— Рука не устанет в вытянутом положении? — проявил беспокойство Сутулый.
— Я буду менять руки.
— Тогда вперед. — И он включил зажигание. Послышалось равномерное урчание двигателя, и машина плавно тронулась с места. Вика погрузилась в собственные мысли. Она думала, что люди должны помогать друг другу. Сегодня она протянула руку помощи, а завтра ей за это отплатится сторицей…
— Поможешь мне вынести носилки? — отвлек ее водитель.
— Конечно, — машинально откликнулась девушка. Она вышла из машины. На нее смотрело мрачное здание, которое одним своим видом навевало ужас. — Но тут и не пахнет больницей, — сказала она с трепетом в голосе, но обернуться не успела. Сутулый извлек из целлофанового пакетика, приготовленного заранее, носовой платок, пропитанный эфиром, и приложил его к лицу Вики. Та отключилась после первого вдоха и упала на руки Павла.
— Бери ее за ноги, — приказал Сутулый Сергею, выглядывающему из здания крематория. Тот беспрекословно подчинился, и через несколько минут жертва уже лежала на операционном столе, если можно так назвать приготовленный сторожем стеллаж. На этот раз Сергей был трезвым. За прошлую операцию ему достались крохи, и он сделал соответствующие выводы.
Люба приехала на собственном автомобиле, который они с Гариком приобрели на первый гонорар. Она уже приготовила инструменты и мгновенно ввела донору внутривенный наркоз.
Сутулый снял с лица Вики носовой платок и спрятал его в пакетик. В это время появился Игорь, он ассистировал жене. Никто не суетился, каждый знал свое место. Все уроки из прошлого были учтены. И если у кого-то еще теплилась совесть, то она была запрятана глубоко в недрах черной души. За полтора месяца группа провернула с десяток дел, и обстоятельства для них складывались удачно. В банде царили слаженность и взаимопонимание.
Люба лежала на диване, курила сигарету и просматривала телевизионные программы по всем каналам, нигде особенно долго не задерживаясь.
— Нет ничего интересного по телевизору, — сказала она Гарику, который, удобно расположившись в кресле, увлекся чтением романа.
— Тогда выключи, — ответил он жене машинально, не отрываясь от книги. — Целыми вечерами впустую работает, голова от него уже болит.
Но супругу не столько интересовали программы, как сам телевизор «Сони», восемьдесят шесть сантиметров по диагонали, совсем недавно приобретенный. Ее поражали прекрасная гамма цветов и высокое качество изображения.
— Если он тебе мешает, можешь читать в спальне, — заявила Люба, в очередной раз направляя пульт на телевизор.
— Ты, между прочим, тоже могла бы посмотреть телевизор в другой комнате, — упрекнул ее Игорь.
— Там экран маленький, я ничего не вижу, — капризничала жена. С приходом достатка в дом у них постепенно начали портиться отношения. Муж ее почему-то раздражал, а тому надоели ее постоянные придирки. Они стали хорошими подельниками в преступном сговоре, но семейные отношения и любовь при этом постепенно и незаметно затухали.
— Насколько я помню, раньше у тебя было стопроцентное зрение. — Теперь он отвлекся от чтения и смотрел на жену с укором.
— Не пойму, что ты за мужик? Развел тут демагогию, словно базарная баба. Другой на твоем месте уступил бы женщине или… — и она замолчала.
— Что или? Договаривай, раз начала.
— Или нашел бы другой способ заткнуть жену… — В ее взгляде светился вызов.
После умертвления первого донора у них обоих внутри что-то перевернулось, надорвалось, а со временем потеряли ценность общепринятые устои, утратилось понятие доброты, чести, достоинства.
Власть и деньги портят человека, но возможность распоряжаться чужой жизнью губит его окончательно.
— Ты хочешь сказать, что на тебя действует только мужской кулак? — спросил Игорь. Они уже перешли на повышенный тон.
— А хоть бы и так! Только у тебя кишка тонка! Ты трус! Трус!
— Замолчи, иначе…
— Что иначе?! Ну что иначе?! — Люба встала с дивана, подошла к мужу, вырвала у него книгу и бросила ее на пол. — Ну?! Что иначе?! — перешла она на крик.
Игорь вскочил, замахнулся, но передумал и не ударил. Люба не отклонилась, а смотрела на супруга в упор.
— Иначе я уйду от тебя. — И он опустил руку.
— Скатертью дорожка! Да кого ты из себя строишь, дурак бездомный. Я забрала тебя из общежития, мой брат подарил нам квартиру. Теперь я из тебя делаю состоятельного мужика. А кто тебе дал образование?! — Упреки сыпались, пока тот собирался, и Люба замолчала только тогда, когда хлопнула входная дверь.
Она в нерешительности замерла посреди комнаты, прислушиваясь к удаляющимся шагам Игоря. Когда же они стихли, она прошла на кухню, достала из холодильника бутылку водки «Абсолют» и выпила две рюмки подряд. Затем прикурила сигарету и выругалась вслух:
— Идиот неблагодарный!
Люба не докурила сигарету и затушила ее в пепельнице. У нее в голове промелькнула идея, она вернулась в комнату, сняла телефонную трубку и набрала номер профессора Элькина.
— Да, — услышала она женский голос. Вероятно, трубку взяла Марина Сергеевна. — Я слушаю.
— Пригласите к телефону Абрама Семеновича.
— А кто его спрашивает?
— Казакова, его сотрудница.
— Здравствуйте, Люба, — раздался голос профессора после короткой паузы.
— Абрам Семенович, ты меня еще любишь? — Водочные пары уже начинали действовать. Люба надумала подобным образом отомстить мужу.
— Люба, зачем так потешаться над чувствами пожилого человека?
— Так любишь или нет? — буквально потребовала ответа собеседница.
— Да, — тихо, но твердо произнес Элькин в трубку.
— Тогда приезжай ко мне немедленно!
— Ты одна? Вы поругались? Гарик дома? — засыпал он ее вопросами.
— Приезжай — узнаешь. — И она положила трубку.
Профессор приехал через полчаса с цветами, с коробкой конфет и бутылкой шампанского.
— Ты собираешься угостить даму минеральной водичкой? — поинтересовалась хозяйка пьяным голосом, глядя на шампанское. — Мы сегодня с тобой будем пить водку.
— Но… — начал было гость.
— Возражения отметаются! Проходи в комнату, я все принесу туда. — Не успел Элькин и глазом моргнуть, как Люба вернулась с подносом и поставила его на журнальный столик. — Уравняем твое состояние. — И она налила гостю водки в фужер для шампанского.
— Я один пить не буду, — попытался Абрам Семенович возразить.
— Не имеешь права отказываться от штрафной!
— Я не узнаю тебя сегодня, — сказал Элькин, принимая фужер из рук хозяйки.
— А чего больше ты жаждешь: любви или обладания моим телом? — бесцеремонно спросила пьяная женщина.
Чтобы оттянуть время, профессор не спеша осушил фужер и закусил ломтиком соленого огурца. Он чувствовал себя неловко.
— Ну?! — поторопила его перевозбужденная Казакова.
— В свое время я до тебя пальцем не дотронулся. Каких доказательств ты еще требуешь?
— Вот так не дотронулся. А по чьей милости я тогда потеряла невинность?
— Это уже потом было. — Абрам Семенович опустил голову. — Я не смог справиться с ревностью. — Он оправдывался, словно школьник перед учителем.
— А теперь ты меня уже не ревнуешь?
— Глупо ревновать к законному мужу. — Он выдержал короткую паузу и добавил: — Но люблю по-прежнему.
— Выходит, в тебе осталась только духовная любовь, — продолжала Казакова допекать гостя. — А от тела, стало быть, отказываешься.
Водка уже начала действовать и на Элькина, он больше не прятал глаз, в которых появился какой-то особенный, игривый блеск.
— Я этого не утверждал, — ответил он с легкой, блуждающей улыбкой.
— Тогда считай, что сегодня тебе повезло и ты можешь воспользоваться моим телом, с моего же согласия. Уверяю, что будет куда приятнее, чем в прошлый раз. Вот только любви по-прежнему не обещаю.
— Ну зачем ты со мной так? Я понимаю, что у вас с Гариком произошла размолвка, и не намерен пользоваться ситуацией. — Он поднялся. — У тебя нервный срыв, завтра все образуется. До свидания. — И уже на ходу добавил: — На работу завтра можешь не выходить, даю тебе отгул.
— Подожди! — крикнула Люба, но он не среагировал. — Значит, не желаешь утешить любимую женщину. Ну и уходи! Только если ты уйдешь, я убью себя. — Последнюю фразу она произнесла совсем тихо, но именно она остановила Элькина, который уже держался рукой за ручку входной двери. Он недолго раздумывал и вернулся. Уселся на прежнее место и скомандовал:
— Наливай!
— Кто в доме мужчина? — постаралась Люба переложить эти обязанности на него.
— Я гость, — с улыбкой заметил профессор.
— Ладно. Пусть будет по-твоему.
Не привыкшая уступать Люба налила водку в фужеры и подала один Элькину.
