— Раздевайся, — сказала Рита. — Я приготовлю кофе.
Она прошла на кухню, а Петерс снял пальто и присел на краешек стула. Окинул взглядом комнату. В корзине, в углу, белели бумажные клочки. В кухне журчала вода: Рита с чем-то там возилась.
Петерс подошел к корзине и достал бумажки. Хотя они были мелко изорваны, но на них без труда можно было разобрать цифры. Он бросил бумажки в корзину и сел на место.
На другой день он доложил о своих наблюдениях Раттенхуберу. Тот не мог сдержать своего ликования:
— Наконец-то птичка попалась! Тебе надо раздобыть ключ от квартиры и тщательно ее осмотреть. Делай что хочешь. В конце концов, женись на ней, но ключ должен быть у тебя.
— Я постараюсь, шеф, — пообещал Петерс.
— Знаешь, Рита, — сказал ей Петерс вечером, — когда я прихожу к тебе и звоню, нередко высовывается твоя соседка, эта певичка. Что-то она мне не очень нравится. Не могла бы ты дать мне второй ключ от квартиры?
Рита на секунду заколебалась. Но только на секунду: передатчик ее хранился в надежном месте.
— Тебе всюду мерещатся агенты гестапо, мой милый. Но если тебе так удобней… — Рита взяла с комода шкатулку, достала запасные ключи от парадной двери и от квартиры и протянула их Гансу.
Через два дня ей надо было съездить в Лозанну. Петерс знал об этом. Проследил, пока она не села в поезд, и отправился на квартиру Риты.
Парадная дверь была отперта — днем ее закрывали редко. Петерс поднялся на третий этаж, вставил ключ в английский замок. Постарался сделать так, чтобы дверь не скрипнула.
Оказавшись в квартире, снял шляпу и вытер носовым платком вспотевший лоб. Снял плащ: можно было не торопиться. Рита собиралась вернуться только к вечеру.
Прежде чем начать обыск, внимательно все осмотрел. Постарался запомнить, где что лежит, чтобы потом положить все на место. Точь-в-точь как прежде.
Сначала осмотрел платяной шкаф. Потом стол, тумбочку.
Ничего, заслуживающего внимания, не нашел. Подошел к кровати. В подушке, в перине — ничего: Внизу, под периной, лежала подстилка. Он провел рукой, в одном месте она ему показалась тверже. Прощупал это место. Внутри была бумага. Подстилка была двойной, в ней имелся разрез. Рука Петерса скользнула внутрь и извлекла оттуда несколько листов бумаги. Это были страницы, вырванные из известного романа, кодовой книги. Петерс разложил листки на тумбочке у окна, достал миниатюрный фотоаппарат и сфотографировал их. Потом аккуратно положил листки на место. Тщательно заправил постель. У двери прислушался. На лестничной клетке было тихо. Он бесшумно отпер дверь, тихонько притворил ее, придержав английский замок на этот раз ключом. И поспешил вниз.
Когда он уже был в парадном, створка в двери напротив открылась. Через эту узкую створку, не открывая двери, можно было увидеть того, кто пришел. «Певичка» на этот раз приникла к щели не глазом, а ухом. Как только внизу хлопнула парадная дверь, она быстро подошла к окну и увидела Петерса, переходящего улицу.
Шелленбергу нездоровилось. Новые таблетки, которыми снабдил бригадефюрера доктор Керстен, тоже не помогали. Да и что могло помочь, если это все нервы. Может, помогла бы рюмка водки? Шеф гестапо Мюллер говорит, что водка помогает ему от давления. Но у Шелленберга даже после рюмки спиртного неясная голова. А она должна быть ясной.
Наконец, у него один из шифров красной швейцарской группы разведчиков, «Красной тройки» — под таким кодовым названием теперь проходила эта группа в немецкой контрразведке.
Перед Шелленбергом лежала расшифрованная радиограмма. Дора? Кто это? Полиция представила Шелленбергу огромный список подозреваемых в Швейцарии. Если бы эти люди находились в Германии, то их можно было арестовать, а потом просеять. Но как добраться до них в Швейцарии, как среди сотен найти Дору? Это может сделать только швейцарская полиция. Как заставить ее всерьез заняться русскими?
Шелленберг снова пробежал глазами текст радиограммы:
«Доре.
Каковы планы ОКВ на Восточном фронте в связи с наступлением Красной Армии? Будут ли вестись только оборонительные бои или ОКВ предусматривает контрудары на каком-нибудь участке Восточного фронта? Если это так — где, когда и какими силами?
Директор».
Бригадефюрер вызвал дежурного офицера.
— От Массона нет известий?
— Никак нет, бригадефюрер.
— Хорошо. Идите.
Шелленберг уже несколько раз встречался с начальником швейцарской секретной службы Роже Массоном. До сих пор он почти ни о чем его не просил, только готовил почву. Теперь, когда настало время собрать урожай, Массон вдруг повел себя неожиданно. Он стал уклоняться от встреч.
Шелленберг встал и прошелся по кабинету. Остановился у окна. Белые хлопья снега липли к стеклу, но тут же от тепла теряли форму, медленно сползали вниз, оставляя мокрые следы.
От сверкающего кафельной белизной щита струилось приятное тепло.
Начальник VI Отдела РСХА мысленно перенесся в далекие заснеженные приволжские степи, где агонизировала 6-я армия Паулюса. Несчастные держатся там из последних сил, а тут, в рейхе, — измена! Что-то похожее на чувство патриотизма, как его понимал бригадефюрер, шевельнулось в его душе. К этому чувству примешался гнев «хорошего» немца против «плохих» немцев, засевших где-то в генштабе.
Почему все-таки Массон так ведет себя? Почему он уклоняется от встреч? Неужели разгром 6-й армии под Сталинградом так повлиял на умонастроения швейцарцев?.. Напрасно! Напрасно они так думают! Рейх еще силен. Очень силен! Во всяком случае, достаточно силен, чтобы скрутить голову еще одному карликовому государству, каким является Швейцарская Конфедерация.
Но не допустил ли он, Шелленберг, какой-либо ошибки в отношениях с Массоном? Только ли события под Сталинградом внушили этому ординарному служаке столь сильное самомнение?
Шелленберг подошел к креслу и опустился в него. Расслабленные кисти рук ощутили мягкую прохладную кожу подлокотников.
Вошел Хользер.
— Штандартенфюрер Пфейфер просит принять его.
— Что-нибудь важное?
— Он не сказал мне.
— Скажите, что я уполномочил вас выслушать его. Мне надо сейчас побыть одному.
Штурмбанфюрер Хользер был доверенным лицом Шелленберга. Именно ему несколько месяцев назад бригадефюрер поручил найти дорожку, ведущую к Массону. Хользер нашел ее. Ему удалось установить контакт с помощниками Роже Массона — офицерами швейцарской секретной службы капитанами Вахлем и Фишером. Хользер пытался выяснить, что известно швейцарцам о «красных пианистах» в Конфедерации. Фишер и Вахль ушли от ответа: «У нас нет таких данных».
— Мы располагаем точными сведениями, — сказал Хользер. — На территории Швейцарии действует разведывательная группа, работающая на Кремль.
Тогда «нейтралы» спросили Хользера:
— Зачем русской разведке посылать свои радиограммы из Берлина в Швейцарию, а оттуда уже — в Москву? Почему они сразу не радируют в Москву?
На это у Хользера не было ответа. Он только предположил, что мощности передатчиков, которыми располагают русские в Германии, недостаточны, чтобы радировать непосредственно в Москву. Сам Хользер не был уверен в этом: уже были захвачены благодаря стараниям Беккерта передатчики в Берлине и Брюсселе. Они радировали прямо в Москву. И Хользер и Шелленберг сами терялись в догадках, почему русские используют «кружной путь» связи.
Хользеру ничего не удалось узнать о «красных пианистах» в Женеве и Лозанне. Надо было выходить непосредственно на бригадного полковника Массона.
Подвернулся удобный случай. Начальник отделения РСХА в Мюнхене доложил Шелленбергу, что в швейцарское консульство в Баварию прибыл новый сотрудник Моэгрели, консультант по импорту. По данным СД, Моэгрели — поручик швейцарской секретной службы.
Еще не дослушав рапорта до конца, Шелленберг уже принял решение.
Через несколько дней к Моэгрели в одной из мюнхенских пивных подсел бедно одетый немец-старик. Он долго копался в карманах, пока не наскреб мелочишку на кружку эрзац-пива. Старик обратился к Моэгрели с ничего не значащим вопросом. Тот ответил.
— О! Господин иностранец! Бёрнердойч… Вы из Швейцарии?.. Я так и подумал, когда увидел вас! — Тут немец наклонился к Моэгрели и заговорил совсем тихо: — Господин, помогите мне! Прошу вас передать это письмо моим детям. Они в Швейцарии. Эмигрировали, как только наци захватили власть. Ради бога, передайте им это… Там есть адрес… От этого зависит моя жизнь…
Моэгрели сразу же заподозрил недоброе. Он решительно отвел руку незнакомца, но старик изловчился и сунул конверт в карман швейцарца. Тут к ним подскочили трое сидевших в углу, схватили Моэгрели за руку, когда тот пытался вытащить злополучный конверт из кармана. Мелькнул блиц. Их сфотографировали. Тут же хозяин пивной и другие «свидетели» расписались в протоколе, что видели все это собственными глазами: и встречу, и конверт, который немец, по документам Зигер, передал иностранцу.
