Через несколько секунд он покинул дом вместе с тремя турками. Улочка была такой же спокойной и тихой, как час назад.
Небо светлело. Купола мечетей становились нежно-розовыми. Только в стороне Атгир-стрит небо было затянуто облаком черного дыма.
Сидя вместе с Копланом в своем кабинете, Тархан начал разбирать захваченные документы. Они были написаны по-арабски, и французский агент, дрожа от нетерпения, должен был ждать некоторое время, пока Тархан сообщит ему, что там написано.
Тархан несколько раз удовлетворенно пощелкал языком, и это еще усилило любопытство Коплана, который спрашивал себя, все ли скажет ему турок.
Не выдержав, он нарушил молчание:
— Ну что? Никакого намека о моих соотечественниках? Тархан хотел ответить, но в дверь постучали. Вошел Тефвик.
— Простите, патрон… Я забыл вам сказать. Мертвец в погребе — это некий Халид Рашир…
Коплан понял имя.
— Что? — рявкнул он. — Халид Рашир! Один из наших агентов! Что сказал Тефвик?
— Что человек с перерезанным горлом — это он, — сказал Тархан, помрачнев.
— Они его убили, — прошептал Коплан. — Это не стыкуется с тем, что утверждает Мухтар. И сделали они это вчера.
Он остановился, посмотрел Тархана.
— Если им больше не нужны заложники, значит, революция вот-вот начнется и они уверены, что возьмут верх, — заключил он. — Господи! Остальные тоже в смертельной опасности!
Турок отпустил Тефвика, потом сказал:
— Его могли убить по особой причине, как предателя, за сотрудничество с западной разведкой, например. Это не обязательно означает, что других ваших агентов ждет та же участь.
— Однако этого можно опасаться. Надо действовать быстро, Тархан. В этих бумагах есть указания? Хоть какая-нибудь нить?
— Пока нет, — ответил Тархан. — Это детальные инструкции для дня «Д»: выступление толпы и армии, перечисление стратегических пунктов, которые надо занять в городе, список лиц, подлежащих уничтожению в самом начале бунта, перечень домов для разграбления, место, где должно произойти соединение с батальоном пятьдесят второго пехотного полка и так далее. Но я не вижу никакого адреса, никаких сведений о местонахождении других станций и главного штаба.
Коплан настаивал:
— Ни одного упоминания о месте в Багдаде? Тархан медленно покачал головой:
— Нет даже ни одного имени. Если довериться моему профессиональному опыту, все это разработано египетскими подстрекателями. Это точное повторение того, что произошло в Сирии. Кроме того, некоторые выражения, использованные в текстах, типично египетские. Я бы не удивился, если бы в этой шкатулке лежали деньги того же происхождения.
Он похлопал по запертому ящичку.
— Сбейте замок, — предложил Коплан.
С помощью медной линейки он помог турку сорвать скобы. Дерево хрустнуло, одна из застежек раскрылась. Крышку подняли: под ней лежали стянутые резинками пачки банковских билетов, подтверждая предположения Тархана.
— Вот видите, — сказал он, извлекая их, чтобы осмотреть шкатулку до конца. — Фунты… тысячи фунтов… Каир не скупится на расходы.
Разочарованный Коплан бросил пачку на стол.
— Нам остается только один способ: генерал Мухтар. Он должен знать командный пункт революционеров.
— Он предпочтет быть изрубленным на куски, чем открыть эту тайну.
— Посмотрим… Вы не прикажете привести его? Турок нажал кнопку звонка на углу своего стола, приказал своему агенту разбудить пленного и доставить его.
Часто мигая, генерал вошел в прокуренный кабинет с по-прежнему задернутыми шторами.
Коплан, сунув руки в карманы, бросил на него косой взгляд.
— Если я правильно понял, вы мне сказали, что пытались начать переговоры с руководителем французской сети в Багдаде?
— Верно.
— Как вы смогли установить его личность?
— Нам ее открыл д'Эпенуа.
Коплан вздрогнул. Наморщив лоб, он недоверчиво повторил:
— Д'Эпенуа?
— Да, — вновь подтвердил генерал с двусмысленной улыбкой, игравшей на его полных семитских губах.
Коплан слишком хорошо знал применяющиеся при допросах методы, чтобы удивиться сверх меры. Однако новость его неприятно поразила.
— Д'Эпенуа? — продолжал он. — Как вы его засекли?
— Благодаря метрдотелю из «Рица».
— Во время их встречи?
— Нет, после. Когда мы похитили Халида, мы, разумеется, допросили его с пристрастием. Он не смог назвать нам своего шефа, но объяснил, как обеспечивалась связь. Он описал нам д'Эпенуа, не сообщив, впрочем, его настоящего имени, которое он, может быть, и не знал. Мы рассчитывали, что результатом исчезновения Халида будет приезд в «Риц» человека, осуществляющего связь с Багдадом.
Коплан подумал, что события, хоть и пошли не так, как рассчитывали заговорщики, все же послужили их замыслам.
Д'Эпенуа вернулся в Мосул скрепя сердце и только по особой просьбе Фабиани, даже не догадываясь, что Халида похитили.
Озабоченный Коплан машинально взял длинную турецкую сигарету из ящичка Тархана, закурил ее.
— Если бы я хотел обменять наше молчание по поводу этой ленты и возвращение вам свободы на свободу моих коллег, к кому мне следовало бы обратиться?
Генерал опустил голову, чтобы лучше обдумать ответ. Вопрос ставил его в сложное положение. Конечно, его друзья хотели вести переговоры, но сохраняя инициативу. Назвать имя — значит предать этого человека.
Он поднял черные глаза на Коплана.
— Я ваш пленник и не могу вам советовать, — выговорил он. — Я не думаю, что это даст положительный результат. Слишком поздно. Теперь, когда мы удерживаем заложников, вы уже не можете использовать эту запись. Остается только ждать. События положат конец этой ситуации.
Это было верно, но Мухтар не сказал, кто, в конце концов, последняя инстанция, которая решает судьбу захваченных агентов.
Коплан и Тархан обменялись озабоченными взглядами. Дипломатия не дала желаемых результатов.
— Отлично, — сухо заключил Коплан, — Движущие причины вашей революции, возможно, заслуживают уважения; если бы мы хотели быть информированы о ваших действиях, то не для того, чтобы им мешать, а чтобы понять. Раз вы мне в этом мешаете, я вернусь в Багдад, пойду в управление государственной полиции и посоветую там прослушать эфир на частоте двадцати четырех мегагерц. Когда пеленгатор засечет передатчик, мы несомненно освободим наших товарищей.
Он повернулся спиной к генералу и сказал Тархану:
— Я покидаю вас. Он может идти досыпать после того, как оказал огромную услугу своему делу.
Турок был ошарашен почти так же, как генерал. У этого чертова француза были светлые мысли, приводящие в замешательство своей простотой.
Отекшее лицо Тархана прояснилось.
— Удачи! — пожелал он. — Вы можете добраться до Багдада к полудню. Вам зальют полный бак.
— Подождите, — внезапно взмолился Мухтар, с лихорадочно блестящими глазами хватая Франсиса за руку. — Не делайте этого! Вы спровоцируете страшную бойню!
— Вы тоже! То, что вы выпускаете кишки друг другу, мне безразлично; но как только вы касаетесь волоска одного из моих соотечественников, я не согласен.
Он освободился резким движением, а Мухтар опять заговорил прерывающимся голосом:
— Послушайте. Я дам вам пропуск, подписанный моей рукой. Вы сможете освободить ваших друзей, беспрепятственно покинуть страну. Вам заплатят целое состояние… но поклянитесь мне, что откажетесь от своего плана!
Коплан невозмутимо раздавил окурок о пачку египетских фунтов.
— Деньги меня не интересуют. И я никогда не даю клятв. Вам придется рискнуть.
Генерал сомневался недолго.
— Дайте мне ручку, — лихорадочно попросил он. — Я вам доверяю.
Тархан подтолкнул к нему листок бумаги и авторучку.
Он был доволен, что Коплан добился своего. Сам же он все слышал, но не вмешивался. Он не взял на себя никаких обязательств по отношению к кому бы то ни было. И если француз откажется от программы, которой угрожал Мухтару, турецкой разведке ничто не мешает осуществить ее.
Коплан угадал мысли Тархана и, стоя за спиной генерала, подмигнул турку.
Мухтар закончил послание специальным знаком и протянул Коплану.
— С этой бумагой идите в Багдад на Мансур-стрит, дом семьдесят два. Это как раз недалеко от посольства Франции. Спросите полковника Зелли. Договариваться будете с ним.
Коплан взял листок, покрытый арабскими буквами, и передал его Тархану:
— Что он тут написал?
Турок пробежал записку глазами и возвратил ее:
— «Податель сего достоин самого глубокого уважения. Соблаговолите выполнить его просьбу и помогать ему при всех обстоятельствах». Подпись: «М-3».
Коплан кивнул и сложил бумагу вчетверо.
Мосульские пожарные все еще тушили огонь, возникший в старом квартале, возле Атгир-стрит, когда Коплан проехал местечко Эрбиль.
