— Какое сегодня число? — спросил я.
— Двенадцатое, — незамедлительно ответил Полник.
— Ты уверен?
— Годовщина моей свадьбы, лейтенант, — сказал он печально. — Мужчина никогда не должен забывать день, когда он совершил величайшую ошибку в своей жизни.
Я секунду просто глядел на белую карточку, затем медленно стал печатать одним пальцем, стараясь не обращать внимания на тяжелое дыхание за своей спиной.
Через пять минут я закончил и внимательно перечитал написанное, не вынимая листа из машинки.
— «На сей раз ошибки не произойдет. Прекрасная бессердечная дама умрет в Раю в пятницу 13 июля.
Элиас Фрай и Пирл Коулмен, окриджское кладбище.
И птички не чирикают».
За моей спиной послышалось хрюканье.
— Лейтенант, — хрипло сказал Полник, — но это здорово напоминает те письма, что она уже получила!
— Рад, что тебе это понятно, — сказал я.
— Лейтенант. — Он на минуту замялся. — Это не вы писали те, остальные, и убили эту даму, Арнольд?
— Понятия не имею, — сказал я. — На всякий случай надо будет справиться у доктора, не хожу ли я во сне.
Я вынул карточку из машинки и сунул ее в конверт на имя Джуди Мэннерс со штемпелем Пайн-Сити.
— Где тут почтовый ящик? — спросил я.
— На воротах у дороги, — сказал Полник. — Вы сошли с ума, лейтенант.
— Ты знаешь, что делает хороший газетчик, когда нет никаких новостей? — спросил я. — Он создает их. Я чуть-чуть завяз в этом деле… Все застыло на одном месте. Приходится изобретать.
— Если шериф когда-нибудь узнает…
— Не узнает, — сказал я жестко. — По крайней мере, не от меня и не от тебя!
Я сунул конверт в карман и встал из-за стола. Полник следовал за мной по пятам до самых дверей.
— Я еду в город, — сказал я. — Проследи за тем, чтобы Джуди достала это письмо из ящика не позднее следующего часа, и заставь ее позвонить шерифу.
— Я надеюсь, вы знаете, что делаете, лейтенант, — сказал он нервно.
Как всегда, — согласился я. — И после того как я уйду, тебе придется выполнить еще одно поручение.
— Да?
Запрешь этот коньяк на ключ! — рявкнул я на него.
Когда я выходил из дома, ни Руди, ни его верной любящей жены поблизости не было. Подъехав к деревянным воротам, я выбрался из машины и, убедившись, что поблизости никого нет, опустил письмо в ящик.
Всю дорогу до Пайн-Сити я неизвестно чему улыбался про себя и одновременно пытался сообразить, что же меня так радует. Наконец я понял: оказывается, это очень интересно — замышлять убийство!
Я примостился на краешке стола, за которым сидела Аннабел Джексон, уперся ногами в корзину для бумаг и сделал попытку вразумить ее.
— Твоя беда, мой маленький домашний цветочек, — сказал я ей честно, — что ты совсем не даешь себе расслабиться.
— Это плохо? — печально спросила она.
— Конечно. Я знаю, что тебе надо: хорошо провести вечер. Я к твоим услугам. Пойдет?
— Не пойдет, — сказала она твердо.
Я вздохнул:
— Мы бы встретились, перекусили где-нибудь, зашли в кино, потом ко мне.
— Нет, — заявила она, но я не обратил внимания на то, что меня перебили.
— Мы сели бы на кушетку, выпили бы, я бы включил проигрыватель и выключил бы свет, и до тех пор тебе совсем не надо было бы волноваться.
— К тому времени я бы уже изошла криком, — спокойно заметила она.
— К сожалению, — сказал я, — так и случилось бы. Ты сейчас в том возрасте, когда непонятные страхи выплывают из глубин твоего сознания на поверхность. Чего ты боишься?
— Эл Уилер, — сказала она возмущенно. — Ты прекрасно это знаешь.
— Все, что тебе надо, — это расслабиться, — продолжал я гнуть свое. — Любой новый опыт…
Меня прервал телефонный звонок. Она подняла трубку, и я узнал громкие раскаты голоса Лейверса.
— Да, сэр. Он здесь, сэр, — сказала Аннабел, — уже в управлении. — Она опустила телефонную трубку на рычаг и сладко мне улыбнулась. — Голос нашего повелителя, — сказала она. — Он немедленно хочет тебя видеть, но не сказал зачем.
Я соскочил со стола, закрыл глаза и замер, задрав подбородок.
— Ты что, заболел, Эл? — с любопытством спросила Аннабел.
— Знаю! — сказал я деревянным голосом и уставился на нее не моргая.
— Что ты знаешь?
— Зачем шериф хочет меня видеть. — Я вновь на секунду закрыл глаза. — Это озарение. Может быть, я ясновидец.
— Скорее псих, — нетерпеливей фыркнула она.
— Джуди Мэннерс… — пропел я безжизненным голосом. — Она получила еще одно письмо.
— У тебя нет воображения, — сказала Аннабел, но в ее голосе не было слышно прежней уверенности. — И что там написано?
— «На сей раз ошибки не произойдет, — медленно произнес я. — Прекрасная бессердечная дама умрет в пятницу 13 июля…» Там еще что-то написано, но я смутно вижу лишь то, что похороны состоятся в Окридже.
— Чушь! — выразительно сказала она. — Иди скорее к шерифу, пока его кровь не закипела!
— Ладно, — вздохнул я. — Она мне не верит… Но она это проверит у шерифа и поймет, что я прав.
Я прошел в кабинет Лейверса, придав своему лицу деловое выражение: ясный взгляд, дружеская, но почтительная улыбка на лице, высоко поднятая голова.
Тело мое тоже выражало готовность кинуться куда угодно по первому приказанию, что легко можно изобразить, приподнявшись на мыски.
— Звали, сэр? — сказал я твердым голосом.
Лейверс отвратительно поморщился:
— Что с вами, Уилер? Перестаньте подпрыгивать!
Я опустился на пятки и снова приподнялся на мыски.
— Сэр, — сказал я со всей возможной искренностью, — я жду ваших приказаний, сэр, чтобы скорее приняться за дело, сэр.
— Вы больны, — сказал шериф приглушенным голосом. — Садитесь. И ради бога уберите со своего лица это идиотское выражение! У меня от него кровь стынет в жилах!
Я решил, что Лейверс меня все равно не поймет, и небрежно плюхнулся в кресло для посетителей, зная, что пружины в нем починили уже неделю назад.
— Мне только что звонила Джуди Мэннерс, — сказал Лейверс. — Она получили еще одно письмо!
— И что в нем, шериф? — спросил я с вежливым интересом.
Он слово в слово повторил все, что я говорил Аннабел.
— Похоже, что убийца решил не откладывать дело в долгий ящик, — осторожно сказал я. — Он, должно быть, слишком уверен в себе, если осмеливается назвать даже день убийства.
— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил Лейверс. — Так что нам делать? Я могу послать дюжину людей для охраны дома снаружи и изнутри. Но кто бы ни написал это письмо, он наверняка знал, что именно так я и поступлю. Допустим, я пригоню туда своих людей в субботу, и ничего не произойдет. Не могу же я держать их там вечно! А убийца спокойно придет себе в воскресенье и сделает свое дело.
— Это возможно, шериф, — согласился я.
— А вы что думаете, Уилер? У вас есть какой-нибудь план?
— Я думаю, что это чудесный повод для хорошей вечеринки.
Сигара выскользнула у него из пальцев и упала на пол. Он глядел на меня с открытым ртом. По-моему, кровь у него больше не стыла в жилах — она начинала медленно закипать.
— Всего лишь небольшая вечеринка на Парадиз-Бич, сэр, — дожал я его.
— Уилер, — проскрипел он сдавленным голосом, — еще одна такая шутка, и я удавлю вас собственными руками.
— Я абсолютно серьезен, шериф, — холодно сказал я. — И я никогда не шучу, когда речь идет об убийстве.
Он закашлялся, глотнув сигарного дыма, и это дало мне возможность изложить свой план.
— Только четверо могли написать это письмо, — быстро сказал я. — Шейн, Лютер, Харкнесс и Руди Равель. Если Джуди пригласит их на уик-энд, то все они окажутся в одном месте, и за ними легко будет наблюдать. Нам не придется охранять дом снаружи, проверять, закрыты ли окна и двери, патрулировать пляжи, дорогу, ставить своих людей у двери.
Лейверс наконец откашлялся:
— А кто будет наблюдать за ними в доме? Полник?
— И я. Уверен, что Джуди не откажется пригласить меня вместе с остальными.
Я терпеливо сидел и курил сигарету, пока он обдумывал мое предложение.
— Если я пойду на это, — сказал он медленно, — а ее завтра убьют, отвечать будете вы, Уилер.
— Знаю, — кивнул я.
— Вы берете на себя слишком большую ответственность, ответственность за чью-то жизнь! Стоит вам ошибиться — и она умрет. Умрет по вашей вине.
— Да, сэр.
— Мы работаем вместе достаточно долго, и вы знаете, что я всегда поддерживаю ваши планы, даже рискуя при этом свернуть себе шею. Вы самый неприятный полицейский из всех, кого я встречал, но вы родились под счастливой звездой. У вас всегда все получается, а я человек суеверный!
— Дело не в счастливой звезде, сэр. — Я скромно потупился. — Это ясновидение. Спросите Аннабел Джексон, если не верите.
