- Да-а, дела, - огорченно протянул Коротков. - И я, козел безрогий, вовремя не сообразил, замотался со своими проблемами. А чего это у тебя дикция такая странная? Ты там ешь, что ли?
- Угу, - промычала Настя, откусывая кусок хлеба с бужениной. - И кофе пью к тому же.
- Вкусно тебе?
- Обалденно. Не хочешь?
- Нетушки, спасибочки вам, я уж как-нибудь так... Ася, я тебе еще не надоел?
- В каком смысле? Как начальник?
- Нет, как приживалка. Знаешь, я так по-дурацки себя чувствую, понимаю же, что мешаю тебе, но податься-то некуда. Еще неделю как минимум надо перекантоваться.
- Ладно, живи пока, - улыбнулась Настя, потом сообразила, что Юра ее не видит, и добавила: - Я это говорю с нежной улыбкой на устах, понял?
Разведка, разведка... На какую же мысль натолкнуло ее это слово? Нет, похоже, мысль утеряна безвозвратно, ничего, кроме Штирлица и Мюллера, в голову не приходит.
Коротков наконец выполз из ванной, завернутый в длинную махровую простыню, с мокрыми волосами и слегка посвежевшим лицом. В руках он держал фен.
- Не могу стоя башку сушить, ноги не держат, - пояснил он, перехватив удивленный Настин взгляд.
- Ну так не суши ее вообще, у тебя же волосы короткие, сами за полчаса высохнут.
- Не, я не могу столько ждать, я хочу свою головушку на подушечку уложить. И смотреть телевизор, как белый человек в свой законный выходной.
Он подошел к дивану, где сияла свежестью чистая постель, и принялся искать розетку для фена. - Подруга, у тебя тут все розетки заняты. Можно что-нибудь отключить?
Настя, сочинявшая на компьютере послание мужу в далекую страну, испуганно схватила его за руку.
- Ты что?! Ничего не трогай, это все от компьютера.
- А вот это? - Он подергал за шнур, явно не принадлежащий передовой оргтехнике.
- Это настольная лампа, я без нее плохо вижу.
- Беда мне с тобой... У тебя тройник есть?
- Какой тройник?
- Ну такая штуковинка, в которую можно три прибора воткнуть.
- Был где-то, сейчас найду.
Она отправилась в прихожую искать в стенном шкафу тройник и внезапно поймала ту мысль, которая так упорно не хотела вылезать из своей норки. Ну конечно, все правильно! Совсем недавно это было, когда Колобок-Гордеев устраивал собственные проводы на пенсию у себя на даче. К ним тогда присоединился его пожилой сосед, которого представили как бывшего сотрудника разведки. Этот сосед оказался смешливым, разговорчивым дядечкой и развлекал общество разными байками из жизни шпионов.
Склонившаяся над инструментальным ящиком Настя словно наяву слышала его голос, произносящий отдельные фразы: "Этот фокус получил название "тройник"..." "Они воспользовались тем, что европейцы плохо различают азиатские лица..." "Все свидетели говорили о том, что это был не то японец, не то китаец, не то кореец, мы замучились составлять его портрет, а на само деле их было трое..."
В команде Валеры Липецкого есть человек, знающий практику разведки. Почему бы ему не применить такой же фокус с Симоновым? Правда, Симонов имеет европейскую внешность, но кто мешает собрать вместе более или менее схожих людей, на самом деле совершенно разных, но словесное описание которых даст примерно одинаковую картину? Рост, телосложение и цвет волос будет во всех описаниях одним и тем же, а с лицом придется помучиться, лица-то в показаниях свидетелей окажутся разными, и настоящего композиционного портрета реального человека ни у кого не получится. Сложно, но умно и элегантно.
- Держи, - она протянула Короткову тройник. - Суши свою гриву и дай слово, что не будешь надо мной смеяться.
- Не дам. Над тобой невозможно не смеяться, ты всегда что-нибудь эдакое отмочишь.
Юра включил фен и изобразил на лице повышенное внимание.
- Излагай! - скомандовал он.
Настя старалась говорить без эмоций и ничего не утверждать, только высказывала предположения и ставила вопросы.
- Понимаешь, Юрик, Гелий Ремис ездил в Камышов. Может быть, это неправда, может быть, он так сказал своей соседке, а на самом деле он ездил совсем в другое место, но то, что он вылетел из Москвы в Кемерово и из Кемерова же вернулся в Москву - это точно, я проверяла по регистрации аэропортов. И Ремис это не Симонов. Если здесь был применен "тройник", то можно предположить, что в Камышов ездили Симонов, Ремис и кто-то третий. Но они могли упростить схему и ограничиться всего двумя персонами, тогда Ремис ездил вдвоем с Симоновым, без третьего.
- Ну ты наворотила, - покачал головой Коротков. Он успел полностью высушить волосы, пока Настя делилась с ним своими соображениями, и выключил фен.
- Наворотила, - уныло согласилась она. - Но ведь это многое объясняет. Я все думала, зачем такие сложности, ну зачем, если нужно просто помочь.матери! И потом подумала, что ситуацию могли использовать с двойной целью: Симонов помогает своей матери, а заодно создает условия для того, чтобы Богомолец ошибся, принял совершенно невинного человека за Симонова, убил его и успокоился наконец. Я поставила себя на место этого Богомольца и поняла, что он действовал бы точно так же, как мы. Он проверил бы в Кемерове регистрацию вылетающих пассажиров, отработал бы каждого из списка, нашел всех мужчин подходящего возраста и к каждому присмотрелся: а не Симонов ли это с новым лицом и новым именем? Дальше нужно было только сделать так, чтобы подозрение пало на Ремиса. Они его подставили Богомольцу, понимаешь?
- И что ты предлагаешь? Пойти тем же путем, каким шел Богомолец, и отрабатывать всех пассажиров, которые тридцать первого мая вылетали из Кемерова? Ты ж сама жаловалась, что не можешь растроиться и расчетвериться.
- Еще чего! - фыркнула Настя. - У нас есть перед ним огромное преимущество. Где-то среди людей Богомольца должен был человечек, который ездил в Москву устанавливать предполагаемых Симоновых. Может быть, даже не один человечек, а несколько. А в Кемерове у нас есть Зарубин, который может найти этих людей и задать им несколько правильных вопросов.
* * *
Человек, который так много знал о делах банды Богомольца, от повторной встречи с Зарубиным категорически отказался. Сергею надо было искать другие пути выяснить то, что велел Коротков.
Первым в очереди на разведопрос стоял тот самый мужчина, с которым Сергей видел Яну Нильскую. По номеру машины установили, что серебристый "Опель" принадлежит некоей пожилой даме, которая даже при самом сильном напряжении фантазии никак не могла сойти за крупного полноватого мужчину лет сорока с небольшим. Задавать прямые вопросы самой Яне Зарубин не хотел. Он перестал ей верить. Оставалось последовательно идти по всем, кому машина передавалась по доверенности.
Дело потихоньку двигалось, но Сергея грызли сомнения, а того ли человека он ищет. Даже если предположить, что любовник Яны Нильской и есть тот мужчина, с которым она встречалась в Москве, то какие у Зарубина основания подозревать его в причастности к преступлениям? Да, маленькая Яна изменяет мужу, да, она поехала вместе с ним в Москву на съемки, да, любовник не выдержал разлуки и примчался следом за ней в столицу, да, она с ним тайком встречалась. И что с того? Где тут криминал? Почему он непременно должен оказаться членом группировки Богомольца? Не должен. И вообще, он, вероятнее всего, к Богомольцу не должен иметь отношения, скорее он может оказаться человеком Валеры Липецкого, потому что если вокруг Симонова крутятся люди Богомольца, то вокруг Руслана и Яны - люди Валеры. Это Липецкому и Дыбейко что-то нужно от Нильского, а вовсе не Богомольцу. Хотя, конечно, Богомолец имеет на Руслана большой крепкий зуб, но это как-то... одним словом, несколько в прошлом. Или нет?
Четких ответов на все эти вопросы у Зарубина не было, он мучился сомнениями, ежечасно ощущая собственную слепоту, мешающую ему двигаться в точно заданном направлении и вынуждающую действовать на ощупь.
Можно было бы, как в хорошем кино, подкараулить Яну, когда она снова будет встречаться со своим другом, сесть ему на хвост и посмотреть, где он живет, а там и до установления личности рукой подать. Но если бы все было так просто! Сам Зарубин сделать этого не мог, ведь на стареньких "Жигулях" ему за "Опелем" никогда в жизни не угнаться, а если этот дядька все-таки в чем-то замешан, то он внимателен и осторожен и одну-единственную машину, которая таскается за ним следом по всему городу, наверняка тут же срисует. Для того, чтобы сделать все по уму, требовалась куча бумаг из Москвы, присланных спецсвязью, и долгие и нудные согласования между московскими и местными начальниками. Московские начальники (если сочтут нужным) будут требовать, чтобы местные начальники помогли в проведении оперативно-розыскных мероприятий по делу, которое находится в работе у москвичей, а местные будут этому всеми силами сопротивляться. И совершенно понятно, почему. Ну выделят они людей и технику, ну помогут москвичам распутать дело, а толку-то? Преступление будет считаться раскрытым у москвичей, им - галочка в отчетность, а местным что? Ничего, шиш с маслом. Людей столько, сколько есть, и помогать другим означает отрывать своих сотрудников от работы, оголять участки, то есть получается, что по своим преступлениям мы работу ослабляем, и нам за нераскрытие дадут по шапке, а москвичам - почет и слава. Так что даже если все бумаги будут в порядке, ждать толковой помощи - неоправданный оптимизм.
