Конечно же, бывали и исключения. Иногда материал действительно горел, монтаж начинался за двадцать минут до эфира, однако сюжет всё же выходил неплохой.
Главный плюс работы в редакции программы новостей — непредсказуемость. Утром он никогда не знал, что его ждёт днём. Юхан в основном специализировался на криминальной хронике, налаженные им за долгие годы работы контакты были просто бесценны для редакции. К тому же в его обязанности входило освещение событий на Готланде, который вошёл в ведение «Региональных новостей» год назад. Огромный дефицит бюджета на Шведском телевидении привёл к закрытию местной редакции на острове, поэтому теперь новостями оттуда занимался не Норрчёпинг, а Стокгольм. Юхан с радостью принял предложение заняться Готландом — он с малых лет обожал эти места. А теперь, помимо прекрасной природы, у него появились и другие причины любить этот остров.
Клякса рвалась с поводка. «Так и не выучила команду „к ноге“!» — раздражённо подумала Фанни, но воспитывать собаку у девочки не было сил. Они гуляли по пустынным улицам коттеджного посёлка. На Висбю опустился туман, асфальт влажно поблёскивал, моросил дождь. Окна коттеджей светились уютным мягким светом. Всё как у людей: цветочные горшки на подоконнике, блестящие машины у въезда в гараж и разноцветные почтовые ящики. То тут, то там — аккуратная куча компоста.
По вечерам, когда становится темно, можно заглянуть в окно и увидеть, что происходит в доме. У кого-то на кухне стены увешаны медной посудой, у кого-то висят яркие расписные часы из городка Мура. В чьей-то гостиной маленькая девочка прыгала на диване и разговаривала с кем-то — Фанни не разглядела с кем. А вон там стоит мужчина с совком в руке. «Наверно, крошка упала на ковёр», — подумала она, скептически поджав губы. На другой кухне мужчина и женщина вместе готовили ужин.
Вдруг дверь одного из больших домов открылась. Оттуда вышли двое пожилых людей и, мило болтая, подошли к ожидавшему такси. Они были нарядно одеты, дама прошла мимо Фанни, и девушке в нос ударил резкий запах парфюма. Люди даже не заметили, что Фанни остановилась и внимательно наблюдает за ними.
Она оделась слишком легко и уже продрогла. Дома, в темноте и тишине квартиры, её ждала мама. Она работала в ночную смену в магазине «Флекстроникс». Папу Фанни видела всего пару раз в жизни, в последний раз, когда ей было пять. Его группа приехала на гастроли в Висбю, и он зашёл навестить их. Она помнила лишь большую сухую руку, которая держала её ладошку, и пару карих глаз. Папа — чернее ночи, он растаман с Ямайки. На фотографиях, которые ей показывала мама, его волосы были скручены в длинные пряди. Мама сказала, что они называются дреды.
Он жил в Фарсте, недалеко от Стокгольма, с женой и тремя детьми и был ударником в ансамбле. Больше Фанни о нём ничего не знала.
Он никогда не звонил, даже в день её рождения. Иногда она воображала, как повернулась бы её жизнь, если бы папа с мамой жили вместе. Может, мама не пила бы так много. Может, она была бы повеселее. А Фанни не пришлось бы делать всё по дому: готовить еду, убирать квартиру, стирать бельё, гулять с Кляксой и ходить за продуктами. Может, её не мучила бы совесть за то, что она столько времени проводит на конюшне. Если бы папа жил с ними… Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что у неё за жизнь? Но ему всё равно, она для него ровным счётом ничего не значит.
Она просто результат его мимолётного романа с мамой.
Карин и Витбергу сразу же бросились в глаза странные скульптуры. Бетонные скульптуры метра два высотой, стоявшие в центре участка. Одна из скульптур изображала вставшую на дыбы лошадь, задравшую морду к небесам, другая напоминала косулю, третья — лося с непропорционально большой головой. Гротескные, похожие на призраки, фигуры на большом газоне мокли под проливным дождём.
Они вышли из машины и бегом направились к дому, чтобы спрятаться под козырьком у входа. Типичный одноэтажный дом постройки пятидесятых годов с подвалом. Грязно-серый оштукатуренный фасад, подгнившие ступени лестницы — в любую минуту можно провалиться. Они позвонили в дверь. Послышался шорох, и минуту спустя им открыла высокая, крепкая женщина лет семидесяти, с пышными седыми волосами. Поверх платья в цветочек на ней была кофта.
— Мы из полиции, — объяснил Витберг, — хотим задать вам несколько вопросов. Вы — Дорис Юнсон, мать Бенгта Юнсона?
— Да, это я. А что он опять натворил? Проходите, вы же насквозь промокли.
Они присели на кожаный диван в гостиной. Комната была загромождена мебелью. Кроме дивана, там стояли три кресла, старинный шифоньер, телевизор, стойки с цветами и книжный шкаф. На подоконниках теснились цветочные горшки, а все горизонтальные поверхности были заставлены стеклянными фигурками в разных стилях. Но кое-что общее у них имелось: всё это были животные. Собаки, кошки, ёжики, белки, коровы, лошади, свиньи, верблюды, птицы. Фигурки всех цветов, размеров и в разнообразных позах заполняли собой столы и скамейки, подоконники и полки.
— Вы коллекционируете животных? — спросила Карин и сразу же поняла, что сморозила глупость.
Морщинистое лицо женщины просияло.
— Да, уже много лет. Сейчас у меня шестьсот двадцать семь штук, — гордо заявила мать подозреваемого. — Так что вы хотели?
— К сожалению, у нас печальные новости, — наклонившись вперёд, начал Витберг.
— Друг вашего сына найден мёртвым, и мы подозреваем, что его убили. Его имя — Хенри Дальстрём.
— Святые небеса, Хенри?! Хенри убили? — побледнев, переспросила женщина.
— К сожалению, так оно и есть. Преступник ещё на свободе, поэтому мы допрашиваем всех, кто был знаком с Хенри. Знаете ли вы, где сейчас Бенгт?
— Нет, он сегодня не ночевал дома.
— А где?
— Этого я не знаю.
— Когда вы видели его в последний раз? — спросила Карин.
— Вчера вечером. Он ненадолго заглянул домой. Я была в подвале, вешала бельё, поэтому мы даже не увиделись. Так, поговорили через лестницу. Сегодня утром он позвонил и сказал, что несколько дней погостит у друга.
— Вот как. У какого друга?
— Он не сказал.
— Он не оставил вам номер телефона?
— Нет. Он взрослый мальчик. Я решила, что он у какой-нибудь женщины.
— А почему вы так подумали?
— Ну, он говорил таким загадочным тоном. Обычно он прямо говорит, где будет ночевать.
— Он звонил вам на домашний или на мобильный?
— На домашний.
— А у вас нет определителя номера?
— Вообще-то, есть.
Она встала, вышла в прихожую и, вернувшись через минуту, сообщила:
— Ничего не вышло, наверное, звонили с закрытого номера.
— А у него есть мобильный?
Дорис Юнсон замерла в дверях и внимательно посмотрела на полицейских:
— Прежде чем дальше отвечать на ваши вопросы, я хочу знать, что произошло. Я тоже была знакома с Хенри. Расскажите, как это случилось.
— Да-да, конечно, — пробормотал Витберг, явно под впечатлением от поведения женщины.
Карин обратила внимание, что он обращался к ней подчёркнуто вежливо.
— Вчера Бенгт и местный консьерж обнаружили его тело в фотолаборатории в подвале дома, где он проживал. Его убили, вдаваться в детали совершения убийства я не имею права. Когда консьерж ушёл, чтобы вызвать полицию, Бенгт исчез и больше там не появлялся. Поэтому нам крайне важно как можно скорее пообщаться с ним.
— Ну конечно, он испугался.
— Вполне возможно, но, если мы хотим задержать преступника, мы должны поговорить со всеми, кто мог заметить что-то необычное или кто готов рассказать о том, чем занимался Хенри в дни перед убийством. Вы точно не знаете, где мы можем найти Бенгта?
— Да у него же столько знакомых. Я, конечно, могу позвонить-поспрашивать…
— А когда вы видели Бенгта последний раз? Я имею в виду, именно видели? — вмешалась Карин.
— Дайте вспомнить, то есть до вчерашнего вечера… Вчера, около полудня. Он, как всегда, поздно встал, где-то около одиннадцати. Поэтому я обедала, а он как раз сел завтракать. Позавтракал и ушёл. Куда — не сказал.
— А в каком он был настроении?
— Да как обычно. Ничего странного.
— Вы не знаете, за последнее время у него ничего не случилось?
Дорис Юнсон ответила, теребя подол платья:
— Не-е-ет… — И тут она всплеснула руками и воскликнула: — Ну как же! Хенри же сорвал джекпот на ипподроме! Он единственный поставил на победителя забега класса V5 и выиграл кучу денег. По-моему, тысяч восемьдесят. Бенгт на днях рассказывал.
Карин и Витберг с удивлением посмотрели на неё.
— Когда это произошло?
— Не в это воскресенье, значит, в прошлое. Да, точно, они как раз тогда ходили на ипподром.
— И Хенри выиграл восемьдесят тысяч. А вы не знаете, как он поступил с деньгами?
— Ну, наверное, выпить купил. Часть небось сразу пропили. У них же как только деньги появляются, сразу надо всех угостить.
