— Вы считаете, что он мог выстрелить в эту молодую женщину? — спросил Дронго.
— Не знаю. Раньше я могла бы поручиться за Виктора. Он бы никогда не позволил себе обидеть женщину, никогда бы не стал в нее стрелять. А теперь не знаю. Прошло столько лет, он так изменился. Говорят, что он однажды устроил безобразную драку в Киеве. Они были там с мужем его сестры. И получили даже по пятнадцать суток. Это так на него похоже…
— Меня попросил о помощи Игорь Дегтярев, его старший брат, — сообщил Дронго. — Он считает, что Виктор не стрелял в Злату.
— Тогда кто стрелял? — спросила она. — Насколько я поняла, там не было чужих. Только своя семья. Кто тогда мог убить Злату и свалить все это на Виктора? Я читала английские газеты, там, кроме Виктора и Игоря, был еще один мужчина, ухажер Вали. Зачем ему убивать Злату? И еще какой-то садовник, переехавший в Шотландию из Карелии. Непонятно, где они его нашли.
— Игорь видел своего брата сразу после случившегося. И уверяет меня, что Виктор не стрелял. Он в этом уверен.
— Тогда кто? — нахмурилась Марина.
— Пока не знаю. Я пытаюсь это выяснить.
— Находясь в Москве? — спросила она.
— Не только. Я улетаю завтра. Но вашу иронию оценил. Мне нужно было встретиться с ухажером Валентины, как вы его назвали. С ее бывшим мужем — Григорием Лапесским — и с вами. Я должен был понять характер Виктора, прежде чем полечу в замок Гоффорда.
— Сейчас он изменился, — повторила Марина, — и я не могу вам сказать, каким он стал. Просто не могу. Но раньше он бы никогда не позволил себе выстрелить в женщину, это я знаю наверняка.
— Спасибо. — Дронго поднялся, взял руку женщины, наклонился и поцеловал. — Я желаю вам счастья, — тихо сказал он, — и чтобы вы родили еще девочку, похожую на вас.
Она улыбнулась сквозь слезы.
— Я почему-то верю, что вы ему поможете, — прошептала Марина.
— Сделаю все, что смогу. Последний вопрос. Какие у вас были отношения с Валентиной, его сестрой?
— Нормальные. Не скажу, что мы были в восторге друг от друга. Или были очень близки. Нет. Она похожа на мать. Достаточно скрытная и замкнутая. Всегда немного себе на уме. Она тогда была младше нас, еще училась в школе. В этом возрасте несколько лет имеют большое значение. Она очень переживала смерть отца, Валентина была его любимицей. Но вы можете понять: после двух мальчиков родилась девочка.
— Понимаю. До свидания, Марина Владимировна. И извините меня еще раз за вторжение.
— Ничего, — ответила она, — и если увидите Виктора, то передайте ему привет.
— Обязательно. — Дронго вышел из гостиной, надевая пальто. Домработница строго смотрела на него, словно подозревая, что он унесет с собой чужую верхнюю одежду.
Вернувшись в Москву, он позвонил Игорю Дегтяреву.
— Я сумел встретиться и переговорить со всеми, — сообщил Дронго, — завтра я вылетаю в Великобританию.
— Неужели вы смогли с ними переговорить? — не поверил Игорь. — Григорий обычно не любит вспоминать историю своей первой женитьбы, он терпеть не может Нурали и, кажется, просто ревнует своего сына к Халдарову. Во всяком случае, он уже несколько раз говорил, что после шестнадцати возьмет Алексея к себе. Хорошо, что он согласился с вами переговорить. А к Марине вообще трудно пробиться, учитывая статус ее супруга.
— Я бы не стал вас обманывать, — строго заметил Дронго. — Меня мама учила в детстве, что лгать нехорошо. С тех пор я стараюсь не врать, по возможности, конечно.
— Я не говорил, что вы обманываете. Просто отдал должное вашей настойчивости. Что они вам сказали?
— То, что я хотел услышать. Теперь я знаю тайну шрама Григория Лапесского, отсидевшего пятнадцать суток в Киеве вместе с вашим младшим братом.
— Здорово, — рассмеялся Игорь, — значит, он вам рассказал об этой драке. Хорошо, что о ней не знают англичане. Это был бы лишний довод против Виктора.
— И насчет Марины вы тоже не совсем правы. Она, по-моему, до сих пор любит вашего брата. И до сих пор жалеет о своем разводе с ним.
— Это она вам сказала? Не верьте. Она супруга такого известного человека. У них прекрасная семья.
— Она не сказала, что хочет бросить своего нынешнего мужа и сына. Она просто рассказала о своей прежней жизни с Виктором, которого до сих пор любит. Иногда такое случается, Игорь.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Дегтярев, — иногда женщин бывает так трудно понять.
— Да, — согласился Дронго, — трудно. Поэтому мне придется побеседовать со всеми женщинами, которые были в момент убийства в вашем замке, господин Дегтярев, со всеми.
И в этот момент водитель начал мягко тормозить. Дронго попрощался, убрал телефон.
— В чем дело?
— Не знаю, — ответил водитель, — но нас догнала какая-то машина и просит остановиться. Посмотрите, они нам несколько раз просигналили.
Он показал в сторону притормозившего рядом внедорожника. Из него выскочили двое молодых людей, которые спешили к их машине.
— Может, бандиты? — тревожно спросил водитель. — Я могу попытаться оторваться.
— Не нужно, — возразил Дронго, — заглуши мотор.
Незнакомцы были совсем близко.
— Так, — негромко сказал Дронго, — кажется, для полноты счастья нам не хватало именно этих молодых людей.
Неизвестные подошли к их автомобилю. Один из них наклонился к Дронго, другой встал рядом с водителем. Работали молча и достаточно профессионально.
— Извините нас, господин… — подошедший назвал его фамилию, которую он вообще редко употреблял, — вы не могли бы выйти из машины?
— Конечно, — кивнул Дронго. Он вышел из салона автомобиля и отошел на несколько шагов. Второй остался рядом с водителем.
— Вы смелый человек, — сказал незнакомец. Он был чуть выше среднего роста, широкоплечий, с внимательным и цепким взглядом, — не побоялись выйти к незнакомым людям. А если мы киллеры?
— На Рублевском шоссе? — иронично хмыкнул Дронго, оглядываясь по сторонам. — Если я не ошибаюсь, впереди пост ГАИ. Судя по тому, как вы подошли к машине, этому вас обучали в институте, который раньше назывался краснознаменным.
— Верно, — улыбнулся молодой человек, — капитан Фатеев. Как к вам обращаться? Я знаю, что вы обычно называете себя…
— Дронго. Так будет лучше.
— Да, именно Дронго. Извините, что мы вас остановили. Но у нас был приказ. Вы только что навестили супругу руководителя федерального агентства Леонида Шмерлинга. А вы ведь иностранный гражданин. Леонид Петрович, носитель информации, составляющей государственную тайну. Вы меня понимаете?
— Безусловно. Но, во-первых, я полагаю, что руководитель такого ранга не разглашает подобную информацию дома и не рассказывает о ней своей супруге. А я тем более не стал бы расспрашивать жену такого крупного чиновника о его секретах. Не говоря уже о том, что она бы мне все равно ничего не рассказала. А во-вторых, вы наверняка знаете, что именно случилось с первым мужем Марины Владимировны, и я подозреваю, что вы остановили меня именно для того, чтобы я подтвердил ваши предположения. В противном случае вы пригласили бы меня в свое ведомство, а не стали бы останавливать на дороге.
— Вы правы, — улыбнулся Фатеев, — мне нужно получить подтверждение, что вы действительно занимаетесь расследованием этого дела.
— Считайте, что вы его получили. Меня официально уполномочил старший брат Виктора Дегтярева — Игорь. Он заключил со мной договор. И я лечу в Великобританию как его представитель. Между прочим, у меня есть разрешение на подобную деятельность в вашей стране. И я плачу исправно все налоги.
— Я знаю, — кивнул капитан, — у нас нет к вам никаких претензий. Только одна просьба. Нигде не упоминать имя Марины Владимировны. Судя по всему, сам господин Дегтярев не стал рассказывать о своем первом браке. Мы бы не хотели, чтобы имя Леонида Петровича фигурировало в этом деле. Тем более что он не имеет к данному преступлению никакого отношения. Необязательно сообщать о том, кто был первой супругой обвиняемого, английским журналистам или местным следователям. Вы меня понимаете?
— Вполне. Я тоже так считаю. Но мне нужно было увидеться с Мариной Владимировной, чтобы узнать некоторые факты из жизни Виктора Дегтярева. Больше никаких секретов.
Фатеев кивнул еще раз, не сказав больше ни слова.
— Если вы прослушивали наш разговор, а я думаю, что вы прослушивали, то наверняка слышали все. И знаете, о чем именно мы говорили. И даже знаете, что супруга такого высокопоставленного чиновника по-прежнему не скрывает своих симпатий к первому мужу, но верна своему второму супругу. У них крепкая «советская» семья, как раньше об этом писали в передовицах партийных газет. И ни про какие государственные тайны мы не говорили.
— Не нужно считать нас такими монстрами, — попросил Фатеев, — мы выполняем свою работу, а вы свою. Я думаю, мы друг друга поняли. Мы не препятствуем вашему расследованию, а вы нигде не упоминаете имени господина Шмерлинга.
