Филипп — точно такой же. Даже собаку выгуливает в костюме с галстуком. Фальшивая улыбка не сползает с лица. Его день расписан по минутам: в семь ноль-ноль подъем, в девять ноль-ноль работа, в девятнадцать ноль-ноль фитнес-клуб, в двадцать три ноль-ноль отбой. Словно и не живет человек, а пожизненное заключение отбывает.
В тот вечер в расписании Филиппа стояло исполнение супружеского долга (двадцать два тридцать — двадцать два сорок пять, включая прелюдию и посткоитальный отдых, потом пятнадцать минут на душ). Он лег слева от жены (на свой правый бок, ему так удобно). Поцеловал ее в правый сосок (если лежишь слева, удобней целовать именно правый).
«Значит, будем по заезженному сценарию», — вдруг подумала прозревшая Даша. Раньше поцелуй в сосок ее возбуждал. Но со временем муж настолько зализал это место, что действие поцелуя напоминало обезболивающий укол: грудь замораживалась.
Она попыталась поговорить с мужем начистоту. Тот, излучая тошнотворный позитив, предложил поцеловать в другую грудь. Даша оттолкнула его и сказала, что сегодня не настроена. Муж разозлился на нее за нарушение графика. Ведь завтра по плану корпоративная вечеринка, возвращение в двадцать два ноль-ноль, выгул собаки и соответственно прямой отход ко сну (без предварительных занятий любовью).
— Ничего, я потерплю три дня, — холодно ответила Даша.
Следующее соитие по плану стояло как раз через три дня. Муж осведомился о графике ее месячных. Потом принял полагавшийся по распорядку душ и уснул.
