– Кажется, приехали, – с некоторым облегчением вздохнул Атасов, заметив проплывший справа прямоугольный щит, на котором было написано: ДУБЕЧКИ. Поскольку дорога снова шла под уклон, он включил нейтральную передачу, пустив микроавтобус накатом. Теперь по обеим сторонам тянулись разнокалиберные деревянные заботы, за которыми виднелись фасады одноэтажных домишек. Кое-где действительно горел свет, хотя большинство окон были темными, жильцы улеглись спать.
Атасов притормозил, отыскивая глазами табличку, чтобы прочитать название улицы. Оказалось, что она носит имя Ленина, это значило, скоро они достигнут центральной части городка. Прошло должно быть, минут десять, прежде чем это произошло. Микроавтобус, тихо урча работающим вхолостую мотором, выкатился на площадь, представлявшую собой политический и культурный центр поселка. Собственно, по делу, площадь была обыкновенным обширным пустырем, на котором стояли кирпичные коробки сельсовета, почтового отделения и лавки потребкооперации. У крыльца сельсовета горел единственный фонарь, в его скупых лучах бронзовая статуя Владимира Ильича на противоположной стороне улицы казалась изваянием какого-то мрачного демона-искусителя, порожденного египетской тьмой в ту эпоху, когда уже был Сфинкс, но еще не было пирамид. Проснувшегося, на короткое время, около ста лет назад, чтобы перекусить заблудшими душами, и снова задремавшего, с набитым желудком.
Чуть поодаль, за статуей Ильича, располагалось темное пустое пространство, но Атасову все же удалось рассмотреть покосившиеся створки футбольных ворот. В дальнем конце поля примостилось длинное, похожее на барак здание, Атасов предположил, что местная общеобразовательная школа. Та самая, выпустившая в мир взрослых Андрея Бандуру всего каких-то пару лет назад.
– Мы на месте, – сказал Атасов. – Просыпайся, брат. Подъем, солдат, слышишь? Куда нам дальше ехать?
Микроавтобус медленно катил по инерции, единственный движущийся объект на абсолютно неподвижной улице, аппликация, сдвигаемая, кадр за кадром, мультипликатором. Они обогнули бронзового Ильича, свернули к школе и, наконец, остановились в густой тени, под крыльцом.
– Парень? – повторил Атасов устало. – Вставай, говорю. На уроки опоздаешь.
Как это ни странно, но молодой человек, продолжая спать без задних ног, вместе с тем, уже был здесь, у школы, он даже видел ее фасад, хоть глаза при этом оставались закрытыми. Более того, видел, гораздо четче Атасова. Еще бы, ведь вокруг было солнечно и тепло, никакой ночи, а напротив, первая половина дня. Маленькие, похожие на перепуганных барашков облака набегали с севера в зенит, откуда ветер немедленно сдувал их, словно играя в короля горы. Кроме того, Андрей, в отличие от Атасова никуда не спешил, поскольку не опасался опоздать на уроки, как предупреждал откуда-то издали смутно знакомый мужской голос. Какие уроки, когда только что начались летние каникулы?
«ОПОЗДАЕШЬ В ШКОЛУ», – донеслось до него издалека, словно с противоположной части земного шара, даже дальше, из другой эпохи. Так обычно говорил дед, самый старший Бандура своим насквозь прокуренным, а по такому случаю еще и недовольным голосом надзирателя из тюрьмы, как тогда думал Андрей. «ВСТАВАЙ», зудел дед прямо в ухо, принимаясь разглагольствовать о том, что все бездельники, кто любит валяться в постели по утрам начиная жизнь, заканчивают ее, лежа в придорожной канаве. Правда, на этот раз голос принадлежал все же не деду, не отцу, а кому-то третьему, но не менее настырному. «ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ», пробормотал Андрей, натягивая на голову тулуп. К чему устраивать гонки, если наступили летние каникулы, следовательно, сам Бог велел поваляться в кровати часок-другой. «ЭЙ, БАНДУРА?», позвали его извне, более того, принялись тормошить за плечо. Тогда он решил уехать. И уехал. Занудный голос пропал, буркнув что-то вроде «НУ, ПОСПИ, ПОСПИ». Какой сон, недоумевал Андрей через минуту, накручивая педали велосипеда. Теплый, полный ароматов поздней весны ветер развевал волосы, в руках подрагивал велосипедный руль, панорама наплывала на него с приличной скоростью. Видать, он здорово разогнался, когда катил с горы. Андрей принялся смотреть по сторонам. Местность оказалась знакомой. Он приближался к школе по дороге, которую, будто часовые на параде, обступали старые тополя, фабрики по производству пуха, работающие с середины июня по конец июля, плюс минус одна неделя.
Затем впереди показалась школа, где он учился, и где работала мама. Он как раз собирался заскочить к ней, на пару минут, просто, чтобы увидеть, потому что соскучился. Андрей свернул на аллею, ведущую к зданию, и только тогда до него дошло, что увидеть ее невозможно, мама давно умерла.
«Значит, это снова сон, – догадался Андрей, сбрасывая скорость при помощи заднего тормоза, поскольку передний, ручной, на днях вышел из строя, а дед, обещавший починить, не сдержал слова. – Тот самый, что я видел вчера, только вторая серия». – Придя к этому заключению, он, как и накануне, снова взглянул на свои руки, они были по-прежнему на руле, чтобы убедиться – руки настоящие, с парой шрамов, полученных в юности, поросшие рыжими волосами.
« Сейчас я проснусь, и обнаружу себя в Ястребином», – это была следующая мысль. Не очень приятная, естественно. Потом он вспомнил, как после Дубечков в предыдущий раз ему приснилась станция зловещей подземки, откуда многие убывают, но не прибывает никто, поскольку поезда там ходят в одном направлении, как ниппель в шине. Или как древнегреческий перевозчик Харон,[93] всегда возвращавшийся с противоположного берега порожняком. Андрей содрогнулся, снова ясно представив, как соскальзывал вниз, на перрон, и наверняка очутился бы там, в полумраке между двумя колеями, если бы ни Вовчик, подоспевший на помощь очень вовремя. Поразительно было то, что сам Вовка на тот момент уже точно умер, Андрей видел его труп до того, как заснул. Потом Волына исчез куда-то, так же неожиданно, как и появился, вместо него к Андрею пришла Кристина, они долго сидели в беседке под дождем, кажется, она читала ему стихи, ее голос шелестел в унисон с капельками, барабанившими по куполу беседки. Дальнейшее запомнилось Андрею еще отчетливее. Откуда-то появился Армеец, взлохмаченный и на совесть отделанный какими-то злодеями. Эдик принялся будить Андрея, растолкал и потащил к бронетранспортеру, который якобы стоял во дворе, чтобы куда-то там ехать. Эдик, нет слов, казался абсолютно реальным, с другой стороны, Ни Вовка, ни Кристина тоже не казались плодами воображения, во сне реалистично даже то, что выглядит неправдой, когда вы бодрствуете. Теперь Андрей склонялся к мысли, что их с Эдиком бегство в БТРе в свою очередь было сном, очередной его вариацией. Он, Бандура, палил из зенитного пулемета, пока их машину не подбили. Сразу после взрыва явился Волына, он захватил во сне самого Бонифацкого, но потом что-то не сложилось, и Вовку снова убили, во второй или в третий раз. Их с Эдиком собирались сжечь, и сожгли бы, в кошмарах случается и не такое, если бы не Атасов, появившийся, как Красная Армия в советских фильмах или американская морская пехота в шедеврах из Голливуда. Прибыл, в самый последний момент, чтобы дело смогло окончиться хэппи-эндом, без которого, как говорят, никаких кассовых сборов не бывает. Они вместе отправились домой на одной из машин, точно как во сне, только дома у них оказались разными, их дороги постепенно разошлись, какая горькая пилюля в бадье с сиропом. Эдик отправился к своей мифической Янке, можно подумать, его там ждут, Вовчик – подался в милицию, как всегда хотел и даже однажды пробовал. Планшетов куда-то там еще, в свою голубую заводь, а они с Атасовым, который ни при каких раскладах не мог появиться в Крыму, поскольку застрял в столице, поехали…
Поехали куда?
– Поехали в… – пробормотал Андрей. – В… в Дубечки, куда же еще?!
«Таким образом, круг замкнулся, – продолжал лихорадочно размышлять Андрей, чувствуя, как скорость велосипеда падает. – Я снова качу на своем воображаемом велосипеде из детства за керосином, спичками и хлебом, потому что меня послал дед, которого давно нет, выдав троячку, оказавшуюся в тот раз пятью рублями, поскольку дед сослепу облажался, выдав внуку целое состояние, два нигде не учтенных рубля. На которые – кутить, кутить и кутить».
Правда, прокутить эти деньги Андрею не удалось, уже практически на площади перед сельсоветом его сбила машина, которой управлял какой-то мудак, летевший с запредельной скоростью, поскольку хотел довезти до роддома жену, собиравшуюся вот-вот родить. «Коля, я сейчас родю!!!» – вопила дородная молодуха, и, надо сказать, сдержала слово. Разродилась прямо в салоне машины сразу после того, как велосипедист мелькнул в панораме лобового стекла, словно какой-нибудь хорошо нарисованный воздушный змей.
