Седьмого октября в вестибюле как обычно появился молодой жизнерадостный полицейский, который встретил учительницу, спускавшуюся по лестнице вместе с девочкой, и вежливо ей поклонился.
— Добрый день. Моя фамилия Пауль Краснер. — Он протянул учительнице служебное удостоверение и жетон сотрудника федерального криминального ведомства. Удостоверение, естественно, с фотокарточкой. — Я замещаю Карла Теллера, который привозит Елю к вам каждое утро.
Учительница внимательно изучила удостоверение и жетон и вернула их ему.
— Мать господина Теллера срочно отвезли в больницу. Он сейчас у нее.
— Понимаю, — сказала учительница. — Мне очень жаль, он такой любезный молодой человек. До свидания. Чао, Еля!
— До свидания, — сказал Краснер вслед уходившей учительнице. — Пойдем, малышка, в машину.
Он взял девочку за руку, и они вместе вышли на школьный двор. Сделав несколько шагов, Еля остановилась.
— Ты что? — спросил Краснер. Возле школы, кроме них, никого не было.
— А почему я вас никогда раньше не видела? — спросила Еля.
— Вообще-то я работаю в полицейском управлении. Карл Теллер мой друг. Он меня очень просил заехать за тобой.
— Ну не знаю, — сказала Еля. — Вы мне нравитесь, но я пойду позвоню сперва папе.
— Конечно, позвони, — сказал веселый молодой человек. — Сбегай позвони. Прямо сейчас. Стой, подожди — у тебя пятно на лбу!
Он достал из кармана носовой платок и в следующий момент прижал его к носу и рту ребенка. Носовой платок оказался влажным и холодным. Еля почувствовала какой-то вонючий запах. Она тщетно пыталась вырваться. И потеряла сознание.
12 часов 51 минута.
В кабинете Барски зазвонил телефон.
— Да? — снял трубку Барски.
— Вас господин Сондерсен, — сказала фрау Ванис.
— Очень плохие новости, — услышал Барски голос криминальоберрата. — Похитили вашу дочь.
Барски окаменел. Сидел, не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть слово. Все остальные в кабинете почувствовали, что произошло что-то страшное.
— Просто в голове не укладывается, — слышал он голос Сондерсена. — Увы… И ни малейших следов…
Барски трижды набирал полную грудь воздуха, прежде чем спросил:
— Но как? Каким образом? Где?
— Машина с моими людьми ждала Елю перед школой, как всегда. Незадолго перед тем как Теллер — один из охранников, Еля его знает — должен был зайти за ней в вестибюль, мимо машины прошли двое. Мои парни приспустили стекла — на улице очень жарко. И на обоих набросились эти… с платками, смоченными в эфире. Действовали они молниеносно, сразу видно профессионалов. Никто из прохожих ничего не заметил, и никаких примет мы не имеем. Не знаем даже, мужчины это были или женщины.
— О боже! — только и выдавил из себя Барски.
— Что стряслось? — спросила Норма.
Барски не ответил.
— Мои ребята в машине пришли в себя минут через пять, не раньше. И бегом в школу. Искали повсюду Елю, но нигде не нашли. Потом одна учительница сказала, что вашу дочь забрал с собой один из сотрудников ФКВ, предъявивший служебный жетон и удостоверение на имя Пауля Краснера. И то, и другое, конечно, фальшивки. Я бесконечно сочувствую вам…
— Да, да, да, — проговорил Барски. — И что теперь?
— Мы объявили розыск. Это все, что мы пока можем сделать. Подняли по тревоге всех наших людей. Надеемся, что «круговой розыск» — это у нас такой специальный термин — даст результаты.
— А если не даст?
— Прошу вас, войдите в наше положение! Не могут же наши сотрудники круглосуточно сидеть рядом с вашей дочерью, в том числе и на уроках.
— Я никогда не требовал, чтобы кто-то постоянно охранял моего ребенка. А теперь это вообще не имеет значения.
— О-о, дьявол, — выдохнул Каплан. — Они похитили Елю?
Барски кивнул. И все заговорили разом, перебивая друг друга.
— Тише! — закричал Барски.
Александра Гордон разрыдалась. Норма хотела было подойти к Барски, но почувствовала, что и шага ступить не в состоянии.
— Ваши сотрудники у вас в кабинете? — спросил Сондерсен.
— Да.
— Один момент, — сказал он. — Меня кто-то вызывает… Это тот самый человек с измененным голосом, — сказал Сондерсен несколько погодя. — Требует, чтобы мы немедленно прекратили «круговой розыск», чтобы мы вообще ее не разыскивали, чтобы вернули всех полицейских на места. И требует моего немедленного согласия. В противном случае они сейчас же убьют Елю. Как мне поступить?
— И это вы спрашиваете меня?
— Конечно, вас.
— Отмените! Отзывайте! Сию же секунду! — Барски задыхался. — Сию же секунду! — прохрипел он.
— Подождите, — проговорил Сондерсен. Барски слышал что-то неразборчивое и потом снова четкий голос Сондерсена. — Я уступил их требованиям, доктор Барски. Этот субъект слышал, как я приказал по рации прекратить розыск. Безумие! Чистейшее безумие! Но это ваш ребенок, я понимаю, ваше единственное дитя. — Голос Сондерсена стал вдруг непривычно жестким. — Проинформируйте ваших коллег, что похитители предъявят им свои требования. Вам известно какие. Все телефоны у вас в институте, доктор Барски, с этой минуты прослушиваются. И дома — тоже. Вы знаете, что техникам требуется некоторое время, чтобы установить, откуда звонят. Кто бы из вас ни говорил с похитителями, нужно постараться затянуть разговор как можно дольше. Я немедленно выезжаю к вам.
— А мне что делать? — спросил Барски.
— Ждать. Набраться терпения, — сказал Сондерсен. — И не занимать телефон. До скорого! — Он положил трубку.
Барски сидел ни жив ни мертв. Александра все плакала, никак не могла успокоиться.
— Перестань наконец реветь! — прикрикнул на нее Каплан.
— Не могу, — всхлипывала Александра.
— Тогда выйти отсюда!
— Все выйдите отсюда, все! — очень тихо проговорил Барски. — Пожалуйста, уходите! Все! А ты, Норма, останься!
Каплан, Александра и Сасаки вышли. И Норма осталась с ним наедине. Он сидел, уставившись прямо перед собой невидящими глазами. Норме хотелось подойти к нему, и опять она не смогла ступить ни шагу. Лицо Барски окаменело. Прошло довольно много времени, пока Норма сообразила, что он молится.
18 часов 21 минута.
Только в это время позвонили похитители. Барски по-прежнему находился в прострации. Он двигался и говорил как механическая кукла. Пока они ждали звонка, Норма приготовила кофе. Приехал, уехал и снова вернулся Сондерсен; Барски отослал домой своих секретарш, входили и выходили друзья и сотрудники, чтобы выразить сочувствие, узнать, нет ли новостей. Какие там новости! А какие могут быть утешения? Когда зазвонил телефон, он по совету Сондерсена снял трубку не сразу, а через пять звонков. Услышал мужской голос с металлическими нотками:
— Если вы еще хоть раз заставите нас ждать, это будет нашим последним разговором.
— Я…
— Замолчите! Сейчас буду говорить я. Причем не так долго, как обычно. «Круговой розыск», ишь что выдумали!
Магнитофон, подключенный к телефонному аппарату, был включен. Сондерсен с Нормой сидели напротив Барски, обратившись в слух.
— С вашей дочерью обращаются хорошо. Ей не на что жаловаться. Мы требуем выдать нам плату из главного компьютера. И код к ней. А потом еще кое-что потребуется. Если вы передадите нам все точно в срок, мы вашу девочку отпустим. Если нет — убьем. Мы не блефуем. Вспомните о цирке и семействе Гельхорн.
— Я хочу поговорить с моей дочкой.
— Вы получите возможность убедиться, что она жива. Вскоре я перезвоню вам. Можете спокойно отправляться домой. Мы вас везде достанем. Передайте вашему господину Сондерсену, что если он хоть пальцем пошевелит, вашей дочери не жить. Немедленно передайте.
И в трубке щелкнуло — незнакомец положил трубку. Кассета магнитофона автоматически остановилась. Барски поднял глаза на Сондерсена.
— Я просто не имею права… — начал тот.
Но Барски не дал ему договорить:
— Вы ничего не предпримите! Ничего! Я требую! Это мой ребенок! Это мой ребенок! Вот и все!
Сондерсен промолчал.
— Вот и все! — выкрикнул Барски.
Снова телефонный звонок. Мужской голос:
— Господин Сондерсен?
— Да, я.
— Ничего не вышло. Слишком короткий разговор.
— Спасибо, Хельмерс. — Сондерсен встал, набрал номер телефона специальной комиссии в полицейском управлении и сказал:
— Говорит Сондерсен. Впредь до моих дальнейших указаний прекратить розыск и ничего не предпринимать! Они грозятся убить ребенка. — Очевидно, его собеседник на другом конце провода что-то возразил, потому что Сондерсен вдруг заорал на него: — Сидите и не шевелитесь! Ничего не предпринимайте, слышите! Это приказ.
Барски пригласил в кабинет Эли Каплана, Александру Гордон и Такахито Сасаки, позвонил Вестену в «Атлантик» и попросил его приехать. Бывший министр появился около девятнадцати часов. За исключением Сасаки, все присутствующие высказались за то, чтобы Барски выдал плату вместе с кодом.
