Губы Женестра растянулись в подобие улыбки.
— Вам знакомы наши методы, месье, — промямлил он. — Вплоть до дальнейших распоряжений нам надлежит закрывать глаза на возню Кониатиса в Швейцарии. У нас нет никаких законных доказательств, поэтому нам пришлось бы раскрыть свои источники информации. Это, конечно, немыслимо.
— О, разумеется, — подхватил Старик. — вечно одна и та же непреодолимая преграда: осведомитель не должен быть выдан.
Наступила тишина. Полицейский чин нарушил ее:
— Думаю, вам стало яснее, в каком направлении действовать? То, что нам требуется, — это надежная информация, которую всегда можно было бы перепроверить. Скажем, сделки, оставляющие следы, которые можно разглядеть. Опираясь на такие улики, начальство могло бы вызвать Кониатиса и дать ему понять, что о нем все известно.
Все ясно, изрек Старик. Думаю, задача не из грудных.
— Тем более, — сказал его собеседник, — если ваш агент будет работать на Кониатиса.
— Да, в принципе это должно ускорить события. Когда моя юная подчиненная войдет в курс дел этого хитреца, результаты не заставят себя ждать. Благодарю вас.
— Держите меня в курсе всех открытий и находок, — напутствовал Женестр. Министр хотел бы разделаться с этой историей как можно скорее.
— Можете на меня положиться, — пообещал Старик, берясь за дверную ручку.
На следующий день, переговорив со Стариком, Коплан встретился с Моник.
Хорошие новости, — радостно сообщил он. — Шеф дает нам «зеленый свет»: можете соглашаться на предложение Кониатиса.
— Что ж, была не была, ответила она.
— И еще одно. Теперь мы знаем, почему Служба общей безопасности интересуется вашим возлюбленным. В связи с этим ваше задание приобретает отчетливые очертания.
Он поведал ей историю с 825 миллионами, находящимися в швейцарском банке в распоряжении Кониатиса, и изложил позицию правительства на этот счет.
Моник незамедлительно смекнула, куда дует ветер.
— В общем, — заключила она, — правительство ищет случая призвать Кониатиса к порядку, не больше? Вполне безобидно. Мне это по душе.
— А что, вам было бы не по себе, если бы ваша миссия привела Кониатиса к полному краху?
После недолгого молчания она негромко ответила:
— Да… Он неплохой человек.
— Вы не считаете его негодяем?
— Ни в коем случае!
— Забавно! Еще вчера вы задавались вопросом, не возглавляет ли он шпионскую организацию.
Моник дерзко расхохоталась:
— Ну и что? Разве я вправе заявлять, что все шпионы — негодяи?
— Дитя мое, вы должны уважать порядки нашей Службы, — пояснил Коплан. Шпионы, приносящие вред нашей стране, — негодяи. Мы — другое дело: мы служим своей стране.
— Обожаю вас поддевать.
— Идиотизм. Лучше скажите, что вы думаете о Кониатисе теперь, когда вы знаете его лучше. Мобилизуйте свою интуицию.
— Знаменитую женскую интуицию?… Так вот, я совершенно убеждена, что Кониатис, — совсем не бесчестный человек. Наоборот, он большой гордец, считающий себя на голову выше окружающих. Кроме того, он циничен… Я прекрасно представляю его себе в роли изобретателя средства обогащения в рамках законности. Не забывайте, что он очень умен.
Коплан восхищенно присвистнул.
— А вы-то до чего умны! Просто ошарашивающий портрет Кониатиса!
— По-вашему, я не права?
— Что вы, напротив! Полагаю, вы попали прямехонько в цель. И Старик тешит себя иллюзиями, воображая, что мы справимся с Кониатисом одним махом. У меня такое впечатление, что этот умник сконструировал такую систему, что комар носу не подточит.
— Там видно будет, беззаботно чирикнула она.
— Вообще-то я рекомендовал бы вам быть настороже… Глядите в оба глаза, прислушивайтесь в оба уха, но не переусердствуйте. Не вскрывайте писем патрона, не ройтесь в его карманах и кошельке, не подслушивайте под дверью, никогда ничего не записывайте, не задавайте неделикатных вопросов. Ваше вернейшее оружие — оставаться естественной. Усвоили?
— Так точно, господин Коплан, — откликнулась она без тени улыбки.
— И последнее. Если вы сделаете сенсационное открытие в Риме, лезьте из кожи вон, но закодированное послание должно быть отправлено. Лучше телеграфом.
— Я уже предусмотрела это. Я возьму с собой недоделанные переводы. Так как я перехожу на другую работу, то вполне естественно, что я должна завершить работу, начатую на прежнем месте.
Кониатис назначил Моник встречу в «Сулли де Буа», у Порт-Дофин. В 18.30 они сели за тот же столик, за которым началось их знакомство. Кониатис был в хорошем расположении духа.
— Итак? — начал он. — Каков будет твой ответ?
— Что ж, я согласна, ответила она.
Он радостно стиснул ей руку.
— Я не сомневался, проговорил он. — И даже рассчитывал на тебя. Я знаю тебя гораздо лучше, чем тебе представляется, дорогая. Ты теперь всегда со мной, — признался он, не сводя с нее глаз. — Я думаю о тебе с утра до вечера, ночью тоже. Дошло до того, что я чувствую, что в тебе происходит, пусть тебя и нет рядом… Если бы ты отвергла мое предложение я бы заставил тебя согласиться. Как говорят испанцы, между «да» и «нет» женщины не пролезет и острие иголки.
— Ну и самомнение! — насмешливо вставила она.
— В тебе уживаются две женщины, — не останавливался он. — Одна непосредственна, чиста, жизнерадостна и свежа, как младенец. Другая, напротив, подозрительна, сумрачна, полна безрадостных задних мыслей. Вторая все время начеку, чтобы не выпустить первую из-под своей тиранической власти. Но, слава Богу, первая всегда одерживает верх.
— Верное наблюдение, — согласилась она. — И кстати, ты сделал удачное приобретение. У тебя появится две секретарши, раз во мне сидят две женщины, хотя ты платишь за одну.
— Брось. Я хочу, чтобы непосредственная девочка была моей любовницей, а та, другая — секретаршей. В делах не помешает недоверчивость и настороженность.
— Я приступаю к своим обязанностям в Риме?
— Нет, программа изменилась. Мне придется ехать в Рим одному. Но я пробуду там всего двое суток и встречусь с тобой прямо в Швейцарии, в Женеве, куда ты отправишься сама и будешь ждать меня там.
— Жаль! Я уже предвкушала удовольствие поехать с тобой в Рим.
— Ничего, ты получишь компенсацию. Поездка в Рим будет заменена еще более великолепной поездкой. Пока я о ней не распространяюсь, ибо уверенности еще нет, но ты от перемены планов только выиграешь, поверь мне!
— Правда? — осведомилась она, жмурясь, как ласковый котенок.
— Скажу, когда все будет точно известно. Хочу сделать тебе сюрприз. — Он вновь окинул ее долгим взглядом и еле слышно проговорил, не скрывая волнения: — Я хочу тебя, любимая, я схожу с ума…
Узнав об отмене поездки в Рим, Старик сказал Коплану:
— Жаль было бы на этом этапе утратить связь, вы не находите? Если только Кониатис не счел резонным отправиться в Италию в одиночестве по причинам безопасности — кто знает?
— Безопасности от чего?
— Вдруг ему предстоят в Риме встречи, на которых присутствие нашей малышки было бы нежелательным?
— Вполне вероятно.
— На вашем месте я использовал бы любую возможность, чтобы не терять нашего голубчика из виду. Но пока вы выбываете из игры… Я даже мог бы дать вам другое задание, но предпочитаю повременить.
— Признаться, перемещения Кониатиса все больше озадачивают меня, — пожаловался Коплан. — Если он изобрел способ заработать миллиард за несколько лет, то мне интересно, запатентовал ли он его.
— И не только вам, — бросил Старик.
— Вот именно.
— В каком отеле остановится Кониатис?
— Он дал Моник адрес «Массимо д'Азеглио» в Риме.
— Вы знаете это заведение?
— Знаю. Очень неплохой отель. Шикарный, в тихом месте, крупный, если мне не изменяет память. Расположен на виа Кавур.
— Могли бы вы там остановиться?
Коплан в сомнении покачал головой.
— Неоправданный риск, — ответил он. — Наверняка столкнусь нос к носу с Кониатисом, что нежелательно. Представьте: он заявляется в ближайшие дни к Моник на улицу Рейнуар, а там по лестнице как ни в чем не бывало спускаюсь я.
— Верно, — согласился Старик.
— Лучше уж «Континенталь», тоже на виа Кавур, почти напротив «Массимо д'Азеглио».
— Договоритесь с Руссо и сделайте, как лучше. Если вам удастся сфотографировать собеседников Кониатиса, это будет как нельзя кстати. Поскольку этим делом интересуется сам министр, престиж нашей Службы от этого только выиграет. Пренебрегать этим сейчас не стоит.
— Разумеется… Кстати, Фондан свободен?
— Да, а что? Хотите взять его с собой?
— Если вы не против, я бы поступил именно так. Организовать слежку в таком оживленном городе, как Рим, — непростая задачка. Вдвоем — еще куда ни шло.
