До недавнего времени Роднину не доводилось видеть своего оперуполномоченного растерянным или хотя бы просто суетливым. Всегда подтянутый, собранный, аккуратный. Прическа – волос к волоску, пробор слева прочерчен как под линеечку. Представить себе Бондаря взъерошенным почему-то не получалось. Довольно странно, учитывая, что волосы у него были густые и довольно длинные. Странно также, что эти черные волосы с едва заметной рыжинкой принадлежали человеку с типичной славянской внешностью: тонкий, слегка вздернутый нос, большие серо-голубые глаза, правильный овал лица. Повезло Бондарю, что и говорить. Уродись он темноглазым или носатым, пришлось бы ему удостоверение каждому встречному милиционеру предъявлять, доказывая, что он не является лицом кавказской национальности.
Кто мог подумать еще десять лет назад, что Москва превратится в рассадник преступности, а угроза терроризма пропитает все слои общества? Чеченцы ладно, их еще как-то понять можно. Но русские девки какого дьявола в шахидки подались? На какую же приманку их ловят? И кто эти сволочные ловцы душ человеческих?
– Вот что нам предстоит выяснить, – сказал с укором Роднин, обращаясь к электронному изображению Бондаря. – Не вовремя ты духом пал, капитан, не вовремя. Тебя бы по горячему следу пустить, ты бы живо на вербовщиков Елисеевой вышел. Но – не судьба. Побудешь покамест на скамейке запасных.
Роднину вспомнился красный квадрат, начерченный Волопасовым. Пустышка. Но капитан ни в коем случае не должен заподозрить, что занимается ерундой. Напротив, его следует убедить в важности порученного ему дела. Пусть считает, что от него зависит успех операции. Секретная миссия, да, это то, что нужно. А контакты Бондаря с сослуживцами необходимо свести к минимуму, иначе он догадается, что его провели как мальчишку.
«Прикажу ему действовать в одиночку, – решил Роднин, листая оперативные материалы по делу Елисеевой. – Докладывать о результатах своей деятельности будет лично мне, ведь для всех прочих он находится в отпуске. – Роднин усмехнулся. – В целях конспирации. Очень удобно. Теперь остается подобрать человечка, к которому будет приставлен оперуполномоченный Бондарь».
В свое время покойная Екатерина Елисеева общалась с мужчинами часто и охотно, так что выбор был достаточно широк. Большинство ее знакомых прошли поверхностную проверку и были вычеркнуты из списка подозреваемых. Одни давно исчезли из жизни террористки, другие имели к ней весьма отдаленное отношение, третьи располагали безупречным алиби. Перебрав с десяток фамилий таких «аутсайдеров», Роднин остановил выбор на некоем Эдуарде Львовиче Каменире.
Преподаватель экономической географии, эрудит, холостяк, любитель женского пола. Учитывая то, как живо Каменир интересуется студентками в свои сорок восемь лет, вскоре он неизбежно перекочует в разряд педофилов, но пока его сексуальные пристрастия находятся в рамках закона.
Впрочем, не совсем в рамках, возразил себе Роднин, бегло изучая личное дело Эдуарда Львовича. За свои шалости Каменир был однажды уволен с работы и с тех пор занимался чтением лекций сразу в нескольких учебных заведениях. В том числе в частном колледже, студенткой которого являлась Елисеева. Поговаривали, что между ними существовала кратковременная связь.
Каким же образом убедить капитана Бондаря в том, что его расследование имеет первостепенное значение?
Ага! Взгляд Роднина остановился на копии свидетельских показаний, данных Камениром по поводу исчезновения студентки МГИМО, случившегося пару месяцев назад. Его вызвали на допрос для проформы, поскольку никаких улик против него не было. Просто девушка пропала без вести, вот милиция и дергала всех подряд, надеясь напасть на след. Каменир был лишь одним из многих опрошенных, но ведь можно представить эту историю в ином свете. Допустим, пополнить дело фальшивым протоколом, согласно которому Каменир являлся главным подозреваемым. Это настроит капитана на серьезный лад. Пусть ищет, авось выяснит что-нибудь любопытное. Опять же, со студентками пообщается, немного отвлечется от мрачных дум.
Вот так, и никаких гвоздей! Решено! Отодвинув папку, Роднин сверился со списком штатных сотрудников и отыскал там адресные данные Бондаря. Домашний телефон не отвечал. Пришлось набрать номер мобильного.
«Ту-ут… ту-ут», – заныло в ухе.
«Давай! – мысленно прикрикнул Роднин. – Ответь мне, капитан Бондарь. Надеюсь, ты еще не слишком пьян и обойма твоего пистолета содержит ровно столько патронов, сколько значится в журнале выдачи оружия».
«Ту-ут… Ту-ут…»
«Почему ты не отзываешься, черт бы тебя побрал! Ты нужен, ты очень нужен в управлении. Прямо сейчас. Где ты?»
«Ту-ут».
Врал телефонный зуммер. «Тут» капитана Бондаря не было. Он находился где-то «там» и отвечать на звонки не намеревался. Что же с ним приключилось?
Глава 9
На узенькой дорожке
Улочка, на которую он свернул, была метра три в ширину, не больше. Стиснутая с обеих сторон заборами, она не позволяла разъехаться двум машинам. Развернуться на ней тоже было невозможно, поэтому такси, обогнавшее Бондаря, выбиралось отсюда задним ходом.
Машинально разглядывая припорошенные снегом следы протекторов, Бондарь снова вяло удивился тому, что кому-то вздумалось приехать на дачу зимой. Ближайших соседей он немного помнил, а с остальными даже не был знаком. Дачник из Бондаря получился никудышный. Наташины родители давно махнули на него рукой, придя к выводу, что зять не годится ни в садоводы, ни в огородники. Ну не любил он ковыряться в земле, хоть тресни.
«И не полюблю», – подумал Бондарь, некстати вспомнив две зияющие могилы на Новодевичьем. Одна поменьше, другая побольше. Бросил по пригоршне земли в каждую, а сам остался на поверхности. Как будто он тут кому-нибудь нужен.
В кармане заходил ходуном телефон, установленный перед поездкой в автобусе на виброрежим. Бондарю не хотелось привлекать к себе внимание пассажиров залихватской трелью звонка. Зачем понапрасну дразнить простых работяг с окраин? Их и так доводят до белого каления бесконечными рекламными роликами, клипами и фильмами «про красивую жизнь». Мобильный телефон – обязательный атрибут таковой. Не станешь ведь объяснять каждому, что почти все офицеры ФСБ нынче оснащены спутниковой связью. Да и толку от таких объяснений мало. Народ, одураченный демократами, пребывает в твердой уверенности, что каждый чекист – исчадие ада. НКВД, ГУЛАГ, расстрелы без суда и следствия, сексоты, доносы, слежка за мирными гражданами. Много времени пройдет, пока свихнувшиеся мозги обывателей встанут на место. А может, так и не встанут.
Рассеянно размышляя об этом, Бондарь достал телефон. В окошечке высветился рабочий номер начальника отдела. Что ему нужно? Роднин прекрасно знает, что Бондарь находится в законном отпуске. Уж не контролировать ли он вздумал подчиненного?
– Успокойтесь, Василий Степанович, – процедил Бондарь, так и не удосужившийся ответить начальнику. – Ваш сотрудник направляется к месту проведения отдыха. Сумка загружена водкой и закуской, табельное оружие заряжено. А дальше – как получится. Поживем – увидим.
«Если поживем», – добавил внутренний голос.
– Пошел на хрен, – сказал Бондарь, пряча телефон. Он и сам не знал, кого имеет в виду. Начальника? Опостылевший внутренний голос? Обоих сразу?
Не утруждая себя поисками ответа, Бондарь зашагал вдоль улочки, в конце которой стоял домишко Наташиных родителей. Антошку вывозили на дачу всего пару раз, вот почему капитана потянуло именно сюда. Он устал натыкаться на вещи, принадлежавшие сыну. Одежда, игрушки, альбомы с детскими каракулями, коллекция картинок с покемонами, пластилин, любимая Антошкина чашка, любимая Антошкина тарелка, заплесневелая котлета, сунутая под холодильник, разобранный будильник, засушенные кузнечики, мешочек с ракушками и морскими камешками, предназначавшимися для аквариума…
«Который ты так и не купил», – прозвучало в мозгу.
Хоть головой об забор бейся.
Бондарь нащупал сквозь куртку пистолет, сунутый, вопреки инструкции, не в наплечную кобуру, а в нагрудный карман. Легонько встряхнул сумкой, убеждаясь, что сорокаградусное обезболивающее средство не испарилось по дороге. Приготовился лезть за ключами, но его рука замерла в воздухе. Впереди, преграждая путь к знакомой калитке, копошилась заснеженная мужская фигура.
Сначала Бондарю показалось, что человек возится с каким-то тюком, силясь поднять его с земли. Но, когда ему это удавалось, он снова опрокидывал тюк на землю и даже пинал его ногами. Все происходило в полном молчании. Бондарь сообразил, что происходит, лишь когда сосредоточенное сопение мужчины перекрыл сдавленный женский стон.
– Эй! – крикнул он, скорее недоуменно, чем гневно. Ему еще не верилось, что он наблюдает методичное избиение беззащитной женщины.
