Это неплохая сделка, решил Босх. Бреммер останется в живых, но по-настоящему жить он не будет. Может, для него это даже хуже, чем газовая камера. «И это будет только справедливо», – думал он.
– Во всяком случае, – сказал Эдгар, – я решил, что тебе захочется это узнать.
– Ну да.
– А знаешь, все это очень странно. Бреммер – это еще удивительнее, чем Мора. Подумать только – репортер! И ведь я был с ним знаком!
– Ну, положим, с ним многие были знакомы. В сущности, никто никого по-настоящему не знает, даже если считает иначе.
– Угу. Пока, Гарри!
В конце дня он стоял на заднем крыльце, прислонившись к новым дубовым перилам, смотрел на ущелье и думал о черном сердце. Его биение было таким сильным, что влияло на пульс целого города. Он понимал, что в его жизни всегда будет слышаться этот подспудный ритм, эта, как говорят музыканты, каденция. Бреммера навсегда упрячут в тюрьму, но вскоре на его место явится кто-нибудь другой. И так до бесконечности. Черное сердце никогда не бьется в одиночку.
Закурив сигарету, он думал о Хани Чандлер, стараясь вытеснить из памяти образ ее истерзанного тела. Чандлер, выступающая в суде, – именно такой она навсегда останется в его воспоминаниях. Ее ярость была такой чистой и яркой – словно голубое пламя спички, готовой вот-вот сгореть дотла. Даже когда эта ярость обрушивалась на него самого, Босх все равно относился к ней с уважением.
Он вспомнил стоявшую возле суда статую – символ правосудия, но никак не мог вспомнить, как же ее зовут. Замурованная блондинка – так, кажется, назвала ее Чандлер. Наверно, даже в самом конце – в эти последние минуты ее жизни – Чандлер по-прежнему думала о справедливости. А ведь справедливость неразрывно связана с надеждой. Оставалась ли у нее хоть какая-то надежда? Он верил, что оставалась. Словно чистое голубое пламя, она и сейчас еще не гасла и по-прежнему жгла. «Наверное, именно эта надежда и позволила ей победить Бреммера», – думал Босх.
Он не слышал, как Сильвия вошла в дом. Лишь когда она вышла на крыльцо, он поднял глаза и едва не бросился ей навстречу, но вовремя сдержался. На ней были голубые джинсы и синяя рубашка из грубой хлопчатобумажной ткани, которую он подарил ей на день рождения. Это был хороший признак. Вероятно, она приехала сюда прямо из школы: занятия там закончились всего час назад.
– Я звонила тебе на работу, и мне сказали, что ты в отгуле. Вот я и решила, что заеду посмотрю, как ты здесь живешь. Насчет того дела я старалась быть в курсе.
– У меня все прекрасно, Сильвия. А у тебя?
– Великолепно.
– А у нас?
Она слегка улыбнулась.
– Что-то вроде наклейки на бампере «А как я вожу?»… Гарри, я не знаю, как у нас. Наверно, потому я и здесь.
Наступило нелегкое молчание. Сильвия упорно смотрела куда-то в сторону ущелья. Смяв сигарету, Босх бросил ее в стоявшую возле двери старую банку из-под кофе.
– Смотри-ка, новые подушки!
– Угу.
– Гарри, ты должен понять, почему мне понадобилось побыть одной. Это…
– Я понимаю.
– Дай мне закончить. Я столько раз повторяла это про себя, и теперь хочу, чтобы ты меня услышал. Я просто хотела сказать, что мне, нет, нам будет очень трудно продолжать наши отношения. Нам будет трудно с нашим прошлым, с нашими тайнами и прежде всего с тем, что ты приносишь домой…
Она замолчала, но Босх ждал продолжения – он знал, что она еще не договорила.
– Я понимаю, что не должна тебе об этом напоминать, но я уже прошла через все это с человеком, которого любила. На моих глазах дела шли все хуже и хуже – и ты знаешь, чем это закончилось. Мы оба испытали много боли. Поэтому ты должен понять, почему мне понадобилось сделать шаг назад и немного поразмыслить об этом. О нас.
Он согласно кивнул, но она этого не видела. То, что она на него не смотрела, беспокоило его больше, чем ее слова. Правда, он и сам не мог заставить себя заговорить – просто не знал, что сказать.
– Тебе пришлось очень много бороться, Гарри, я имею в виду, в твоей жизни. Ты ведь коп. Но несмотря на весь этот груз, у тебя есть и очень хорошие стороны. – Она посмотрела на него: – Я люблю тебя, Гарри. И попытаюсь сохранить это чувство, потому что оно – лучшее, что есть в моей жизни. Лучшее из всего, что я знаю. Я понимаю, будет трудно, и все-таки судьба может повернуться к лучшему. Кто знает?
– Кто знает? – подойдя к ней, эхом повторил он.
Они долго стояли обнявшись. Прижавшись к ней лицом, он вдыхал аромат ее волос и кожи, обнимая за шею так, словно это была хрупкая фарфоровая ваза.
Через некоторое время они разомкнули объятия, но лишь для того, чтобы вместе забраться в шезлонг. Они долго сидели молча – пока небо над горами Сан-Габриэль не стало окрашиваться в багровые тона. Босх знал, что может пока хранить при себе свои тайны, на какое-то время избежав пустоты одиночества.
– Ты не хочешь куда-нибудь уехать на выходные? – спросил он. – Убраться из этого города? Мы можем поехать в «Одинокую сосну» – переночевать там завтра в домике.
– Это было бы замечательно. Думаю, я могу… мы могли бы туда поехать.
Она опять замолчала.
– Но ведь свободного домика может и не оказаться, Гарри, – через несколько минут сказала она. – Их так мало, и обычно уже в пятницу все разбирают.
– А я один уже зарезервировал.
Повернувшись к нему, она лукаво улыбнулась:
– А, так ты все знал с самого начала! Ты просто ждал, когда я вернусь. Никаких бессонных ночей, никаких сюрпризов.
Не улыбаясь, он покачал головой и несколько мгновений молча смотрел на меркнущий свет, отражающийся на западном отроге массива Сан-Габриэль.
– Я не знал, Сильвия, – сказал наконец Босх. – Я надеялся.
Money – в данном случае (на сленге) «искусный», «умелый».
Миз – вместо «мисс» или «миссис». Ставится перед фамилией женщины как замужней, так и незамужней.
Балк (англ. bulk) – масса, объем.
Церковь по-английски «черч» (church).
В данном случае имеются в виду так называемые «блокноты юристов» (в романе ими пользуются оба адвоката) – размером 8,5 на 14 дюймов (21,6 на 35,6 см), без обложки, с отрывными страницами из желтой линованной бумаги.
Условное обозначение в американской полиции, означающее «есть», «питаться».
Faraway – отсутствующий, мечтательный (англ.).
Принятое в США вежливое обращение к полицейскому, в том числе и к не относящемуся к собственно офицерскому составу.
Персонаж мультфильма, связанный с Йосемитским национальным парком, который расположен на востоке центральной части штата Калифорния, в горах Сьерра-Невада; один из крупнейших и красивейших национальных парков США.
Данный закон обязывает все федеральные ведомства обеспечивать свободный доступ граждан ко всей информации, которой они располагают, кроме материалов, имеющих отношение к национальной безопасности и т. п.
Бульвар Сансет – главная и самая богатая улица Голливуда.
Эти краткосрочные курсы иногда называют «полицейской академией»; на самом деле они не дают ни высшего, ни даже среднего специального образования и, таким образом, не являются академией в нашем понимании этого слова.
Промышленник, авиатор, кинопродюсер (именно о нем снят известный фильм «Авиатор»); умер в 1976 году.
Сеть отелей высокого класса.
Правильно – Родни Кинг.
Здравствуйте! Сеньор Том Черроне здесь? – Здесь и далее Босх говорит на ломаном испанском языке.
Не мигра (разговорное название службы иммиграции). Полиция. Томас Черроне. Здесь?
Телефон? Крайний случай.
Пожалуйста!
Имеется в виду «цыпленок полковника Сандерса» – известная американская торговая марка фаст-фуда. KFC (Kentucky Fried Chiken) – заведение того же типа, что и популярный «Макдоналдс».
Район Лос-Анджелеса, в котором находится крупнейшая в мире киностудия «Юниверсал пикчерс».
По созвучию с «руки вверх!» (хэндз офф – Ганс офф).
Hung Jury – в американском законодательстве этим определением называют состав присяжных, не пришедший к единому мнению.
Коктейль из водки с томатным соком.
Сорт виски.
Игра слов; в этой фразе дважды употреблено слово «money» – в смысле «лучшая» и в смысле «деньги».
Бойскаут первой ступени, набравший по всем видам зачетов не менее 21 очка и получивший по результатам высшую степень отличия – значок «Скаута-орла».
