Когда Качулейн закончил рассказ, Черни спросил:
— И что ты собираешься делать?
— Ну, паниковать-то особенно нечего. Они же не знают, кто я, а после того, как я ликвидировал Левина, наверное, и не узнают.
— А я? — спросил Черни. — Если Левин рассказал, что происходило в Трущобе много лет назад, то им теперь должно быть известно, какую роль играл там я.
— Само собой. За тобой уже следят. ИРА, а не английская тайная служба. Но пока не нужно суетиться. Свяжись с Москвой. Поставь в известность Масловского. Может быть, он решит нас отозвать. А вечером я еще раз позвоню. Что касается твоего хвоста, то предоставь заботу о нем мне.
Черни вышел. Сквозь щелочку двери Качулейн видел, как Мерфи вынырнул из-за колонны и последовал за ним.
Дверь исповедальни отворилась и громко захлопнулась за священником, покидавшим ее. Старая женщина, убиравшая в центральном проходе, спросила его:
— На сегодня уже все, святой отец?
— Да, Элли. — Гарри Кассен улыбнулся ей, снял с плеч сутану и принялся складывать ее.
* * *
Мерфи, не предполагавший, что Черни не собирается возвращаться в колледж, держался от него на порядочном расстоянии. Тот остановился и вошел в телефонную будку.
Пробыл он там недолго, и Мерфи, вставший под дерево, будто ища укрытия от дождя, снова отправился следом.
Неожиданно у тротуара остановилась машина, из нее вышел священник и принялся рассматривать правое переднее колесо. Он обернулся, увидел Мерфи и спросил:
— Извините, вы не могли бы помочь мне?
Мерфи замедлил шаг и ответил:
— Извините, святой отец, но я спешу.
Тут рука священника легла на его руку, а под ребро больно уткнулось дуло пистолета.
— Ну-ка тихо. Вот и молодец. Давай вперед!
Кассен повел его вниз по каменным ступеням к полуразрушенной деревянной пристани. Они шли по рассохшимся доскам, которые скрипели у них под ногами. Наконец Кассен и Мерфи оказались в будке лодочника с провалившейся крышей и дырами в полу. Мерфи не чувствовал страха, он был начеку и ждал своего шанса.
— Вот мы и на месте, — сказал Кассен.
Мерфи остановился спиной к нему, держа руку на рукоятке автоматического пистолета в кармане плаща.
— Вы действительно священник? — спросил он.
— Конечно, — откликнулся Кассен. — К сожалению, не особенно хороший, зато настоящий.
Мерфи осторожно повернулся, вынул руку из кармана, но поздно. «Вальтер» дважды щелкнул. Первая пуля ударила Мерфи в плечо, после второй он рухнул в дыру в полу и исчез в черном омуте реки.
* * *
Дмитрий Лубов, торговый атташе в советском посольстве, на самом деле был капитаном КГБ. Получив сигнал от Черни, он отправился в кинотеатр в центре города. В дневное время сюда мало кто заглядывал, поэтому в зале было уединенно и достаточно темно. Он сел в последний ряд и стал ждать Черни, который появился минут через двадцать.
— Что-нибудь срочное, Павел? — спросил Лубов. — Ведь мы редко встречаемся в неурочные дни.
— Более чем срочное, — ответил Черни. — Качулейна раскрыли. Нужно как можно быстрее сообщить Масловскому. Вполне возможно, что нас придется отозвать.
— Само собой разумеется, — озабоченно произнес Лубов. — Тогда поспешу в посольство и сразу же займусь твоим делом. Но обрисуй ситуацию подробнее.
* * *
Когда зазвонил телефон, Девлин в своем домашнем кабинете просматривал дипломную работу студента, посвященную Томасу Стерну Элиоту.
— Это настоящее свинство, — выпалил Фергюсон. — Кто это у вас там болтает? Как выясняется, ваши чистоплюи из ИРА не самые надежные люди.
— Словесные выражения силы на меня не действуют, — ответил Девлин. — Чего вы хотите?
— Гарри вам рассказывал о Тане Ворониной? — спросил Фергюсон.
— Маленькая девочка из Друмора, удочеренная Масловским? Она-то здесь при чем?
— С тех пор она выросла, стала пианисткой и в данный конкретный момент выступает с концертами в Париже. Будучи дочерью генерала КГБ, обладает определенной свободой передвижения, ей доверяют. Я подумал о вашей встрече с ней. Вечером есть прямой рейс Дублин — Париж. Два часа лету. «Эр Франс».
— И что я должен буду делать? Склонять ее к побегу?
— Кто знает. Если она услышит всю эту историю от начала до конца, может быть, у нее и возникнет такое желание. В любом случае поддерживайте контакт со мной, Лайам.
— Ну что ж, — ответил Девлин, — глоток парижского воздуха мне не помешает.
— Я был уверен, что мы договоримся, — сказал Фергюсон. — В дублинском аэропорту подойдете к окошку «Эр Франс». Мы уже забронировали для вас место. В аэропорту Шарля де Голля вас встретит наш человек — Тони Хантер. Он же и позаботится о вас.
— Не сомневаюсь в его галантности, — закончил разговор Девлин. Он уже сложил вещи в дорожную сумку, причем настроение у него при этом почему-то улучшилось, и уже надевал пальто, когда снова зазвонил телефон. Это был Макгинесс.
— Неприятная история, Лайам. Что там точно произошло?
Когда Девлин рассказал, Макгинесс воскликнул:
— Так этот парень все-таки действительно существует?
— Судя по всему, да. Но тебе следовало бы в первую очередь задуматься о том, откуда он узнал о приезде Левина. Ведь Левин был единственным, кто мог бы его опознать.
— А почему ты меня об этом спрашиваешь?
— А потому что, по мнению Фергюсона, утечка информации происходит у вас.
— Плевать я хотел на мнение Фергюсона!
— Я бы тебе этого не советовал. В общем, смотри в оба, а я улетаю в Париж.
— В Париж? Это еще зачем?
— Там находится молодая женщина, Татьяна Воронина, которая, возможно, тоже сможет опознать Качулейна. Я еще позвоню.
Он уже был готов выйти, но раздался стук в дверь. Одна из ее половинок отворилась, и через порог переступил Гарри Кассен.
— Извини, Гарри, но если я сейчас не побегу, то опоздаю на свой рейс.
— Куда это ты собрался? — удивленно спросил Кассен.
— В Париж. — Девлин усмехнулся, направляясь к выходу. — Шампанское, дамы да и вообще… Тебе иногда не кажется, Гарри, что ты записался не в тот кружок?
Дверь захлопнулась. Услышав, что машина Девлина отъезжает, Кассен пробежал через террасу и бросился к своему маленькому домику за хосписом. Там он поднялся на чердак, где у него за водяными баками стояла специальная аппаратура. Быстро отмотал пленку на начало и внимательно прослушал все разговоры Девлина за день, пока не наткнулся на самый важный.
Но было уже поздно. Он тихо выругался, спустился вниз и набрал номер Пола Черни.
Переодеваясь в ризнице перед вечерней службой, Кассен рассматривал себя в зеркало. Как артист перед выходом на сцену, подумал он. Еще немного, и понадобится грим. Так кто же я на самом деле? Холодный убийца Качулейн или священник Гарри Кассен? Казалось, в этот момент Майкл Келли не играет уже никакой роли, однако и его собственная личность была подобна скорее эху или полузабытому сну. Вот уже более двадцати лет он жил несколькими жизнями сразу, но ни одна из них не срослась с телом. Это были всего лишь роли, которые он играл по воле режиссера, а потом выбрасывал из репертуара за ненадобностью.
Он возложил на плечи сутану и прошептал, обращаясь к своему второму «я» в зеркале:
— В Доме Господа я слуга Его.
Потом, у алтаря, при свете свечей и под звуки органа, он с неподдельной страстью в голосе проповедовал:
— Всесильный Боже, пред лицом Твоим и братьев и сестер моих признаю, что согрешил по вине своей.
И вдруг, перекрестившись и возвысив голос с просьбой о благодати к Деве Марии, он почувствовал, что на глазах его выступили горячие слезы.
* * *
В аэропорту Шарля де Голля Тони Хантер ждал гостя у выхода, за паспортным контролем и таможней. Это был высокий мужчина лет тридцати пяти с каштановыми волосами, в мятом коричневом полотняном костюме. Одну за другой он курил крепкие французские сигареты «Житан», читал «Пари Суар» и одновременно наблюдал за входом. Вскоре появился Девлин в черном непромокаемом пальто «барберри» и сдвинутой набок старой фетровой шляпе. В руке — дорожная сумка.
Хантер, получивший описание Девлина по телексу, встал, чтобы приветствовать его.
— Профессор Девлин? Я — Тони Хантер. Машина ждет. Полет прошел нормально?
— По мне нормальных полетов не бывает, — ответил Девлин. — Тысячу лет назад я прыгал с парашютом над Ирландией с высоты шести тысяч футов. Никак не могу забыть.
Они подошли к «пежо» Хантера на стоянке. Когда машина тронулась, Хантер сказал:
— Переночевать вы можете в моей квартире на авеню Фош.
— В таком богатом районе вы должны неплохо себя чувствовать. Я и не догадывался, что Фергюсон столь легко сорит деньгами.
— Вы хорошо знаете Париж?
