— Да, — непонятно почему сказала Марина, — я ведь Овен по гороскопу, и мне говорили, что рутина и спокойствие не для меня.
— Только не рассказывай никому, что ты читаешь гороскопы и знаешь свой знак, — усмехнулся Марков, — иначе тебя еще обвинят в моральном разложении. Комсомолка не должна верить в гороскопы.
— Не буду, — согласилась она.
— В принципе твоя работа строится на нескольких китах. Первое — твоя подготовка. Это самое важное и самое нужное. Без должной подготовки ты просто смазливое, никому не нужное существо. Просто баба, на которую каждый может обращать внимание и с которой может спать, когда ему захочется. В этом смысле в контрразведке полно платных проституток, которые поставят нам любую информацию. Есть даже и офицеры, способные удовлетворять нужды высокопоставленных дипломатов и задавать им нужные вопросы. Но у них нет и никогда не будет твоей специальной подготовки разведчика. Понимаешь?
Она кивнула. Удивительно, как генерал может говорить про очевидные вещи такие обидные слова.
— Следующий кит — твой ум, интуиция, твое почти мужское желание отличиться, доказать свою нужность. В принципе любая женщина — существо неустойчивое, в любой момент ты можешь забыть и про ум, и про свою интуицию, и про свою мотивацию. У меня уже были такие случаи. Увлечься каким-нибудь смазливым блондином…
— Мне больше нравятся брюнеты, — улыбнулась Марина.
— Ну, брюнетом и забыть обо всем на свете. В любой женщине слишком много животного, первобытного, если хочешь, скотского. Один раз в месяц она истекает кровью и часто просто теряет над собой контроль в этот момент. Да и в другие дни женщина не особенно следует голосу разума. Это эмоциональное, неустойчивое существо, в то же время отличающееся поразительной расчетливостью и прагматизмом, когда речь идет только о ее собственных удовольствиях или о будущей семье.
«Интересно, была ли у него мать, — подумала вдруг Марина, — и есть ли жена. За что он так ненавидит всех женщин?»
Словно прочитав ее мысли, генерал продолжал:
— Я могу столько рассказать тебе о случаях из моей жизни, когда в решающий момент эмоциональная неустойчивость женщины приводила к полному срыву наших операций. И не только наших. Нам нужна не очередная истеричка, не курсистка, влюбляющаяся в первого встречного, а умная, толковая, целеустремленная женщина с мужским умом. Понимаешь? С мужским умом. Чтобы ты могла в решающий момент улыбнуться своему будущему убийце и сама выстрелить первой. Как профессионал. Разведчик экстра-класса может влюбиться в женщину, переспать с ней, подарить ей на рассвете цветы, а потом спокойно задушить ее, если это нужно в интересах дела. Вот это я называю мужским умом. Когда во имя общих интересов, во имя задачи, которая перед тобой поставлена, ты отказываешься от всего, от самого себя и делаешь то, что обязан делать.
Она вдруг подумала, какие безжизненные глаза у Маркова.
— И наконец, третий кит, — генерал смотрел на нее не мигая, — это твое женское обаяние, твоя красота, твоя внешняя привлекательность. Дурнушка нам бы не подошла. То, что никогда не расскажут уродливой женщине, могут запросто выдать хорошенькой мордашке. Твоя мордашка в этом смысле нас вполне устраивает. Ты объективно красивая женщина. И должна понимать, что тебе придется использовать свое тело как инструмент. Самый лучший инструмент для достижения цели. Женское тело лучше пистолета, оно быстро развязывает языки мужчинам. Тебе придется любить без любви и отдаваться без души. Но мотивация твоих поступков должна быть сильнее сиюминутного влечения. Хотя это обычное удовольствие, и ты сможешь относиться к этому, как к занятию спортом. Можешь даже коллекционировать мужчин, некоторые получают от этого большое удовольствие. Но всегда должна помнить о деле. О самом важном деле, которое будет в твоей жизни. Вот на этих трех китах и будет держаться вся твоя работа. Твоя подготовка, то есть твое умение и опыт, которые приходят с годами. Твой ум и мотивация твоих поступков. И наконец, твое женское обаяние и красота. Применив все эти слагаемые, ты в итоге можешь стать лучшим агентом. Лучшим. Ни у одного из мужчин, с которыми я имел дело, никогда не было такого коэффициента по шкале Роундерса. Ты обязана быть самой лучшей. Я многого от тебя жду, Марина. Постарайся не обмануть моих ожиданий.
Наконец он отвел глаза. Чуть улыбнулся. И спросил уже значительно мягче:
— Вопросы есть?
— Есть. — Обидные слова генерала почему-то сильно ее задели. — А вот такой вопрос, товарищ генерал, можно задать? Почему комсомолка гороскопы читать не должна, а ложиться в постель может с кем попало? Это, по-вашему, правильно?
Она ожидала любой реакции, но только не такой. Генерал посмотрел на нее и вдруг неожиданно начал громко хохотать. Хохотать как-то особенно — истерически, до слез, до колик в животе.
— Ну ты и стерва, — только и нашел, что произнести Виктор Георгиевич. И с этими словами началась ее новая жизнь.
Генерал оказался прав. Теперь ее учили по особой индивидуальной программе, и многое она узнавала впервые. Занятия проходили по специальной программе. В один из дней Лев Григорьевич привез ее к вокзалу и, показывая на телефонные будки, стоявшие на выходе у здания вокзала, попросил:
— Посиди в том газетном киоске на другой стороне площади и фиксируй всех, звонивших отсюда. Там два автомата. Потом расскажешь мне о своих наблюдениях.
Через полчаса он забрал ее, попросив подробно рассказать, кто и когда звонил по телефону. И описать говоривших.
— Звонили пять человек, — уверенно начала Марина, — один пожилой, трое молодых и девушка. Перечислять время, когда они звонили? Я записала, в какой момент они подходили к телефонным аппаратам. И запомнила их внешность. Даже одежду. Если будет нужно…
— Не нужно, — перебил ее Лев Григорьевич, — я верю, что все это ты действительно неплохо запомнила. И можешь описать мне всех пятерых. Их одежду, походку, внешность. Меня это не очень волнует. Пусть это интересует твоих преподавателей в школе разведки. Меня волнует другой вопрос: кому они звонили?
Марина изумленно посмотрела на него.
— У меня не было никакой технической аппаратуры.
— Знаю, — кивнул Лев Григорьевич.
— Я не могла услышать с другой стороны площади их разговор, — терпеливо напомнила ничего не понимавшая Марина, — из моего киоска невозможно было слышать их беседы. А вы мне приказывали никуда не отлучаться.
— Правильно. Но видеть ты могла, — сказал психолог.
— Я все видела, — снова произнесла ничего не понимавшая Марина. — Я ведь сказала, что могу всех описать.
— Мне нужно не описание их внешности, — терпеливо ответил Лев Григорьевич, — мне нужно знать, кому они звонили.
— Но каким образом? Я не понимаю вашего вопроса. Я ведь ничего не слышала.
— Но ты видела, — заметил психолог, — ты все видела. И, значит, могла определить, куда и кому они звонили.
— Я должна догадаться?
— Ты должна увидеть, — вздохнул Лев Григорьевич. — Сейчас мы остановим автомобиль. Посмотри, вон там говорит мужчина. Что ты можешь про него сказать?
— Неплохо одет, но не вызывающе, — сразу ответила Чернышева, — пальто достаточно свежее и модное. Туфли несколько тяжеловаты. Портфель у него явно старый, потертый. Он скорее всего главный бухгалтер или ведущий специалист на каком-нибудь заводе. Лет сорок, наверное, женат.
— Начиталась Шерлока Холмса, — усмехнулся психолог. — Я просил тебя описать только то, что ты видишь, а не то, что ты предполагаешь. Домыслы мне не нужны. Так с кем он разговаривает?
— Откуда я знаю, — взмолилась Марина, — разве это можно узнать?
— Это можно увидеть. Смотри, он снова звонит кому-то. Вот сейчас он стоит несколько иначе. Так кому он звонил раньше и кому звонит теперь?
— Я не знаю.
— Это уже лучше. Никогда не надо ничего придумывать. Почему ты решила, что он главный бухгалтер? Тоже мне сыщик. А вдруг он директор завода? Старый портфель еще ни о чем не говорит. И его туфли тоже. Я знал генерального директора крупного объединения, у которого в жизни не было модных туфель. И модных плащей тоже. Он их просто не любил. Ты должна фиксировать только то, что ты видишь. Теперь ты видишь, как изменились его осанка, посадка головы, наклон спины. Видишь?
— Да, он встал несколько иначе.
— Правильно. Так с кем он мог говорить раньше?
— Но это тоже будет только догадка, — возразила Марина.
— Но уже основанная на фактах. Посмотри туда. Раньше он стоял прямо и говорил четко в трубку. Он никуда не торопился. Стоял, спокойно разговаривая. Портфель лежал у его ног, не мешая ему, он его вообще не замечал. И что-то говорил быстрыми, отрывистыми фразами. Значит, звонил кому-то из своих работников. Причем по рангу и статусу занимающих место явно ниже его. А вот теперь он стоит, нервничая, уже трижды перекладывая портфель с места на место, тот ему просто мешает. И он говорит, как-то постоянно соглашаясь, словно хочет поскорее отвязаться от этого разговора. Так с кем он говорит?
