— Добрый день, — начал он на английском, — вы можете разговаривать. Мне нужен Кямаллетдин Минови.
Конечно этот хозяин не мог. Но его сын рассказал, что их работника Кямаллетдина Минови избили прямо в магазине, а затем забрали с собой работники полиции. Правда, некоторые из них были в штатском. Мальчишка, несомненно, видел многое и мог бы продолжать свой рассказ, если бы на него не прикрикнул отец. Ему не хотелось, чтобы за его сыном, общающимся с иностранцами, пришли бы также, как за его работником.
Разговор получился коротким, «Дронго» пришлось срочно уходить. Выйдя из магазина, он вошел в мечеть, сделал несколько контрольных кругов и затем снова прошел к знакомой улочке. На глазах у изумленных ребятишек, разинувших рот от такого зрелища, он быстро надел арабское платье и уже через несколько минут выходил на улицу в таком виде. И здесь случилось непоправимое.
— Ой, — сказал вдруг женский голос, — в каком вы наряде. А я вас и не узнала.
Это были режиссеры с телевидения. Обе женщины, узнавшие его в этом непривычном одеянии, восторженно кудахтали. Бежать было поздно, глупо. Он решил превратить все в шутку.
— Мы поспорили, — сказал он, — что наденем на себя арабские платья и выйдем в город. Вот я первый и оделся.
— А вам очень подходит, — сказала одна из женщин, — особенно этот головной убор.
— Не обращайте внимания. Это всего лишь шутка, — махнул он рукой.
Еще через пять минут ему удалось отвязаться, но теперь ему нужно было срочно готовить алиби, иначе женщины разнесут эту новость по всему отелю.
Вернувшись в гостиницу, он быстро прошел мимо своих подопечных, вновь не обративших на него никакого внимания. Иракцы ждали его появления у лифта, при выходе из отеля и не обращали внимания на прибывающих гостей, тем более арабов. В свой номер он не поднялся. Сразу пошел к Вагифу. На его счастье тот был один.
— Добрый день, — «Дронго» вошел в номер прямо в арабской одежде.
— Какая прелесть, — обрадовался поэт, — где ты достал такой прекрасный костюм? Очень красиво.
— Здесь рядом, на базаре. И стоит очень дешево. Всего два доллара. Хочешь, поедем вместе и купим? — предложил «Дронго».
Поэт был натурой увлекающейся.
— Конечно, — загорелся он, — я тоже так оденусь и выйду вечером к ужину.
— Лучше к обеду, — «Дронго» стянул с себя одежду, — возьми и примерь ее, может, эта тебе подойдет.
— Нет, твоя будет мне великовата. Давай поедем прямо сейчас.
Вагиф радовался от одной мысли, что получит подобный сувенир. Еще через пять минут они вышли из отеля и уже в сопровождении двух «прилипал» поехали на закрытый рынок Аль-Рашид.
Под восторженные восклицания Вагифа они купили еще два костюма и, вернувшись в отель, сразу облачились в них. Теперь утренняя встреча выглядела не более чем безобидная шутка.
Они спустились вниз, демонстрируя свой новый арабский стиль. Сразу несколько человек загорелись желанием купить подобные сувениры.
Через полчаса женщины, уже забывшие, при каких обстоятельствах произошла встреча, встретили сразу нескольких членов делегации в арабских костюмах. Инцидент был исчерпан, алиби восстановлено, но на всякий случай «Дронго» еще весь день ходил в этом костюме, показывая его всем желающим; Вечером, набравшись смелости, он даже одел его, отправившись к заместителю премьера. Тот принимал в своем роскошном номере своих друзей, среди которых был и Председатель Союза писателей Анар.
Анар был фигурой глубоко трагической. Искренне желая освобождения своего народа, его процветания и суверенитета, его счастья и независимости он, как умный человек, видел все препятствия на этом пути, понимая, что национальная демократия может выдержать очень многое, кроме самих национальных демократов, превратившихся в худшую разновидность большевиков. Путь к счастью лежал через страдания народа, и сознание этого тяжкого пути делало писателя мрачным и задумчивым, превращая постепенно в меланхолика.
Здесь же находился Фархад, уже успевший выпить вместе со своими друзьями в другой компании. «Дронго», пришедшего в арабской национальной одежде, встретили шумными криками, возгласами одобрения. Правда, сам хозяин встретил нового гостя очень неодобрительно, посчитав, что тот издевается над его приемом. Но это быстро рассеялось, и под влиянием спиртного захмелевшие госта начали рассказывать забавные истории.
— Пруст был гениальным писателем, — доказывал Анар, — то, что он написал о любви, не писал никто. К сожалению, этого многие не понимают.
— А Моравиа? — спросил заместитель премьера, — Или Лакснесс, представитель двухсоттысячного народа, а ведь как писал.
— Это не зависит от численности, — доказывал другой. Спор продолжался довольно долго, пока его не оборвал Фархад.
— Все это дерьмо, — громко сказал он, — ничего хорошего в этом нет.
— Что дерьмо? — спросил «Дронго».
— Все. И ваша литература и ваше искусство. Есть человек и нет человека. Вчера вот так погиб наш товарищ.
— Это был несчастный случай, — напомнил «Дронго».
— Ты тоже дерьмо, — разозлился художник, — человек погиб, а он говорит — несчастный случай.
После этого спорить уже не хотелось, и все молча расходились по своим номерам. «Дронго» постучал к Вагифу.
— Вчера вы нашли нашего дипломата до того, как он выпал из номера? — сразу спросил «Дронго».
Вагиф был намного старше и он обратился к нему на «вы».
— Нет, — грустно ответил Вагиф, — я долго стучал. Потом пришел его сосед по номеру. Мы стучали вдвоем, но нам никто не открыл дверь. И я поднялся снова наверх.
«Он мог выбросить человека с балкона, а затем начать стучать, — подумал „Дронго“. — Но в таком случае, зачем он взял сумочку дипломата? Чтобы против него были улики, столь явно указывающие на его присутствие в номере погибшего? Не сходится. Значит, не он. Тогда Ариф. Мог ли он дать знать кому-либо с балкона? Нужно будет сегодня проверить».
Поговорив еще немного, он вышел из номера, поднимаясь к себе по лестнице. В коридоре его уже ждала Наиля.
— Ваша арабская одежда сегодня произвела фурор, — сказала она вместо приветствия, — все о ней только и говорят.
— Мы купили ее все вместе на базаре, — уклонился от ответа «Дронго».
— Хороший сувенир, — кивнула женщина, — наши договоренности остаются в силе.
— Конечно. Сегодня через час, — он посмотрел на часы, — после одиннадцати.
— Договорились, — женщина, грациозно повернувшись, пошла к лифту, громко щелкая своими каблуками. На ней были обтягивающие брюки и черная блузка. В ее возрасте она сохраняла удивительно «свежую» фигуру.
«Дронго», вернувшись в номер, достал карту Багдада. Сегодня ночью ему придется нелегко. Он включил телевизор и немного отвлекся, глядя на очередной голливудский боевик. Без пяти одиннадцать пришла Наиля. Она позвонила два раза, и он сразу открыл.
— Я пришла, как мы договаривались, — громко сказала женщина, в расчете на микрофоны, установленные в комнате.
— Очень хорошо, — он старался говорить не тише, — хотите виски? У меня есть даже лед.
— Давайте, — только выйдем на балкон, — предложила женщина.
Он действительно разлил виски в стаканы, добавил льда и вышел вслед за Наилей.
— Вы уезжаете прямо сейчас? — спросила она, глядя на воды Тигра.
— Да, вам придется нелегко.
— Ничего, как-нибудь сыграю, — усмехнулась женщина, — продемонстрирую весь спектр любовной страсти. Мои вздохи будут записаны на все магнитофоны их контрразведки. Даже войдут в учебные пособия для новичков.
— Вы рассказываете об этом так соблазнительно, что я могу не поехать и захочу остаться.
— Нет, — очень серьезно сказала женщина, — я делаю предложение только один раз. Вчера вы не захотели. Больше никаких вопросов. Эта тема закрыта.
— Мне остается только пожалеть себя, — пожал он плечами.
Они вернулись в номер. «Дронго», кивнув женщине, пошел к дверям.
— Да, мой дорогой, — еще услышал он, — вот так…
Выйти из отеля можно было через главный ход, где его ждали иракские агенты. А можно было мимо теннисных кортов, где у насыпи виднелась небольшая дорожка. Ограда здесь была не закончена, он убедился в этом еще днем. Уйти отсюда не составляло никакого труда. И пока Наиля одна в комнате демонстрировала, свой эротизм для ушей арабских профессионалов, он быстро удалялся от отеля.
Нури-ад-Дуруби, с которым встречался его предшественник, был начальником полиции одного из районов Багдада. Несмотря на большую семью — жену, мать, троих детей — начальник полиции имел скрытый недостаток, о котором знала только советская разведка. Он был гомосексуалистом. Преследовавшиеся в Ираке такие преступления имели еще и религиозный аспект, так что бедняге грозило очень серьезное наказание за разоблачение. В свое время подставив ему своего агента, советская разведка сделала ряд удачных снимков, после чего судьба Нури-ад-Дуруби была решена.
