Ян Флеминг - Осьминожка (сборник)

Для начала июня день выдался из ряда вон жарким. Джеймс Бонд отложил темно-серый мелковый карандаш, предназначенный для оформления указателей местонахождения Секции 00, и сбросил пиджак. Повесить его на спинку стула, а тем более на вешалку, которую за свой счет приобрела Мэри Гуднайт (ох уж эти женщины!) и поместила на зеленой двери «предбанника» его кабинета, ему и в голову не пришло. Он просто сбросил пиджак на пол. Зачем он ему сейчас, отутюженный и без единого пятнышка?

Повсюду царила тишина. Входящая и исходящая переписка — сплошная рутина. Ежедневные совершенно секретные сводки — «треп», не говоря уже о газетах, вызывали зевоту. Правда, газеты для читателей наскребали кое-какую информашку о семейных скандалах и разных дурных новостях — единственных новостях, привлекающих к себе внимание, будь то достоверные данные или же слухи, цена которым — копейка.

Бонд ненавидел такие периоды безделья. Его глаза едва скользили по страницам сногсшибательной диссертации Центра научных исследований о применении русскими цианистого газа, распыляемого из самых дешевеньких детских водяных пистолетиков, но убивающего мгновенно при попадании на лицо. Применять газ рекомендовалось к лицам старше 25 лет во время их подъема по лестнице или крутому склону т.е. в тех случаях, когда возможен диагноз «внезапная остановка сердца».

Резкий зуммер красного телефона был настолько внезапным, что рука витавшего в облаках Джеймса Бонда непроизвольно потянулась к левой подмышке. При втором зуммере Бонд поднял трубку.

— Вы, сэр?

— Да, сэр.

Он поднялся со стула и надел пиджак, мозг начал работать. Все равно что из подворотни — и вдруг во дворец. Проходя «предбанник», едва удержался, чтобы не пощекотать за аппетитную шейку Мэри Гуднайт. Бросив ей, что вызывает сам М. Бонд вышел в устланный коврами коридор и через соседнюю Секцию обеспечения связи, как всегда безмолвную со своими точками и тире, долетел до лифта и поднялся на девятый этаж.

Выражение лица мисс Манипенни не говорило ни о чем. Обычно, когда она была в курсе происходившего, на нем можно было прочитать любопытство, возбуждение, а в случае временных неудач Бонда ободрение или даже возмущение. Сегодня же ее приветственная улыбка выражала незаинтересованность. Бонд сделал однозначный вывод, что работа предстояла незамысловатая, скучная, и соответственно настроил себя, открывая дверь в судьбоносный кабинет своего шефа, скрывающегося под инициалом "М".

В кабинете находился кто-то явно посторонний — но кто? Он сидел слева от М. и при появлении Бонда лишь бросил на него быстрый взгляд, когда тот занял свое обычное место напротив отделанного краской кожей бюро.

М. чопорно провозгласил:

— Доктор Фэнш, я полагаю, вам не приходилось встречаться раньше с коммандером Бондом из моего Управления исследований.

К такого рода представлениям третьим лицам Джеймсу Бонду было не привыкать. Он встал, вытянулся и протянул руку. Доктор Фэнш тоже поднялся, едва дотронулся до протянутой руки и, как будто прикоснулся к какому-то чудовищу, поспешил снова сесть. Доктору оказалось достаточно мельком бросить взгляд на Бонда, чтобы увидеть в нем нечто большее, чем просто силуэт. Можно было предположить, что доктор обладал способностью анализировать происходящее за тысячные доли секунды. Очевидно, он эксперт в какой-либо отрасли и интересуется лишь фактами, предметами, теорией, но никак не людьми. Бонду хотелось, чтобы М. ввел его вкратце в суть дела без этого плутовского, в чем-то детского, желания удивить — нечего тянуть кота за хвост. Однако, вспомнив, как он сам маялся от безделья минут десять назад, и поставив себя на место М., Бонд сообразил, что шеф тоже мог изнывать и от июньской жары, и от угнетающего бездействия. Сейчас же, удовлетворенный возможностью развеяться благодаря поистине свалившемуся с небес делу, пусть и не крупному, решил выжать из него максимум приятного.

Посетитель был средних лет, упитан, розовощек, щегольски одет почти в стиле эпохи короля Эдуарда — темно-голубой пиджак на четырех пуговицах с завернутыми манжетами, жемчужная булавка в тяжелом шелковом галстуке, безукоризненный воротничок, запонки, возможно, изготовленные из старых монет, пенсне на толстой черной ленточке. В общем, сделал вывод Бонд, человек из окололитературной богемы, возможно — критик или бакалавр, не исключено, с гомосексуальными наклонностями.

М. заявил:

— Доктор Фэнш — известный авторитет в области старинных драгоценностей. Он является также, конфиденциально конечно, советником Королевской таможенной службы и Управления криминальных расследований. Если конкретно, ко мне его направили наши коллеги из MI-5. Дело касается нашей мисс Фройденстайн.

У Бонда приподнялись брови. Мария Фройденстайн являлась секретным агентом советского КГБ, проникшим в самое сердце секретной службы. Она работала в Управлении связи в специально созданном для нее изолированном направлении, где использовался исключительно «Пурпурный шифровальный код», также разработанный специально для нее. В обязанности мисс Фройденстайн входили зашифровка по коду и направление шесть раз в день значительных по объему сообщений секретной службы в ЦРУ в Вашингтоне. Эти материалы фабриковались в секции 100, отвечающей за работу с двойными агентами, и представляли собой гениальную смесь правдивых фактов, малоценных секретных сведений и время от времени серьезной дезинформации. Когда Марию Фройденстайн принимали на работу в Службу, уже было выявлено, что она является советским агентом. Ей создали благоприятные условия для похищения ключей к «Пурпурному шифровальному коду», чтобы дать возможность русским получить полный доступ к этим секретным сообщениям — перехватывать и расшифровывать их — и таким образом доводить до них фальшивую информацию. Операция рассматривалась как особо секретная, ее проводили с чрезвычайной осторожностью, и вот уже целых три года она постепенно претворялась в жизнь. То, что Мария Фройденстайн могла подслушивать разговоры в столовой штаб-квартиры секретной службы, учитывалось на этот риск вынуждены были пойти; зато ее малопривлекательная внешность исключала возможность интимных знакомств в разведывательных целях.

М. повернулся к доктору Фэнш:

— Может быть, доктор, вы соблаговолите объяснить коммандеру Бонду, о чем идет речь.

— Конечно, конечно. — Доктор Фэнш бросил быстрый взгляд на Бонда и отвел глаза, уставившись на свои ботинки. — Видите ли, дело в том, что, э... коммандер... Без сомнения, вы слышали имя Фаберже. Знаменитый русский ювелир.

— Да. Помнится, он делал бесподобные пасхальные яйца для царя и царицы до революции.

— Верно. Это лишь одна область его творчества. Он создал много других изящных вещиц — произведений благородного искусства. Сейчас на аукционах за некоторые его поделки предлагают поистине баснословные цены — 50 тысяч фунтов стерлингов и больше. И вот недавно в Англию доставлено лучшее его творение — так называемая «Изумрудная сфера», бесподобное произведение искусства, о котором до сих пор было известно лишь со слов самого великого кудесника. Это сокровище направлено посылкой с объявленной ценностью из Парижа и адресовано известной вам женщине, мисс Марии Фройденстайн.

— Приятный небольшой подарок. Могу я спросить, каким образом вам стало известно об этом, доктор?

— Я, как ваш начальник разъяснил вам, являюсь советником Королевского таможенного и акцизного управления по вопросам, относящимся к старинным драгоценностям и прочим подобным произведениям искусства. Объявленная ценность посылки — 100 тысяч фунтов стерлингов. Это не рядовой случай. Вы, может быть, знаете, существуют методы вскрытия таких посылок тайно. Она была вскрыта, естественно, по ордеру Министерства внутренних дел, и меня вызвали изучить содержимое и дать оценку. Я сразу же узнал «Изумрудную сферу» по ее описанию и рисунку в проведенном мистером Кеннетом Сноумэном исследовании, посвященном Фаберже. Я заявил, что объявленная ценность, возможно, занижена. Однако особое внимание я обратил на сопроводительный документ, в котором на русском и французском языках объяснялось происхождение этого ценного предмета, — доктор Фэнш показал на лежащую перед М. фотографию с изображенной на ней, по-видимому, краткой семейной родословной, выполненной в виде генеалогического древа. — Эту копию я сделал сам. Вкратце, в документе говорится о том, что «Сфера» была приобретена дедом Марии Фройденстайн непосредственно у Фаберже в 1917 году — без сомнения, ради вложения рублей во что-либо ценное и легко переносимое. После его смерти в 1918 году она перешла по наследству к его брату, а в 1950 году — матери мисс Фройденстайн. Как представляется, мать покинула Россию еще ребенком и воспитывалась в кругах белой русской эмиграции в Париже. Она никогда не была замужем, и ее дочь Мария — незаконнорожденная. Похоже, что она в прошлом году умерла и кто-то из ее друзей или душеприказчик, бумага не подписана, направляет теперь «Сферу» ее полноправной владелице — мисс Марии Фройденстайн. Причин задавать вопросы этой девушке не было, хотя, сами понимаете, дело задело меня за живое. И вот в прошлом месяце аукционная фирма «Сотбис» объявила, что выставляет на торги предмет, обозначенный как «Достояние леди». Аукцион состоится через неделю. Выступая от имени Британского музея и, э... других заинтересованных сторон, я осторожно навел справки и встретился с леди, которая с поразительным хладнокровием подтвердила довольно неправдоподобную историю о происхождении сокровища. Я выяснил, что она работает в Министерстве обороны, и вот тогда-то мне в голову закралось подозрение, что это по меньшей мере странно, когда младший клерк, имеющий, возможно, доступ к засекреченным материалам, внезапно получает подарок из-за рубежа стоимостью 100 тысяч фунтов стерлингов и даже больше. Я сообщил обо всем этом высокопоставленному сотруднику MI-5, с которым поддерживаю контакт по работе в Таможенном управлении Ее Величества, и меня направили в ваше, э... учреждение, — доктор Фэнш развел руками и опять бросил на Бонда быстрый взгляд. — Вот и все, коммандер, что я вам могу сообщить.