В комнате воцарилась тишина.
– Я понимаю, как важны для вас ваши пациенты, – прервав молчание, произнес Шавасс. – Но вы же сами видите, что ваше место на Западе, а не в этой глуши.
Старик тяжело вздохнул и вытряхнул из трубки пепел.
– Да, вы правы, – ответил он.
Хоффнер долго смотрел на горевший в камине огонь, а потом взглянул на Шавасса и улыбнулся.
– Молодой человек, и как же вы собираетесь меня вывозить? – спросил он и, не дав Шавассу ответить, тут же продолжил: – Когда мне быть готовым к отъезду?
Неожиданно по его лицу пробежала тень.
– А как же Катя? Я же не могу бросить ее одну.
– Вы думаете, что она захочет бежать с нами? – удивился Шавасс.
Хоффнер сделал легкий кивок.
– А ее здесь ничто не держит, – ответил он. – У нее ни семьи, ни связей в России нет.
Шавасс вздохнул.
– С ней у нас могут возникнуть сложности, – сказал он. – Но хорошо, я подумаю. Только, ради Бога, ничего ей не рассказывайте. Так будет лучше для нее. А то вдруг китайцы устроят ей допрос. Самолет за нами прилетит через пять дней. Так что время на подготовку побега у нас есть. Единственная проблема – это то, как вас вывезти из Чангу.
И тут Шавасс щекой ощутил легкий сквозняк. Он обернулся и, к своему ужасу, увидел в дверях Катю. В руках она держала поднос, на котором стояли стаканы с горячим молоком.
«Как давно она вошла в комнату? – подумал англичанин. – Но самое важное – что она успела услышать?»
Женщина подошла к Хоффнеру, подала ему стакан молока и нежно по-русски произнесла:
– Доктор, вам пора спать. У вас сегодня был трудный день.
Старик вздохнул, отпил молока и шутливо поморщился.
– Видите, друг мой, – сказал он, обращаясь к Шавассу, – все вернулось на круги своя. Со мной вновь обращаются словно с ребенком.
– Товарищ Странова знает, что для вас полезнее всего, – ответил англичанин.
Катя посмотрела на Шавасса и загадочно улыбнулась.
– Конечно, товарищ Курбский, – сказала она. – Причем во всем.
Шавасс заметил, как нечто странное промелькнуло в ее глазах, и мгновенно насторожился. В ее взгляде он уловил для себя очень многое.
Женщина повернулась и молча вышла из комнаты.
В комнате разливалось приятное тепло. Судя по всему, кто-то совсем недавно разжег в комнате Шавасса камин. Англичанин поставил масляную лампу на тумбочку, стоявшую возле его кровати, раздвинул ставни на окнах и вышел на опоясывающую весь дом крытую террасу. Внизу простирался большой сад.
Дождя не было, но в воздухе ощущалась сильная влажность. Надышавшись свежим запахом влажной земли, Шавасс почувствовал усталость. Он вернулся в комнату и задвинул ставни.
Одеваясь, англичанин услышал тихий стук в дверь, и на пороге появился улыбающийся Хоффнер с перекинутым через руку старым банным халатом.
– Я решил, что это вам, возможно, потребуется, – бросив на край кровати халат, сказал старик.
В его голосе Шавасс уловил некоторое напряжение.
– Что произошло? – нахмурившись, спросил он.
Хоффнер вздохнул и опустился на кровать.
– Боюсь, что Кате все известно, – ответил он.
Шавасс достал сигарету и закурил.
– Расскажите мне поподробнее, – попросил он доктора.
– Что тут рассказывать. Она слышала конец нашего разговора, – ответил Хоффнер. – Так что она знает больше, чем нам бы этого хотелось. Учтите, Катя прекрасно говорит по-английски и к тому же совсем не глупая. Она только что заходила ко мне в комнату и спрашивала, что здесь происходит и кто вы такой.
– И что вы ей ответили?
Хоффнер пожал плечами.
– Что я старый, больной человек и хочу умереть на родине, – сказал он. – А вас послали мои друзья, чтобы вывезти меня из Тибета.
– И больше ничего?
– Нет. Об остальном решил не говорить.
– И правильно сделали, – похвалил старика Шавасс. – Она как-никак гражданка России. Одно дело помогать вам, а другое – способствовать тем, кто намерен причинить ущерб ее стране. В любом случае, как я уже вам сказал, чем меньше она знает, тем лучше.
– Вам виднее, – вздохнул Хоффнер. – Но я думаю, что волноваться незачем. Катю политика совсем не интересует. Она даже не член партии.
– Если наш план сорвется и ее схватят китайские контрразведчики, они выпытают из нее все, что она знает, – мрачно произнес Шавасс.
– Да, вы правы. – Доктор поднялся с кровати. – Вам бы с ней надо поговорить, а то она считает, что, соглашаясь на побег, я совершаю самоубийство. Говорит, что сердце мое дороги не вынесет.
– Хорошо, я с ней поговорю, – пообещал Шавасс. – А сейчас успокойтесь и поспите еще. Обещаю вам, что все будет как надо.
Шавасс осторожно закрыл за стариком дверь и задумался. Неожиданно на него вновь навалилась такая страшная усталость, что все мысли разом вылетели из головы. Он задул лампу, лег в кровать и уставился в потолок. Вскоре сон сковал его.
* * *
Шавасс, глядя еще сонными глазами на затухавший в камине огонь, не сразу осознал, что уже проснулся. Наконец он поднял руку и посмотрел на светящийся циферблат наручных часов. Они показывали начало третьего. Это означало, что он спал не более четырех часов. Тем не менее прежней усталости Шавасс уже не чувствовал.
Воздух в комнате показался англичанину сильно наэлектризованным. Ощущение неотвратимой опасности не покидало его.
Где-то далеко угрожающе прогремели раскаты грома, а затем небо озарила яркая молния. На мгновение в комнате стало светло, и Шавасс четко разглядел все, что стояло в его комнате.
Он свесил с кровати ноги, надел принесенный хозяином дома халат и подошел к окну. Открыв ставни, англичанин вышел на террасу, и тут хлынул сильный дождь.
Было холодно, но Шавасс уходить не спешил. Он глубоко втягивал в себя воздух и никак не мог надышаться.
– На такой высоте ночным воздухом дышать вредно, – раздался чей-то голос.
Сказано это было по-английски.
Шавасс внутренне напрягся и медленно повернулся. В нескольких футах от себя он увидел стоявшую у перил Катю. Яркая молния, сверкнув, высветила в темноте лицо женщины, ее светлые, ниспадающие на плечи волосы и, отразившись в темных глазах, еще больше подчеркнула их глубину.
«Как же она красива», – первое, что подумал Шавасс. Катю он и раньше считал хорошенькой женщиной, но блеск молнии, на секунду озарившей ее лицо, добавил нечто новое в это восприятие. Облик молодой женщины, столкнувшейся с жестокими реалиями жизни, в котором чувствовалась трогательная незащищенность, неожиданно напомнил Шавассу совсем другую девушку.
– Не можете заснуть? – спросил он.
Катя в ответ кивнула.
– Кто бы знал, как тяжело у меня на душе, – вздохнула она.
– Тогда пойдемте в дом и обсудим ваши проблемы, – предложил Шавасс. – Камин в моей комнате погас, но в ней еще тепло.
Женщина вслед за Шавассом прошла в его комнату, а тот, пропустив ее вперед, закрыл на окнах ставни. Обернувшись, Шавасс увидел, что Катя подкладывает в камин поленья. Когда они вспыхнули, женщина села на расстеленную на полу овечью шкуру и протянула к огню руки. Шавасс, пододвинув кресло, сел рядом с ней.
– Я видела, как из вашей комнаты выходил Хоффнер, – не глядя на него, произнесла Катя. – Он вам рассказал о нашем с ним разговоре?
Шавасс в ответ кивнул:
– Касательно того, что вам удалось подслушать?
Она повернула в его сторону голову. Глаза ее лихорадочно заблестели.
– А мне за это совсем не стыдно, – резко сказала Катя. – Он старый человек. О нем, кроме меня, позаботиться некому.
В голосе ее Шавасс уловил твердость, которую прежде не замечал. «А характер у нее решительный», – подумал он.
Улыбнувшись, англичанин сложил на груди руки и умоляюще произнес:
– Не обижайтесь на меня. Я же ваш союзник.
– Извините, – тихо проговорила она. – Но Хоффнер мне как отец. Он необыкновенный человек, и я желаю ему только добра.
– Я с вами вполне согласен.
– Да? – удивилась женщина. – Вы в самом деле уверены, что семидесятичетырехлетний старик, у которого больное сердце, сможет выдержать столь трудный для него переезд?
– Если ничто нам не помешает, то да, – ответил Шавасс.
– Но он очень больной человек, – подчеркнула Катя. – Как же он вынесет долгую поездку на лошади? Да еще на такой высоте и по горным тропам.
– Возможно, что долго ехать на лошади ему не придется.
Катя сурово сдвинула брови.
– Как это? Ничего не понимаю, – сказала она.
– И не надо. Кстати, и доктор об этом тоже не знает. Пока. Организационные вопросы по его переезду я беру на себя, – сказал Шавасс и, наклонившись к женщине, улыбнулся. – Так что не волнуйтесь. Все будет хорошо, обещаю вам.
Катя вновь блеснула на него гневными глазами.
– У вас все хорошо и просто, – сказала она. – Ну совсем как у моего упрямого отца. Если он что-то говорил, то, значит, так оно и должно было быть.
