— Мог. Но его я подозревал бы в последнюю очередь. У него явно плохое зрение и он часто подносил карты слишком близко к своим очкам. Скорее это мог быть Кратулович, который так и не появился в баре.
— Все это пока только догадки, — нахмурилась Чернышева, — а нам нужно точно знать, кто из этих четверых Флосман. Теперь мы уже знаем точно, что он на корабле. И у нас в распоряжении всего две ночи и один день. Меня несколько настораживает это послание. Он решил продемонстрировать мне свое превосходство. Хочет показать, что не боится нас и заодно оказать сильное психологическое давление. Поэтому нужно как-то вывести его из себя, заставить ошибиться и выдать себя. Он слишком уверен в своем превосходстве, иначе не стал бы отправлять подобную записку.
— У вас есть какой-нибудь план? — спросил Благидзе.
— Утром нужно передать по судовому радио сообщение для сеньора Флосмана, примерно такого содержания: ваше письмо получено. Благодарим за послание. Ждем вас в баре сегодня в двенадцать часов дня. По-моему, это должно произвести на него впечатление,
— Вы думаете, уловка сработает и он придет в бар? — не поверил Благидзе.
— Обязательно сработает. Он, может, и не придет, но если снова захочет подтвердить свое превосходство, постарается что-нибудь придумать. И мы должны просчитать его последующие действия. И, самое главное, сообщение должно быть передано в тот момент, когда мы сядем завтракать. Распределимся таким образом. Я буду наблюдать за Кратуловичем и Суаресом. А вы за Хартли, который сидит рядом с вами, и за Рудольфом. Посмотрим на их реакцию, а потом обменяемся впечатлениями.
— Хорошо, — согласился Благидзе, — хотя мне все это не нравится. Лучше бы вы сошли на первой остановке, а мы запросили бы из Москвы кого-нибудь из людей, знавших Флосмана в лицо.
Он поднялся и пошел к дверям. Выходя, обернулся и попросил:
— Закройтесь и никому не открывайте. Может, я отставлю вам свой пистолет?
— У меня уже есть оружие, — усмехнулась Марина.
— Откуда? — изумился капитан. — У вас ведь не было оружия.
— Мне его дал Диас. Когда мы с ним прощались на причале, — пояснила Чернышева.
— Какой благородный сеньор, — пробормотал Благидзе, выходя из каюты.
«Ну и женщина», — подумал он уже в коридоре.
Оставшись одна, она закрыла дверь и прошла в ванную комнату. Умылась, вытерла лицо полотенцем и посмотрела на себя в зеркало.
«Может, я его боюсь, — подумала она. — Может, я боюсь этого неизвестного агента, который так нагло демонстрирует свое превосходство?» Нет, это не страх. Скорее, чувство беспокойства, что она не сможет найти этого агента. И некоторое чувство неуверенности в своих силах. Кажется, впервые за столько лет. Кто из четверых мужчин решил бросить ей вызов? Кратулович, Суарес, Консальви или Хартли? Она вспомнила всех четверых. Один из них «Кучер». «Нужно просто узнать, кто именно», — с неожиданной злостью подумала Чернышева. Всего лишь вычислить одного из четверых.
Утро следующего дня выдалось непривычно пасмурным и холодным. Теплоход уже плыл против течения могучей реки, уверенно преодолевая тяжелую инерцию волн. После завтрака ожидалось прибытие в Сан-Николае, который был самым крупным городом и портом до Росарио. На завтрак начали собираться с некоторым опозданием. Сказывалась первая ночь на теплоходе, многочасовые возлияния в баре и в танцевальном зале, где молодые люди веселились почти до утра.
Марина в строгом темном брючном костюме вышла к завтраку в мрачном настроении. Ночью ее мучили непонятные кошмары. Ее сосед был уже на своем месте. Кратулович сосредоточенно жевал, уставившись в тарелку. На свою соседку он даже не обратил внимание, только буркнул ей вместо приветствия нечто невразумительное.
Заметив ее появление, к ней подошел Роберто. Он наклонился и положил на столик красную розу. «Интересно, где он мог ее найти на этом корабле?» — подумала Марина, благодарно кивнув парню. Ей было приятно подобное внимание молодого человека. Роберто, кивнув в знак приветствия и не сказав более ни слова, отошел к своему столику.
Благидзе появился через полминуты после нее. И тут же в зал ресторана вошел мистер Хартли. Он холодно поздоровался с соседями по столику и сел рядом с Благидзе. От предложенного апельсинового сока он сразу отказался. Марина, поймав взгляд Благидзе, кивнула ему. Она заметила этот отказ. Австралийцы и американцы начинали свой день со стакана апельсинового сока, который стал доброй традицией в этих странах, в отличие от европейцев, которые предпочитали чашку кофе или чая.
Третьим в ресторане появился Суарес. Он нес в руках какую-то книгу. Очевидно он встал пораньше и даже поднялся на палубу, чтобы, удобно устроившись в шезлонге, немного почитать. Вчерашнее ночное бдение на нем как-то мало сказалось. За толстыми стеклами очков по-прежнему не было видно выражения его глаз. Он прошел к столу и, когда садился на свое место, уронил книгу на пол. Марина заметила, как бросился поднимать книгу Благидзе, сидевший за соседним столиком. «Молодец, — одобрительно подумала она. — Интересно, какую книгу читает сеньор Суарес?»
Завтрак уже заканчивался, когда в зале появились Рудольф Консальви и его спутница. Очевидно, они провели бурную ночь, о чем красноречиво свидетельствовал их несколько растрепанный и усталый вид. Идти на завтрак они, похоже, решили после долгих колебаний, все же сумев подняться с постели. Они еще не успели сесть за столик, как раздался голос диктора.
"Сообщение для сеньора Флосмана, Ваше письмо получено. Благодарим вас за послание. Просим вас быть в баре на корабле сегодня в двенадцать часов.
Марина смотрела на Кратуловича и Суареса. Кратулович дернулся и как-то странно посмотрел на нее. Суарес сидел молча, не шелохнувшись. С другой стороны за своей парой следил Благидзе. Консальви и его спутница даже не обратили внимание на сообщение, продолжая разговаривать. А вот Хартли почему-то посмотрел по сторонам, словно искал кого-то. Может, он пытался вычислить, кто был сообщником сеньоры Дитворст на этом судне. Во всяком случае, отбросив обычную сдержанность, он несколько раз судорожно покрутил головой. Он явно кого-то искал.
«В двенадцать часов, — подумал Благидзе. — В это время мы будем в Сан-Николасе. Неужели Флосман действительно придет в бар?» Чернышева поднялась и, захватив с собой розу, пошла на палубу. Благидзе, допив свой чай, неспешно поднялся следом. Он вышел на палубу, где стояла женщина.
— Ну как? — спросила она.
— Возможно, это Хартли, — после вчерашнего разговора Благидзе не был столь убежден в своей правоте, — я следил за всеми. Услышал фамилию Флосмана, Хартли стал волноваться и завертел головой.
— Я тоже это заметила, — кивнула Чернышева, — Остальные вели себя более сдержанно. Суарес сидел, словно окаменев. А Кратулович вздрогнул, но потом взял себя в руки. Хотя его испуг можно объяснить. Радио включилось внезапно, а он был занят своими мыслями. Кстати, какую книгу читал сеньор Суарес?
— Что-то связанное со строительством и архитектурой.
— Он производит впечатление такого рассеянного человека, — задумчиво сказала она.
— Значит, опять ничего? — вздохнул Благидзе.
— Не совсем, — возразила Марина, — теперь мы знаем относительную реакцию всех четверых. И я пойду в бар ровно в двенадцать часов дня. А вы должны в это время быть где-нибудь рядом. Я думаю, что он либо появится, либо как-то даст о себе знать. Во всяком случае, он должен прореагировать на наш выпад.
На палубе показался Роберто. Увидев беседующую пару, он сделал страшные глаза. Покачал головой.
— Кажется, я уже лишний, сеньора Дитворст.
— Роберто, — улыбнулась она, подходя к молодому человеку, — позвольте вас познакомить. Это сеньор Моретти, сеньор Гальвес. Сеньор Моретти мой старый знакомый, и я думаю, Роберто, что вы не будете строить по этому поводу никаких домыслов.
Молодой человек мрачно кивнул Благидзе, но почел за благо отойти вместе с женщиной от опасного конкурента, по возрасту значительно более ей подходившего, чем он сам. Марина, кажется, понимала его чувства.
— Роберто, — сказала она, когда они отошли, — разве можно быть таким ревнивым. У нас ведь ничего не выйдет. Просто не получится. У нас несколько разные жанры. Вы должны меня понять.
— Сеньора, вы убиваете меня своим холодом, — пробормотал Роберто, — но я могу хотя бы надеяться?
— Не думаю, — серьезно сказала она.
— Жаль, — также очень серьезно ответил он, глядя ей прямо в глаза.
Она не стала больше ничего говорить, а, повернувшись, пошла к своей каюте. До назначенного времени оставалось около двух часов. Теперь важно было все время находиться на палубе, чтобы наблюдать за возможными действиями каждого из четверых. Она переоделась и снова вышла на палубу. Солнце, появившееся из-за туч, осветило теплоход и прибрежный левый берег, мимо которого шла «Кастуэра».
