— Напитки, мистер Фулбрайт…
Приветливо улыбаясь, миловидная стюардесса (президент не страдал плохим вкусом; красоту, особенно женскую, ценить умел) остановила около кресла сенатора небольшую тележку с хрустальными фужерами и бутылками с яркими этикетками.
— Колу, пожалуй…
Стюардесса налила в один из фужеров; сенатор кивком поблагодарил, улыбнулся и вновь бросил тревожный взгляд на президента. Кеннеди сидел чуть поодаль, погруженный в чтение.
Узнав о готовящейся операции по высадке экспедиционной бригады на побережье Кубы, Фулбрайт подготовил меморандум, в котором изложил свое видение вопроса, и вручил документ президенту, едва самолет набрал высоту.
«Миллионы людей по-прежнему считают, что Соединенные Штаты инспирировали вторжение Кастильо-Армаса в Гватемалу в 1954 году; однако участие США в этом деле было гораздо лучше скрыто, чем сегодня в деле с кубинскими эмигрантами, — в третий раз перечитывал президент выделенные им цитаты в тексте меморандума, которые наиболее точно отражали его собственные мысли. — Более того, по мере усиления деятельности кубинских эмигрантов, направленной на свержение Кастро, все труднее будет скрыть участие США в этом деле…
Необходимо также подумать о характере и составе правительства, которое придет к власти после Кастро… „Фронт“ не имеет руководителей того типа, который необходим для создания сильного, энергичного либерального правительства…
Следует также иметь в виду, что вторжение эмигрантов на Кубу встретит мощное сопротивление, которое сами эмигранты, возможно, не смогут преодолеть. Тогда встанет вопрос: позволят ли Соединенные Штаты провалиться этому делу или же они начнут усиливать помощь, чтобы обеспечить успех? А это в конечном счете будет связано с открытым использованием вооруженных сил США, и, если мы решимся на это, даже под бумажным прикрытием законности, мы сведем на нет тридцатилетний труд по искуплению ошибок, связанных с прежним нашим вмешательством. Нам придется также взять на себя ответственность за поддержание общественного порядка на Кубе, а при данных обстоятельствах это несомненно будет постоянным источником хлопот…»
«Он прав. — Кеннеди закончил изучать документ и задумчиво посмотрел на Фулбрайта; сенатор, чуть отодвинув шторку, смотрел в иллюминатор. — Тысячу раз прав. Ввязываться в эту кампанию нам нельзя. А отпускать ее на самотек?»
Кеннеди поднялся, подошел и сел рядом с Фулбрайтом; кожаную папку с меморандумом положил себе на колени.
— Ваши доводы убедительны и неоспоримы, сенатор. Мне очень важно узнать ваше мнение, только… — президент на секунду прервал себя. — Только как быть с непотопляемой коммунистической ракетной базой у самых берегов Америки? Вы знаете, за какое время ракета с ядерной боеголовкой долетит от Кубы до Соединенных Штатов? А в том, что Хрущев непременно попытается разместить на острове такие ракеты, я не сомневаюсь. Так где выход?
— Участие Соединенных Штатов в свержении режима Кастро будет являться грубым нарушением законов о нейтралитете США, вы это знаете, господин президент. Этого допустить нельзя; этим мы потеряем лицо, это вы тоже знаете. А что касается ракет… Я не знаю, сколько времени летит ракета от Кубы до США, но чтобы этого не произошло, выход нужно искать в дипломатии.
Кеннеди ничего не сказал; он встал, пересел в другое кресло и задумчиво стал смотреть в иллюминатор. Только в Палм-Бич он закончил начатый в самолете разговор.
— Прежде чем принять решение, я должен выслушать мнение своих советников.
В первых числах апреля в государственном департаменте Кеннеди встретился с советниками; все, за исключением Фулбрайта, высказались в пользу проведения операции.
Искьердо проводил взглядом капитана Тирадо и инспектора из Вашингтона; они, о чем-то беседуя, прошли мимо строя и остановились метрах в пятнадцати.
— На огневой рубеж шагом марш, — отдал команду инструктор по стрелковой подготовке.
Пять человек, в том числе и Диего, улеглись у импровизированного бруствера и взяли «Grease gun», короткоствольные пистолеты-пулеметы, на изготовку. Мишени — контур человека в рост — находились в пятидесяти метрах.
— Короткими очередями… Огонь, — снова скомандовал инструктор.
Прицелившись, Диего выстрелил; через секунду мишень медленно стала падать. В том, что он попадет, Диего не сомневался; стрелять он любил и умел. Из всех дисциплин занятия по стрелковой подготовке у него были самыми любимыми. Однако стрелять по фанерной мишени — одно дело, стрелять в человека — другое. Это ему предстояло сделать впервые и не когда-нибудь, а сейчас; откладывать больше нельзя; потом — могло быть поздно.
Дождавшись, когда мишень поднимется, Диего вновь выстрелил и украдкой обернулся; капитан с инспектором стояли на прежнем месте и мирно разговаривали. Стрелять нельзя; в зоне огня стоял проверяющий, его Диего убивать не хотел. Ему нужен только капитана Тирадо.
— Курсант Искьердо, не вертите головой. — Инструктор постучал тросточкой по его каблуку. — Мишень перед вами, а не позади.
Диего отвернулся, вновь выстрелил и, помедлив, вновь обернулся. К Тирадо и инспектору подошли Роуч, Уилсон и Макбирни; они стояли спиной к Диего и напрочь перекрывали капитана.
«Если не получится сейчас, придется ночью…» — подумал о найденном ноже Диего. Мысли о том, чтобы отказаться от намерения убить Тирадо, у него даже не возникало; это в его сознании отмене не подлежит. Приговор вынесен.
— Прекратить стрельбу, — приказал инструктор. — Всем встать на исходный рубеж.
— Ну и каковы успехи? — спросил Роуч, не к кому конкретно не обращаясь, но вопрос явно был адресован Бредли.
— Результаты посмотрим после окончания стрельб. Хотя я и так вижу: стреляют они не плохо; мишени не успевают подниматься, особенно вон у того пятого номера. — Бредли кивнул на Диего.
— Курсант Искьердо, — пояснил Тирадо. — Стреляет он действительно хорошо, правда, по другим дисциплинам результат оставляет желать лучшего.
— Но вы ведь требуете от них умения убивать коммунистов, не так ли, сеньор капитан? — с легким сарказмом спросил комендант базы. — А чем как не хорошей стрельбой можно достичь этого умения?
Тирадо посмотрел на него исподлобья и с вызовом заметил:
— Вы это сказали так, будто ставите мне в упрек требования к курсантам. Симпатизируете коммунистам?
— Господа, господа, не ссорьтесь, — вмешался Роуч. — Коммунисты не стоят того. Здесь каждый выполняет свои обязанности, и это никому нельзя ставить в упрек. За подготовку группы ответственность несете вы, капитан Тирадо, и вы вправе предъявлять к курсантам такие требования, какие считаете нужным. — Роуч посмотрел на Бредли, потом обвел взглядом остальных. — Господа, я вынужден покинуть вас, мне необходимо выехать в Майами. Думаю, что когда вернусь, у меня будут для вас новости.
— Ну что ж, пойду, распоряжусь, чтобы Джон подготовил катер к отплытию, — сказал Макбирни, собираясь уйти.
— Не беспокойтесь, мистер Макбирни, катер мне понадобится завтра утром.
— И как надолго вы покидаете нас? — этот вопрос задал уже Уилсон.
— Полагаю, двух суток мне будет достаточно. Мистер Бредли, надеюсь, вы дождетесь меня? Мне бы очень хотелось ознакомиться с вашими выводами по поводу инспектирования.
— Если вы не задержитесь на более длительный срок.
— Ну вот и договорились. Всего хорошего, господа; до моего отъезда мы еще увидимся.
Роуч слега поклонился, повернулся и направился в сторону лагеря; от стрельбища это было в десяти минутах хода. Все посмотрели ему вслед; дольше всех взгляд задержал Уилсон; Бредли это заметил.
— Мистер Уилсон, если мои слова показались вам слишком грубыми, прошу вас меня простить, — произнес Тирадо, глядя при этом на очередную пятерку «москитов», занявших место на огневом рубеже. — Последнее время у меня и вправду нервы стали пошаливать; вероятно, сказывается это подвешенное состояние неизвестности и постоянное ожидание. Скорей бы уж… Осточертело уже…
— Не стоит извинений, мистер Тирадо. Последнее время мы все в том же состоянии, что и вы, и у нас у всех нервы стали пошаливать. — Уилсон повернулся к Бредли. — А вы, мистер Бредли, случайно не знаете, когда начнутся ожидаемые события?
— Чего проще было спросить об этом мистера Роуча. Ответы на все ваши вопросы находятся в его комнате.
— Откуда вам это известно? — с недоверием спросил Уилсон. — И потом… у него ведь нет сейфа… Он что, хранит такие документы в письменном столе?
«Зачем он задал этот вопрос? Случайно? Странно… — мысленно удивился Бредли. — И еще… почему он поинтересовался, сколько будет отсутствовать Роуч? Ну и что, Макбирни тоже выяснил, когда тот уезжает, правда, сделал он это хитро и… немного неуклюже; катер находится в ведении коменданта, негр тоже подчиняется ему, но никак не начальнику службы безопасности… Расчет на человеческую невнимательность к мелочам? Какая в принципе разница, кто отдаст распоряжение о подготовке катера. Да причем здесь расчет; ты становишься мнительным, Бредли; еще немного и сам начнешь верить в свой „план поимки шпиона“».
