– Нет. Но скорее всего он все понял.
Еще бы не понять, с усталой ненавистью подумала я, вся подноготная, которую знали только два человека (я не сомневалась, что Костик воспроизвел историю Леща во всех подробностях, которые я выложила ему накануне), кафе, где он хотел найти меня, но нашел совсем других людей…
– Особенно его подкосил моральный аспект, как ты и говорила. У него даже слезы на глазах появились. Но что делать, любишь кататься, люби и саночки возить. Я, конечно, успокоил его. Никаких диктатов, только мягкое руководство, и то на время выборов, а фильмы и развлекаловку пусть какие угодно гоняет. И даже «Эммануэль-5» после двенадцати ночи…
– А он что?
– Сказал, что должен подумать. Но сломался, сломался… Решил проиграть красиво. Что ж, любителям красивых жестов мы всегда идем навстречу. Так что с первым успехом тебя, детка.
– Я пойду, – сказала я, поднимаясь со скамейки. – Устала, знаешь.
– Ладно, ладно, иди отсыпайся. Я позвоню тебе. Тут еще одно дельце намечается, очень крутое, как раз в твоем возрожденном вкусе…
Я уже не слушала капитана. Поднявшись к себе, я, не раздеваясь, бросилась в кровать и забылась тяжелым сном.
…Разбудил меня настойчивый, как зуммер, телефонный звонок. Не открывая глаз, я нащупала трубку:
– Да, – и только тут сообразила, что звонят не по моему телефону: его трубка ответила ровным успокаивающим гулом.
Звонил сотовый Леща.
Это мог быть только он.
Я долго смотрела на маленькую опасную коробочку, а потом сунула ее под подушку. Звонки не прекращались, они болью отдавались в моей голове, они требовали, они искушали меня. А почему, собственно, это должен быть Лещ, трусливо подумала я. Это может быть кто угодно, тот же Андрей, который обещал позвонить.
Андрей.
Не выдержав, я достала телефон. И через секунду на том конце раздалось тяжелое прерывистое дыхание. Я сразу же узнала его. Я ни с кем не могла его спутать.
– Я знал, что ты отзовешься, – сказал Лещ странно пустым голосом. – Ты не сможешь не отозваться.
– Да, – таким же пустым голосом ответила я. – Здравствуй, милый.
Лещ издал что-то похожее на сдавленный стон.
– Ты уже все знаешь. Ты, знала с самого начала.
– Да, милый…
Мы с Лещом как будто бы находились в огромной пустой сфере, и наши замерзшие слова отскакивали от ее поверхности: ни эмоций, ни страсти, ни ненависти, ни отчаяния. Ненужные оболочки наших душ слились в одну, и я почувствовала, что никогда не подходила к Лещу так близко. Возможно, я полюбила бы его… Если бы у меня было чуть-чуть больше времени. Если бы это время осталось у Леща…
– Я не спрашиваю тебя, зачем ты это сделала.
– Я бы и не смогла ответить.
– Меня интересует только одно: почему к тебе так привязался мой пес.
– Меня тоже это интересует. И это единственный вопрос, на который я не могу получить ответа, милый.
– Все остальное тебе ясно.
– Похоже на то.
– И ты даже знаешь, что я собираюсь сделать? Да. Теперь я знала это. Я поняла это, когда услышала его голос. И еще раньше, когда сунула телефон под подушку.
– Да. Я знаю, что ты собираешься сделать. Это лучший выход. – Я плыла в безвоздушном пространстве сферы, отдельная от своих собственных слов и от себя самой, суки, суки, суки… – Это лучший выход. Только так можно ускользнуть от них. Им это не понравится, но тебе уже будет все равно. Ведь правда?
– Похоже на то, Я все потерял. Все бессмысленно.
– Да, милый. – Я была ласкова с Лещом, я даже полюбила его: через несколько минут он обведет вокруг пальца капитана Лапицкого и снова станет достойным ускользающим врагом. – Думаю, твой Старик не успеет соскучиться.
– Ты права. Я совершил ошибку. Совершил уже давно, когда согласился платить и молчать. Я предал себя. Я предал все, что было мне дорого.
– Помнишь мальчика из Кохтла-Ярве, который закрыл тебя собой? – Лещ снова страшно застонал, но я успокоила его:
– Теперь ты ее исправишь.
– Похоже на то. Никто не понимал меня так, как ты…
– Мне жаль, милый…
– Я говорил тебе, что люблю тебя?
– Да.
– Теперь это не имеет значения.
– Какой у тебя пистолет?
– «Беретта», – помолчав, тихо ответил Лещ.
– Серьезное оружие. Разносит голову в куски.
– Я знаю.
– На твоем месте я выбрала бы сердце. У тебя очень красивая, очень гордая голова, милый… Очень гордая.
– Ты думаешь?
– Да.
– Так я и поступлю. Прощай, Анна.
– Прощай.
Но он не отключился. Я вытянулась на кровати, прижав трубку к уху, и слушала тишину на том конце: одинокий раздавленный Лещ, сидящий на полу у стола в своем пентхаузе. Он собирался прожить там долго, он даже пригласил модного архитектора из Лос-Анджелеса, он нанял лучших дизайнеров… И все оказалось ненужным – ни спасение собственной жизни, ни преданная секретарша, ни работа, ни друзья… Даже собака оставила его… И он наверняка не побрился после бессонной ночи… Самой длинной в его жизни, – сейчас я была в этом уверена.
…Когда раздался глухой выстрел, я закрыла глаза и сжала виски пальцами: «Прощай, Лещ, Лещарик, Михаил Юрьевич Меньших, телемагнат, отчаянный человек, маленький туберкулезный мальчик… Прощай, и удачи тебе…»
Я не могла подняться весь остаток дня: я так и не нашла в себе мужества отключиться от дома Леща; там царила зловещая тишина, даже его знаменитая телевизионная стена не фонила. Если подождать час, другой, третий, можно будет услышать, как в квартире Леща появятся люди, много людей… Как они будут осматривать тело господина Меньших и делать заключения о самоубийстве. Хотела бы я видеть лицо капитана Лапицкого.
Тишина на другом конце провода и тишина в моем собственном доме угнетали меня, и, взяв пульт, я включила телевизор. Бесцельно попрыгав по каналам, я услышала нечто такое, что заставило меня позабыть о Леще.
В одной из новостийных программ, хвост которой я застала, молоденький корреспондент бесстрастным голосом поведал о преступлении в центре Москвы. Я с каким-то болезненным интересом рассматривала его яркую футболку «Рибок», стараясь не вдумываться в слова. Не то чтобы они напугали меня, скорее всего я ждала их, но не подозревала, что развязка будет такой скорой. «Час назад, – жизнеутверждающе начал корреспондент, – произошла бессмысленная бойня почти в самом центре Москвы. Вооруженный «АКМ» и одетый в камуфляжную форму человек, предварительно выбив оконное стекло, ворвался в кабинет владельца казино «Монте-Кассино» господина Авраменко. В это время в кабинете находились сам господин Авраменко и один из его телохранителей. Оба они были расстреляны на месте. Еще одному телохранителю удалось скрыться в Игровом зале. Но и он был расстрелян неизвестным в камуфляжной форме. К месту происшествия были стянуты силы ОМОНа, и в ходе завязавшейся перестрелки преступник был убит. При нем был найден медальон, принадлежавший бывшему бойцу московского спецназа Андрею Баширову. Как удалось выяснить, напавший на владельца казино Андрей Баширов действительно долгое время служил в спецназе, откуда уволился в тысяча девятьсот девяносто третьем году, после чего воевал добровольцем в Югославии. По данным, полученным на этот час, Баширов страдал серьезным психическим расстройством и долгое время лечился в одной из закрытых психиатрических клиник. Причины, побудившие бывшего спецназовца так жестоко расправиться с владельцем казино и его телохранителями, попытается выяснить следствие…»
Баширов, надо же. Я даже не знала, что его фамилия – Баширов.
Вот и все. Я даже не смотрела на картинку, мне достаточно было убаюкивающего голоса корреспондента. Вот и все, Анна. Ты отомщена. И ты, Эрик, отомщен. Теперь я найду кого-нибудь, кто отомстит за бывшего спецназовца Андрея Баширова. И эта цепочка смертей не прервется никогда.
Никогда.
Я больше не могла оставаться в квартире, теперь она казалась мне склепом. Выйти на воздух, чтобы не задохнуться в смрадном смертном запахе себя самой. Выйти на воздух, выйти на воздух…
Я почти бежала из квартиры, прихватив сотовый телефон Леща. Даже лежащие на столе деньги и билет в Вену не остановили меня. Сотовый я выбросила в ближайший мусорный контейнер и до самого вечера слонялась по московским улицам. Они казались мне пустыми, хотя и были запружены людьми. Я даже не помнила, как оказалась в этом маленьком магазине английской парфюмерии, может быть, я все еще искала свой собственный, безвозвратно утерянный запах, а может быть, меня привлекали все эти сдержанно-яркие, элегантные вещицы, созданные для других женщин.
А почему, собственно, для других?
Я вдруг почувствовала прилив сил и, протиснувшись к прилавку, запустила пальцы в тонкие бумажные палочки с наклеенными на них кусочками поролона. Первые три не произвели на меня никакого впечатления. Зато четвертая…
