У Зарубина была с собой только одна бумажка - поручение следователя. И за каждый жест помощи со стороны кемеровских сыщиков он был им искренне благодарен. Вот один из них, уезжая в отпуск, машину свою уступил - огромное ему спасибо, редкостная удача, такая раз в десять лет случается, а то бегать бы Зарубину по всему городу на своих двоих и в Камышов на автобусе или на электричке ездить. Встречу с нужным человеком устроили - опять же низкий им поклон, искренний, без шутовства и ерничества. От всего сердца.
Машины продавать нынче стало немодным, платить налоги никому не хочется, поэтому их просто передают новому владельцу вместе с генеральной доверенностью, в том числе и на право продажи. Последним владельцем серебристого "Опеля" оказался хмурый хозяин продуктового магазина, отличающийся удивительной неразговорчивостью. Он долго отмалчивался, делая вид, что внимательно изучает какие-то накладные, ворохом лежащие перед ним на столе, потом неохотно процедил в ответ на вопрос, где в данный момент находится "Опель":
- Знакомый из Москвы приехал, ему одолжил.
- А сами что ж, без машины остались? - посочувствовал Зарубин.
- У жены есть, на ней езжу.
- Как бы мне разыскать вашего знакомого?
- Зачем?
Хозяин магазина даже головы не поднял, задавая свой вопрос, все шарил глазами по разбросанным по столу бумажкам. Легенда у Зарубина была хилая, и виной всему - его муровское удостоверение. Пока что ему верили на слово, но в любой момент могли попросить показать документы, и тогда пришлось бы отвечать на вполне законный вопрос: почему это, собственно говоря, столичный сыскарь разыскивает в Кемерове человека, который ездит на машине с кемеровскими номерами? Поэтому, дабы не нарываться, Сергей строил из себя гражданина сугубо штатского и в случае чего мог показать паспорт.
- Понимаете, тут на днях моего приятеля машина сбила, - начал он ставшее уже привычным за последние сутки вранье, - я свидетелей ищу. Все на моих глазах произошло, и я видел, что мимо проезжал серебристый "Опель", номер 307, а буквы я не разглядел. Я мужикам из ГИБДД говорил об этом, а они отвечают, мол, без букв искать не будем, мало ли таких машин, может, она вообще из другого региона. Да ну их к чертовой матери, никому ничего не надо, никто ничего делать не хочет! Человека сбили, инвалидом на всю жизнь оставили, а теперь говорят, что он сам виноват, на проезжую часть в неположенном месте выскочил. А я же видел, что все не так было! Короче, я сам теперь свидетелей ищу.
Хозяин магазина не спешил с ответом, и Сергей терпеливо ждал, вперив в него взгляд, полный муки и надежды. Но надежды не оправдались.
- Не знаю я, - наконец бросил он.
- Не знаете, где его искать?
- Не знаю.
- А где он живет?
- Сказал же: не знаю.
- Но хотя бы как его зовут? Может, он в гостинице какой-нибудь остановился, так я все гостиницы обойду.
- Он в гостиницах не живет.
- А где же? - удивился Зарубин. - В частном секторе, что ли?
- На кой хрен ему гостиницы, когда он местный, всю жизнь здесь прожил, у него полгорода в друзьях-приятелях.
- Я найду, - горячо заговорил Зарубин, - костьми лягу - а найду, я ради друга на все готов. Вы только скажите, как его зовут, а уж все остальное я сделаю.
- Аликом его зовут. Фамилия - Серов.
- Алик - Александр?
- Ну.
- А отчество?
- Да на кой мне его отчество? Алик и Алик. Всю жизнь для меня Аликом был.
Выходя из магазина, Зарубин с усмешкой думал о том, что этот хмурый хозяин наверняка прекрасно знает, где искать Алика Серова. Так и отдал бы он свою машину, если б не знал, что в любой момент может найти его. И сегодня же вечером, в этом Сергей тоже был уверен, Серов узнает, что его разыскивают как возможного свидетеля дорожно-транспортного происшествия. Никакого происшествия он не видел, но это уже значения не имеет. Главное - он проинформирован и, значит, будет внутренне готов, когда Зарубин подойдет к нему на улице и начнет задавать вопросы. Не станет возмущаться, размахивать руками, кричать и требовать предъявить документы. Просто мило улыбнется и в доступных выражениях объяснит, что молодой человек ошибся, что, вероятнее всего, это был совершенно другой "Опель", тоже с номером 307, но с другими буквами.
Зачем ему подходить к Алику Серову и заводить с ним разговор, Сергей пока не знал. Возможно, даже этих скудных данных окажется достаточно, чтобы в Москве установить личность любовника Яны Нильской. Тогда и никаких контактов с Серовым не потребуется. А вот если в Москве ничего сделать не удастся, тогда Зарубину придется импровизировать на месте. Задел для этого уже есть. Сергей Зарубин вообще был запасливым, на деньги, правда, это качество не распространялось, но вот на работу - в полной мере.
Но с Яной все-таки что-то непонятное. Выходит, Серов какое-то время назад перебрался из Кемерова в Москву. А Яна, в свою очередь, настояла на том, чтобы ехать в столицу вместе с мужем, в надежде встретиться с бывшим любовником. Ну встретилась. Дальше что? Снова разгорелся романтический пожар, и он кинулся за Яной назад в Кемерово? Кто знает, может быть, и так. Но если пожар горел так сильно, что Яна даже не смогла скрыть от мужа свое равнодушие, то почему она истерически требовала возвращения домой? Сидела бы в Москве тихонечко, встречалась бы тайком с Серовым, дети, слава богу, присмотрены, и все довольны. Чего ж она домой-то рвалась?
Нет, что ни говори, женская душа - еще большие потемки, нежели мужская. Никогда Зарубину в этом не разобраться.
Начальник службы криминальной милиции, под крылом которого Зарубин разворачивал в Кемерове свою деятельность, был добродушным незлобивым мужиком, всегда готовым помочь, если это не требовало выделения людей и отрыва их от основной работы.
- Прямо и не знаю, что тут можно сделать, - хитро улыбаясь, сказал он, выслушав просьбу Зарубина: нужно узнать, кто из людей Богомольца не так давно ездил в Москву. - Впрочем, есть одна зацепка. В банде Богомольца дней десять назад беда приключилась, убили его старого сподвижника Шаню, Шанькина Сергея, многократно судимого. Первым делом, конечно, его сына дернули, поскольку сын тоже в этой группировке штаны протирает, погоняло имеет Батыр. А сынок сказал, что знать ничего не знает насчет того, кто папашу сделал, потому как его в то время вообще в городе не было, он в Москву ездил. Билет показал, все честь по чести, да мы и в аэропорту проверяли: действительно не было его. Может, это твой шанс, Серега?
Через полчаса Зарубин уже разговаривал со следователем, в производстве которого находилось дело об убийстве рецидивиста Шанькина по кличке Шаня.
- Ну что вам сказать? - пожилой следователь картинно развел руками. Обычный пацан, в меру пальцатый, но именно в меру. У меня сложилось впечатление, что сын убитого Шанькина недоволен тем, как его используют в группировке. Он считает себя способным на большее и комплексует из-за того, что в банде его недооценивают.
- Это как же? - насторожился Зарубин.
- Видите ли, Сергей Кузьмич, я много повидал на своем веку, это вы сами понимаете, учитывая мой почтенный возраст. И кое-что понимаю в людях, даже и в молодых, хотя они уже совершенно из другого поколения. Но знаете ли, поколение-то другое, нравы другие, принципы взаимоотношений в преступной среде тоже изменились, а вот законы психологии остались прежними, их никто не отменял.
Зарубин с огромным удовольствием слушал этого старого следственного зубра, он точно знал, что нет в жизни ничего ценнее порядочности, а в работе - ничего ценнее опыта. Именно у таких вот стариков его и можно набраться. Да и вообще ему редко приходилось общаться с людьми, сохранившими привычку к церемонному обращению.
- Ирек Шанькин - прекрасный артист, пластичный, темпераментный. Я ведь не зря назвал его "в меру пальцатым". Было бы глупо полагать, что, находясь в банде Богомольца, Ирек мог вести себя как прирожденный интеллигент, да он им и не был, всю жизнь рядом с отцом-рецидивистом крутился, смотрел на него с обожанием, пытался подражать, заразился воровской романтикой. Но при этом здесь, в этом кабинете, он не произнес ни одного жаргонного слова. Вежливый мальчик с хорошей внятной речью и без братковских замашек. Слушая его, можно подумать, что он фени вообще не знает и не слыхал никогда о ней.
- Может, так и есть? Всякое случается, - предположил Зарубин.
- Это да, это да, - согласно покивал следователь. - случается всякое, только не с Иреком Шанькиным. Он как только из моего кабинета вышел, тут же кинулся кому-то по мобильнику звонить, а мне как раз нужда пришла в секретариат заглянуть, я по лестнице спускаюсь - слышу его голос. Должен вам заметить, я почти ничего не понял из того, что он говорил. Поколение все-таки другое, - он дробно засмеялся, лукаво поглядывая на Зарубина. - А мальчик закомплексованный, имени своего стесняется, это невооруженным глазом видно. И очень хочет показать, что он умный, что что-то умеет и чего-то стоит. Уж на что я старше его - лет на сорок, а он и со мной пытался выпендриваться, никак не хотел в голову взять, что он умнее меня по определению быть не может, потому как я преступлений и преступников на своем веку повидал больше, чем он за всю свою жизнь сигарет выкурил. А из этого какой вывод, уважаемый Сергей Кузьмич?
