С тех пор Даша несколько раз пыталась поговорить с мужем откровенно, объяснить, что что-то не так. Но что именно не так, она и сама не знала. Тем более не знал того муж. А все выверты жены он считал действием предменструального, менструального или постменструального синдромов.
Вскоре и она поняла всю бессмысленность разговоров с мужем. Пришлось как-то спасаться самой. Чтобы разнообразить супружеский секс (по будням «миссионерская поза», по праздникам — по-собачьи), Даша стала мечтать. В самый разгар процесса, когда полагалось стонать и дергаться, она закрывала глаза и что-нибудь воображала. Например, представляла себя Клеопатрой в объятиях одноразового любовника. Или — крепостной балериной, по которой сходит с ума барин. Или — убегающей от принца Золушкой. И тут она начинала вполне искренне стонать и дергаться.
А в самой любимой фантазии Даша тайком пробиралась на парусный корабль, чтобы уплыть в дальние края. Ее находил капитан судна — отчаянный красавец. Они любили друг друга так, что старая каравелла трещала по всем швам.
И вдруг в Интернете она повстречала Морячка, который сказал: «Трямки! Поплаваем?»
На первом свидании Андрей был гораздо скованнее своего виртуального персонажа. Порой молол какую-то чушь. Но Дашу проняло, что Ветров был настоящим! Никакого искусственного позитива. Если он шутил, то потому, что хотел в тот момент шутить. А если мазал по кеглям в боулинге, то расстроенно махал руками и тихо ругался, как и положено моряку.
Понравилось Даше и то, как он стал целовать ее. Без всяких церемоний (никакой там слащавости и показных чувств), просто привлек к себе и поцеловал. Беляночку аж до косточек пробрало, ведь он (она чувствовала это!) желал ее на самом деле, а не потому, что таковы условия игры!
Даже в виртуальной любви с Морячком было больше настоящего, чем с мужем! А уж когда дело дошло до постели в реале, то Морячок не оплошал. Привыкшая помогать себе мечтами Беляночка вдруг обнаружила, что сейчас мечтать не требуется!
Они стали встречаться. Даша специально записалась на вечерние курсы шитья. У нее появилась причина возвращаться домой поздно. Муж это только приветствовал (жена ведь развивается!). Он и не подозревал, что под их супружеским ложем в коробке с вязкой и выкройками лежала фотография любовника. Даша тайком рассматривала ее вечерами и прижимала к сердцу. Морячок очень много значил для нее. Потому Даша и сама старалась занять побольше места в его жизни, стать нужной и полезной. Когда он рассказал про дело Куравлева, Беляночка сразу же решила подключиться. Она перебрала в голове множество вариантов и вспомнила про одного из преподавателей.
— Долго еще? — спросил Морячок, когда они перешли дорогу на Кузнецком Мосту.
— Почти пришли.
— Я думаю, что это пустая затея. Иду только ради тебя.
— Он очень хороший адвокат!
— Да что толку! У нас хорошие юристы в очередь стоят. Тут нужен метод, против которого мы в газете всегда выступаем: телефонное право.
— У него есть связи. Он бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры…
— А, ну тогда может быть. Смотри, какое сегодня небо красивое…
Только Морячок перед важной встречей мог обратить внимание на небо. Или остановиться возле уличного музыканта, чтобы послушать песню…
А еще Андрей научил Дашу летать. Для него было само собой разумеющимся, что люди летают. А для нее — как удар молнии. Или выстрел охотника. В один из дней, когда Морячок был особенно хорош, ее сердце вдруг взлетело круто вверх, подобно испуганной утке.
Даша могла нестись по небу без устали долго. И уже было неважно, что впереди (точнее — внизу) лежала земная жизнь на два фронта, полная лжи и самообмана…
* * *
Они встретились с адвокатом и поговорили. Андрей показал ему все документы. Защитник попросил несколько дней. Затем перезвонил и сказал, что согласен защищать Куравлева. И обязательно доведет это дело до конца.
— Я так материл следователя, когда читал обвинительное заключение, — сказал адвокат по телефону. — И защитников: они могли в пух и прах разнести обвинение. Но их жалобы просто лепет. А сейчас будет трудно добиться пересмотра. Потому что вступают в силу уже не юридические соображения, а чиновничьи. Слишком много высоких людей уже успели отметиться здесь своими подписями.
— Я говорил то же самое, — ответил Ветров. — Лбом эту стену не прошибешь.
— Надо решать все на личном уровне. Вы сможете устроить аудиенцию с председателем Верховного суда?
— Можно попробовать. Напишем письмо с просьбой об интервью. Возьмем вас. Но какой толк? Он все равно отошлет к исполнителю.
— Надо нажать на него. Убедить с документами в руках. Если он решит сплавить дело, тогда все пропало.
«Взрослый вроде, а в сказки про добрых начальников верит, — подумал Андрей. — Разжалобишь председателя Верховного суда, как же!»
— Только для того, чтобы подготовить нормальную жалобу, мне надо изучить все дело, — сказал адвокат.
— Оно скоро будет в Москве, его запросил Верховный суд. Думаю, мы сможем договориться, чтобы дело показали вам.
— Хорошо. Тогда будем ждать дело.
— Будем ждать…
Дело пришло через два месяца. В августе. Андрею сразу же позвонили. И они вместе с Азаровой поехали в Верховный суд…
Азаровой поначалу не понравилась идея с адвокатом.
— Этот человек просто хочет сделать себе имя за счет нас, — с апломбом заявила она Андрею. — Мы и сами справимся.
— У него уже есть имя, — возразил Ветров. — Если человек хочет протянуть руку, почему мы должны отказывать? Нам и так немногие помощь предлагают.
Это было правдой. Конечно, после публикации на газету обрушился шквал писем. Статья «Генетическая ошибка?» стала рекордсменом по числу откликов. Но большинство читателей после стандартного вступления о том, как им понравилась статья, переходили на свои собственные проблемы. Причем и здесь начало было стандартным: «У нас точно такая же ситуация».
Одна бойкая просительница пробилась неизвестно как через охрану и нагрянула к ним прямо в кабинет.
— У меня точно такое же дело, — с порога заявила она. — Вы обязаны мне помочь.
— Обязаны? — Азарова недовольно вскинула бровь. — Мы никому ничего не обязаны. Вы расскажите. А мы решим.
Оказалось, что женщина пять лет судилась из-за того, что ее ужалила соседская пчела.
— Наши дворы забором перегорожены, — задыхаясь от злобы, рассказывала посетительница. — Я пропалывала клубнику. И тут прилетела соседская пчела и укусила в руку. Вот сюда.
— Постойте, с чего вы взяли, что это соседская пчела? — спросила Азарова.
— А чья же еще?
— И потом, почему вы решили, что дело точь-в-точь как у Куравлева? — спросил Ветров. — Там у человека судьба сломана.
— И у меня сломана! — безапелляционно заявила просительница. — Я вся на нервах! Столько пережила! Вашему Куравлеву хорошо: его поят и кормят. А меня никто не кормит. И зарплата маленькая! А тут эта пчела: у меня рука месяц пухла! У меня же аллергия! И никому нет дела: в судах полнейший беспредел. Правильно вы написали: судьба человека никого не интересует!
От просительницы они избавились, хотя и с трудом. Из других СМИ никто не звонил и не интересовался. Газеты не хотели повторять уже написанное «Советским трудом». А телеканалы не видели здесь сюжета для передачи. Ведь им нужна в первую очередь картинка, а тут как ее снимешь?
— Хорошо, давай попробуем с твоим адвокатом, — со скепсисом произнесла Азарова. — Мужик хоть стоящий?
Андрей набрал в Интернете инициалы — Феоктистов Игорь Михайлович. Высветилось множество ссылок. Ветров распечатал некоторые и показал Азаровой.
— Читайте. Это очень авторитетный человек.
— М-да, — сказала Ольга, просмотрев. — А как ты на него вышел?
— У меня есть некоторые наработки. — Андрей загадочно улыбнулся и напустил на себя важности. — Кстати, в ФСБ я тоже удочку забросил. Возможно, нам там помогут.
— Отлично. — Азарова вздохнула.
«Узнаете ваши методы, Ольга? — Ветров мысленно усмехнулся. — Как я умею пальцы гнуть, а? Ха-ха. Наука не хитрая».
«Что-то Андрюша кичиться сильно стал, — неприятно удивилась Азарова. — Раньше я за ним этого не замечала. Но после статьи, по-моему, он слишком много о себе возомнил. Лучше бы я одна в Оренбург съездила. А то он своими идиотскими инициативами может все дело загубить».
С Опариным Ветров больше пока не встречался. Они созвонились, Андрей предложил подождать, пока придет дело.
— Наши юристы его изучат, — сказал он. — И тогда как нагрянем!
