— Томас!
— Не мешай мне. Сколько врачей работает в Нью-Йорке?
— Бог мой, откуда мне знать? Не меньше десяти тысяч.
— Неважно, — сказал Томас Ливен, в то время как Памела Фабер растерянно смотрела на него. — Даже если потребуется задействовать всех агентов ФБР! И даже если они на этом чокнутся! Мы обязаны попытаться!
10
Вечером 19 июня 1957 года в Нью-Йорке по тревоге было поднято 277 агентов ФБР. Они получили задание как можно быстрее нанести визиты 13810 врачам, работавшим в десятимиллионном городе. Каждый из 277 агентов имел при себе фотографию мужчины примерно сорока пяти лет с умным и немного скептическим выражением лица, большими ушами и тонкими губами, в очках. И все эти 277 агентов задавали бесчисленное число раз один и тот же вопрос:
— Доктор, вы знаете этого человека? Он не ваш пациент? Не делали ли вы ему прививки в последнее время?
Эти вопросы повторялись весь этот и следующий день. Тем временем в роскошном отеле «Уолдорф-Астория» некий Петер Шойнер, немецкий экспортер, сидел как на раскаленных углях. Время от времени звонил телефон. Это были люди из ФБР, сообщавшие на закодированном языке, что пока все безрезультатно. И Томас, всякий раз вздыхая, опускал трубку. Его состояние мгновенно изменилось 21 июня в 16.35. Вновь задребезжал телефон. Густой бас произнес: «Зеро». Томас подскочил, как от электрического разряда: «Где?»
Голос ответил: «3145, Риверсайд Драв. Доктор Уилкок». Через 20 минут Томас уже был в небольшой ординаторской доктора Теда Уилкока, пожилого врача, открывшего практику в беднейшем из беднейших кварталов Нью-Йорка. Доктор Уилкок подержал в руках фотографию:
— Разумеется, я припоминаю этого человека. Прежде всего потому, что крайне редко ко мне являются люди, так хорошо одетые.
«Все же в конце концов ты прокололся вторично, советский суперагент, — подумал Томас. — Ты разыскал врача как можно дальше от своего жилья. Понимаю, почему. И все равно это было ошибкой». Доктор Уилкок рассказывал:
— Этот господин посетил меня после обеда 16 июня. Хотел сделать прививку. Я выписал ему так называемый международный медицинский паспорт, необходимый для поездки, например, в Европу.
Пожилой врач поковылял к своей картотеке и поискал документы за 16 июня. Потом извлек лист.
— Господина зовут Мартин Коллинс. Согласно свидетельству о рождении, он появился на свет 7 июля 1910 года как американский гражданин в городской части Манхэттена. Номер свидетельства 32027/7/71897.
В 17.15 Томас Ливен и коренастый агент ФБР заставили двух чиновников ведомства по регистрации новорожденных Манхэттена задержаться после работы. По прошествии довольно долгого времени один из них вернулся, сдул пыль с пожелтевшей регистрационной карточки и проворчал:
— Мартин Коллинс… Коллинс Мартин — что за чушь? Вы назвали номер 32027/7/71897?
— Да, этот, — сказал Томас.
— Тогда послушайте, мистер. Свидетельство под этим номером было выдано 4 января 1898 года некой Эмили Верман, умершей 6 января 1902 года в возрасте четырех лет. От воспаления легких.
Томас взглянул на агента ФБР. Тот тихо сказал:
— Теперь он от нас никуда не денется.
11
На двери висела латунная табличка: ЭМИЛЬ РОБЕРТ ГОЛЬДФУС. Дверь находилась на последнем этаже гигантского дома на Фултон-стрит, 252. 21 июня 1957 года в 19.06 двое мужчин стояли перед этой дверью. Один вытащил пистолет из кобуры и снял его с предохранителя. Другой достал старомодные золотые часы-луковку.
— Странно, — сказал Томас Ливен, — еще только семь, а я уже зверски голоден.
Затем фэбээровец постучал в дверь, отступил в сторону и поднял пистолет…
Дверь отворилась. Худой мужчина в голубой куртке, какие носят художники, с палитрой в руках появился в дверном проеме. Он подкупающе улыбался, прямо-таки излучая симпатию и ум. Глядя на пистолет агента ФБР, он спросил:
— Что это значит? Шутка? Реклама? Презент?
— Мистер Гольдфус, или Марк, или Коллинс, — сказал агент ФБР, — или как вы там себя называете, вы арестованы.
— Кем арестован?
— ФБР.
— Арестовать вы меня не можете, мой дорогой, — произнес мужчина дружелюбно. — Я не совершил никаких противоправных действий, и у вас нет ордера на арест.
— Нет, нет, мистер Гольдфус, ордер у нас есть, — сказал Томас, приблизившись. Его улыбка была тоже располагающей.
— Кто вы?
— Друг дома, — ответил Томас. — Я имею в виду друг дома ФБР. Посмотрите, мистер Гольдфус, ордер на ваш арест был выписан еще несколько дней назад. Нам нужно было лишь найти хорошее основание. Вчера мы его нашли — поддельное свидетельство о рождении…
С нижнего этажа внезапно поднялись два агента, еще двое спустились с чердака.
— Мы захватили с собой наших дорогих друзей, потому что мы конечно знаем, что вы не только симпатичный фальсификатор свидетельств о рождении.
— Но и…?
— Но и предположительно лучший агент, которого Советы когда-либо имели. Поверьте, я не перебарщиваю с комплиментами, — улыбнувшись, сказал Томас.
Мистер Гольдфус улыбнулся в ответ. Оба молча смотрели друг на друга, не отводя глаз…
Ателье тут же обыскали. Фэбээровцы нашли свидетельство о рождении на имя Мартина Коллинса, документы на имя Гольдфуса, 3545 долларов, билеты на теплоход в Европу, отправлявшийся 1 июля 1957 года, и мощный коротковолновый передатчик, совершенно открыто стоявший между двумя картинами. Агенты ФБР помогли собраться мистеру Гольдфусу. При этом Томас заметил, что мистер Гольдфус выбросил несколько явно использованных бумажных платков. Томас достал смятые платки из корзины для бумаг и заметил, что мистер Гольдфус внезапно побледнел. Томас Ливен осторожно развернул платки. Они были усеяны маленькими темными пятнами — словно мухи засидели.
— Гм, — сказал Томас. Двадцатилетний опыт тесного общения с секретными службами, когда его жизнь порой буквально висела на волоске, выработала в нем крайнюю осмотрительность. Он понял, что перед ним отнюдь не мушиные следы…
Два дня спустя Америку потрясла сенсация. Был арестован самый опасный русский агент из всех когда-либо существовавших. Микропленки, которые он прятал в использованных бумажных платках, содержали сложнейший шифровальный ключ, его подлинное имя, его истинную биографию. Этот человек был полковником советской секретной службы, которого за десять лет никто ни разу даже не заподозрил и который смог беспрепятственно заниматься шпионажем в Штатах. Его звали Рудольф Иванович Абель.
Вечером 23 июня 1957 года телетайпы разнесли сообщение для газет на всех пяти континентах о его аресте и той роли, которую он играл. И в последующие дни имя полковника Рудольфа Ивановича Абеля не сходило с первых полос. Мир узнал о нем многое, однако далеко не все. К примеру, ничего не было известно об обеде, в котором приняли участие один веселый господин и два серьезных. Это было 17 августа 1957 года в уютном рубленом доме на идиллических лесистых холмах в штате Мэриленд…
— Господа, — весело заговорил Томас Ливен, — почему вы так мрачны?
Он посмотрел на Эдгара Гувера, шефа ФБР. Он посмотрел на загорелого сорокалетнего Джеймса Б. Донована, чьи волосы уже совсем побелели. Донован был назначен защитником супершпиона Абеля на предстоящем процессе.
Томас вернулся из кухни. Он нес поднос с большим казаном и разного рода приспособлениями. Поставив поднос и запалив спиртовку на маленьком столике рядом с накрытым большим, он сам ответил на свой вопрос:
— Ну хорошо! Вероятно, вы потому так серьезны, что вспомнили те военные времена, когда, возглавляя конкурирующие шпионские организации, постоянно конфликтовали друг с другом.
Судя по всему, он попал не в бровь, а в глаз. Гувер хрюкнул, Донован сердито откашлялся. Во время войны нынешний адвокат был офицером, выполнявшим тайные поручения небезызвестного Бюро стратегических служб. При проведении различных операций он и его сотрудники сталкивались с людьми из гуверовского ФБР.
Не теряя веселого расположения духа, Томас водрузил сковороду на спиртовку.
— Садитесь, господа! Учитывая ваше состояние, я позволил себе придумать и приготовить закуску, успокаивающую нервы и поднимающую настроение.
Томас подвигал сковородой над пламенем. В нем находились мелко порезанные и слегка обжаренные телячьи почки.
— Да приблизит нас это блюдо к нашей цели, — провозгласил он.
— К какой еще цели, — недоверчиво проворчал Донован.
Поливая почки коньяком, Томас задумчиво ответил:
— Помочь вашему клиенту и Соединенным Штатам Америки.
Гувер взглянул на Донована.
— Абель попадет на электрический стул, это ясно. Доказательств против него у нас более чем достаточно.
Донован пожал плечами:
— А мне любопытно, как вы собираетесь доказать, что мой подзащитный — советский шпион.
