Хартли пил свой джин, стоя к ним спиной. Суарес играл в карты, по-прежнему поднося их близко к глазам. Рудольф и его спутница о чем-то весело болтали с Благидзе. «Может, четвертый отсутствующий и есть настоящий Флосман? — подумала Марина. — Бруно Кратулович. Неужели это он, тот самый убийца? Почему тогда он так явно показывает свое отвращение к этой поездке? Или это своеобразная маска, скрывающая истинное отношение Кратуловича к этой поездке?»
Но в таком случае смущает другое. Настоящий Флосман — профессионал. Он не стал бы прятаться в каюте, после того как положил письмо на столик Чернышевой. Он понимает, что должен обеспечить себе алиби и постарается показаться в людном месте, убедиться в том, что его письмо дошло. Может, один из троих сейчас незаметно наблюдает за ней. Ведь Флосман уже сумел вычислить довольно быстро, кто именно на теплоходе был гостем убитого Липки. Хотя ему было гораздо легче. Во-первых, на теплоходе всего три женщины ее возраста. Из которых одна приехала с мужем, а вторая собирается сойти в Росарио; В разговоре с соседями Липки он наверняка узнал и характерные признаки внешности приехавшей. И сумел так быстро вычислить. А может, он видел Диаса, провожавшего ее до теплохода. В любом случае это напоминало неприятную игру в жмурки, при которой у нее были завязаны глаза, а он мог уклоняться куда угодно, оставаясь зрячим и четко представляя, куда и как лучше сманеврировать, чтобы не обнаружить себя.
— Вы о чем-то задумались? — спросил Роберто, терпеливо ожидавший ее благосклонности.
— Просто думаю над вашими словами. Может, мне стоит сойти на первой остановке? Раз ничего необычного все равно не случится.
— Ради Бога, сеньора! — всплеснул Роберто руками. — Только не делайте этого. Если хотите, я подожгу наше судно и у вас будет великолепный материал для редакции.
— Спасибо, — снова улыбнулась она, — я думаю, нам не стоит проводить подобных экспериментов.
Суарес по-прежнему играл в карты. Хартли допил свой джин и, ни на кого не посмотрев, вышел из бара. Она глянула на Благидзе, чуть заметно кивнув ему. И лишь затем сказала своему молодому поклоннику:
— Кажется, уже поздно. У меня был очень трудный день. Вы позволите мне уйти в каюту?
— Я вас провожу, — решительно сказал Роберто.
Она поднялась первой. Он вскочил следом. Уже выходя, она обернулась. Рудольф смотрел прямо на нее. А Суарес по-прежнему был увлечен игрой в карты. Или он тоже смотрел на нее? Из-за бликов, игравших на стеклах его очков, невозможно было точно определить направление его взгляда.
Роберто предупредительно шел рядом, открывал двери, являя собой образец галантности. Но у каюты, когда она, открыв дверь ключом, хотела войти первой, немного не рассчитал и, развернув к себе женщину, хотел ее поцеловать. Она легко уклонилась и поцеловала его в щеку.
— Спокойной ночи, Роберто, — мягко улыбнулась ему.
Он умел достойно проигрывать, обладая этим неоценимым мужским качеством. Роберто кивнул, и также мягко, но грустно произнес:
— Спокойной ночи, сеньора. Надеюсь, завтра у вас будет более легкий день.
Она заперла каюту. Прошла к столику. Снова достала письмо и прочитала. Буквы ровные, но в некоторых местах почерк срывается. Очевидно, все-таки написано левой рукой. Ведь Флосман, по заверению Липки, владел одинаково хорошо обеими руками. Просто левой он, видимо, пользовался реже.
Завтра у нее единственный день, когда она может вычислить Флосмана. Он не просто приехал на теплоход. Он даже начал собственную игру. Липка был прав. У Флосмана в крови нечто авантюрное.
В дверь кто-то осторожно постучал. Она замерла. Подвинула к себе сумочку, достала браунинг. Затем подошла к дверям.
— Кто там?
— Это я, — услышала знакомый голос Благидзе. Улыбнувшись, она убрала пистолет в сумочку и открыла дверь.
Благидзе быстро проскользнул внутрь и запер за собой дверь.
— Я знаю, кто из этих четверых Флосман, — победно сказал он.
Марина смотрела на взволнованного капитана. Кажется, он впервые позволил эмоциям несколько возобладать над собой. Она вернулась к столику.
— Ну и кто, по-вашему, Флосман?
— Рудольф Консальви, — счастливо выдохнул Благидзе, — я весь вечер наблюдал за ним. Во-первых, девушка — всего лишь прикрытие. Он прибыл на «Кастуэру» один и только здесь познакомился с ней. Его любезности и ужимки — всего лишь трюки для того, чтобы нас одурачить. Вы обратили внимание, как неискренне он смеялся, глядя на свою спутницу?
— Сядьте и успокойтесь, — показала на кресло Чернышева, — это ваше единственное доказательство?
— Нет, конечно. Но это очень симптоматично. Вы ведь тоже считали, что Флосман постарается придумать какой-нибудь трюк. Он хочет убедить нас, что прибыл на судно не один. Но это только первая причина. Я сидел за их столиком в баре и сумел с ними познакомиться. Он говорит по-испански с каким-то глухим акцентом, очень правильно, но с акцентом. И наконец, Консальви не тот, за кого он себя выдает.
— С чего вы взяли?
— Девушка все время его расспрашивала, чем он занимается. Он уклончиво отвечал, что торгует кожей. А когда девушка пыталась уточнить, где находятся его склады, он быстро уходил от ответа. Два года назад я работал в Панаме и встречался с агентом, который был настоящим оптовым продавцом кожи. От него даже запах был другой. Я задал ему несколько вопросов. Он не знает даже азов этого дела. Он не торговец кожей, — победно закончил Благидзе.
Она села напротив него.
— У вас все?
— Разве этого мало?
— Конечно, мало. То, что он прибыл на теплоход один, я тоже сумела установить достаточно точно. Можно просто проверить, где находится его каюта и спросить, сколько человек там живет. Мне сообщил о его прибытии молодой человек, с которым я танцевала. Что касается неискреннего смеха сеньора Консальви и его взглядов, то это типичное заблуждение мужчин. Вы просто не видите себя со стороны, когда пытаетесь приударить за понравившейся вам мордашкой. Клятвенные заверения в любви, пылкие речи, эффектные жесты. А в глазах только похоть и желание быстрее получить в постель очередную самочку. Не возражайте, — улыбнулась она, видя, как дернулся Благидзе, — я не имела в виду всех мужчин. Говорю только об определенной категории.
Теперь о его ужимках. Вполне возможно, что все его ухищрения предназначены не нам, а этой девице, которая, кажется, сама не против поразвлечься. Что касается запаха. Это, конечно, специфическая категория и не обязательно, чтобы от любого торговца кожей пахло как от пастуха. Но я готова вам поверить. Проводить многие часы рядом с запасами этого специфического материала достаточно нелегко и вполне можно впитать в себя особый запах выделанной кожи. Здесь я готова с вами согласиться. Но на этом основании вы делаете вывод, что он придумывает любую возможность, чтобы обмануть нас. А если все дело гораздо проще. Это типичный мужской комплекс. Ему просто хочется казаться важнее, чем он есть на самом деле. В душе каждый обольститель немного Дон-Жуан и немного барон Мюнхаузен. Ему хочется произвести впечатление. Я убеждена, что он служит в какой-нибудь конторе и имеет некоторое отношение к продаже кожи. Вполне возможно, что он совсем не тот человек, за которого себя выдает. Но это он делает, чтобы охмурить девицу, а не для того, чтобы обмануть нас. Вам не кажется, что такой вывод более логичен?
— Не знаю, — смущенно ответил Благидзе, — но он явно врет. И это не обязательно из-за его дамы.
— Да. Не обязательно. Но нормальный мужчина давно бы разглядел, что представляет из себя его спутница. Он, видимо, провинциал и не замечает столь очевидного. А Флосман, исколесивший полмира, не был провинциалом. И, наконец, самое важное. Он ведь все время сидел в баре. Правильно?
— Да. Он сразу прошел туда после ужина и никуда не выходил. Я прошел в бар, когда он сидел там со своей партнершей.
— Тогда чем вы объясните вот это, — Чернышева передала записку Благидзе. Тот, развернув лист, с изумлением прочел текст. Поднял голову.
— Это писал Флосман? — то ли спросил, то ли сказал он.
— Левой рукой, — подтвердила Марина, — я обнаружила это у себя в каюте. А ведь сеньор Консальви, судя по вашим словам, никуда ни разу не выходил. Правильно?
— Да, — растерянно подтвердил Благидзе, — возможно, что с ним я ошибался. Не знаю.
— Может, выходила его спутница?
— Тоже нет. Они не отлучались ни на минуту.
— А остальные?
— Остальных не было в баре. Хартли пришел, когда вы там уже были и танцевали с этим парнем, Хотя сейчас я вспоминаю, что и Суарес отлучался. Он выходил, кажется, за деньгами. Я слышал, как он громко сказал, что сейчас принесет деньги.
— Значит, это мог быть и он, ~ задумчиво сказала Марина.
— Мог. Но его я подозревал бы в последнюю очередь. У него явно плохое зрение и он часто подносил карты слишком близко к своим очкам. Скорее это мог быть Кратулович, который так и не появился в баре.
