Галу отравили? Опоили отравой? Кто? Люди Тиграна, которому она должна деньги? Если так, то ее везут на панель. Нет, сначала Гале предстоит групповое изнасилование, об этом рассказывают все проститутки. Своеобразный экзамен на профессиональную пригодность. Вот почему на ней нет ничего, кроме свитера на голое тело.
Цока-тон, цока-тон – утвердительно прозвучало в мозгу.
Когда же ее успели раздеть? И почему похитители разговаривают без малейшего армянского акцента?
Гала прислушалась. Мужчины, собравшиеся вокруг ящика, продолжали беседу на сексуальную тему. Один из них утверждал, что иметь дело с молоденькими девушками скучновато, но чересчур опытные женщины – это уже перебор.
– Вот была у меня одна такая, – сокрушался он. – Замужняя, гладкая, холеная, жадная до этого дела, просто удержу нет. Из интеллигенток. Я ее как к себе привел, так сразу и подмял, без лирических отступлений. Она только рада, знай, подмахивает. Но через пару минут начинается: «Не так! Не эдак! Побыстрее, помедленнее».
– Выше, ниже, – подсказал кто-то из слушателей.
– Вот-вот. И так всю дорогу. Я не выдержал, спрашиваю ее: «Слушай, кто кого трахает: я тебя или ты меня?»
– А она?
– А она: «Конечно, я тебя».
– А ты?
– Разозлился. Развернул к себе задом и отодрал как сидорову козу, на свой лад, по-военному, без затей.
– И что?
– А то! – Рассказчик возмущенно засопел. – Спасибо, говорит, но это не совсем то, что мне требовалось. Придется, говорит, прямо от тебя к другому любовнику ехать.
– Мол, пусть перетрахает ее заново?
– Вот-вот.
«Пусть лучше убьют, – подумала Гала, зажмурившись. – Не хочу быть их игрушкой, не хочу жить, ничего не хочу».
«Э, милая моя, вы еще не знаете, что такое настоящее отчаяние. – Голос, откликнувшийся на Галины мысли, почему-то принадлежал Эдуарду Львовичу. – Ох, и путаница же у вас в голове, Андрусюк, – укоризненно продолжал он. – Ничего, скоро мы это поправим. Посидим поговорим, вау. Придем вместе к консенсусу, тюрлинг-тюрлинг».
«Это он во всем виноват, – неожиданно догадалась Гала. – Заманил, напоил странным на вкус кофе. Дурацкую музыку заставил слушать: цок-цок, цока-тон. Гад, сволочь, подонок. Ненавижу!»
«Любишь меня, полюби и мою собаку, – сказал ей Эдуард Львович. – У тебя стресс, от него нужно избавляться. Как от старой одежды».
Она избавилась. Только, судя по наряду, скорее от одежды, чем от стресса. Что же было потом? Гала попыталась восстановить картину недавних событий, но перед мысленным взором лишь всплывали и исчезали причудливые диаграммы, схемы, графики. Сколько Гала ни мотала головой, избавиться от них было невозможно. Особенно ярко помнился график, озаглавленный «Динамика роста».
Роста чего?
«Не напрягайся, Андрусюк, – посоветовал Эдуард Львович. – Ты никогда не сможешь вспомнить, где была, что делала, с кем проводила время. Так?»
«Так», – тоскливо подумала Гала.
Ничего другого в голову не приходило.
Невидимая машина продолжала везти ее по невидимым улицам, и невидимые мужчины весело смеялись своим дурацким шуткам. Иногда их голоса звучали неправдоподобно отчетливо, а иногда искажались резонирующими помехами.
Цока-цока-тон… Тю-юрлинг… Вау…
Вслушиваясь в эти звуки, Гала впала в оцепенение. Во рту стало солоно, но она никак не могла сообразить, почему. Текут слезы из зажмуренных глаз? Брызнула кровь из прокушенной щеки? Это уже не имело значения. Машина резво покатилась под горку, дважды повернула налево и затормозила.
Скрипнули просевшие рессоры. Трепещущее Галино сердечко ухнуло вниз.
* * *
Из картонного ящика ее вытряхнули грубо, как неодушевленный предмет.
– Приехали, тля.
Прошелестел отдираемый от губ скотч. В глазах вспыхнул фейерверк боли. Вспышки неоднократно повторились, когда клейкие ленты отдирались от лодыжек и запястий – вместе с волосками или даже с кожей.
Потрепали по плечу:
– Вставай, голоногая…
– Голозадая…
– Голопузая…
В помещении находилось несколько мужчин, но в первую очередь Гала рассмотрела одного из них, того, который сидел напротив.
Лет ему могло быть как тридцать, так и все сорок – определить это не представлялось возможным, настолько гладкой была его оливковая физиономия. Чернявый, миниатюрный, явно низкорослый, но все равно симпатичный. Можно было ожидать, что зубы под его аккуратно подстриженными усиками окажутся по-голливудски белоснежными. Но маленький мужчина улыбнулся, и оказалось, что зубы у него были не просто желтые, а почти бежевые, выдавая в обладателе заядлого курильщика и любителя кофе. Кстати, длинная тонкая сигара дымилась в его унизанных перстнями пальцах.
– С прибытием, – игриво подмигнул он.
Гала молча потянула свитер вниз, страдая от того, что не может прикрыть голые ноги хотя бы до колен.
– Не скромничай, дуреха. У тебя прекрасная фигура. – Курильщик сигары улыбнулся еще шире. – Спортивная. Надеюсь, ты хорошо бегаешь.
Все присутствующие – кроме Галы – дружно засмеялись. Маленький франт – задорнее всех. Своей ухоженностью и манерой держаться он разительно отличался от молодых парней, окружавших пленницу. Вместо стандартного темного костюма франт носил светлые брюки и черную шелковую рубаху с кремовым галстуком. Его прилизанные волосы блестели, как панцирь жужелицы, и выглядели такими же жесткими – смоляной шлем, а не прическа. Густые бачки придавали его красивому лицу нечто романтическое и жуликоватое одновременно. Подбородок миниатюрного мужчины был отполирован бритвой до голубизны, а надушился он так обильно, словно имел обыкновение не мыться неделями, а то и месяцами. Надо полагать, одеколон при этом использовался самый изысканный и дорогой, однако его аромат производил странное, если не противоестественное впечатление. Как пахучий дезодорант в общественном сортире.
Если не считать стульев, на которых расселись четверо незнакомых мужчин, мебели в комнате не было. Идеально ровные стены, затянутые белыми обоями, такой же гладкий белый потолок с вмонтированными в него светильниками. А еще две двери, в одну из которых заволокли Галу. Вторая дверь была двустворчатая, широкая. Створки были пригнаны друг к другу очень плотно, но все равно между ними сохранялась узенькая щель, откуда тянуло сыростью и незнакомыми душистыми ароматами.
«Интересно, что там находится? – отстраненно подумала Гала. – Оранжерея? При чем здесь оранжерея?»
В этот момент за таинственной дверью раздалось приглушенное утробное мычание, вызвавшее в мужской компании странное оживление. В глазах, устремленных на Галу, светилось нездоровое любопытство, и она была убеждена, что не только ее фривольный наряд тому причиной.
– Вы люди Тиграна? – спросила она, тревожно озираясь.
– Что за Тигран? – полюбопытствовал франт.
Жестом он показал, что желает избавиться от сигары, и ему тут же была поднесена пепельница. Похоже, рослый парень, услуживший ему, только и ждал этого момента, специально принеся пепельницу с собой. Теперь Гала не сомневалась, что обладатель плохих зубов и щегольской внешности является здесь главным. В нем угадывалось кавказское происхождение, но в его произношении не было ни намека на армянский или какой-либо иной южный акцент. И он действительно не знал, о каком Тигране идет речь.
– Так зовут одного моего знакомого, – ответила Гала, сообразив, что франт не привык задавать вопросы дважды.
Он приподнял брови:
– Хорошего?
– Плохого.
– Мне хочется надеяться, что после нашей встречи ты пересмотришь свое отношение к Тиграну, – заметил франт. – Он покажется тебе не таким плохим человеком, как прежде. Скоро ты убедишься, что люди бывают гораздо хуже. Такие, как Ханчев.
– Кто такой Ханчев? – машинально спросила Гала, заранее зная ответ.
Франт не обманул ее ожиданий.
– Я, – просто сказал он.
По пустой комнате прокатился общий смешок. На физиономиях присутствующих читалось предвкушение какой-то увлекательнейшей забавы. Если до сих пор Гале было крайне неуютно в обществе незнакомых похитителей, то теперь ей захотелось провалиться сквозь землю. Покрепче вцепившись в ткань свитера, она натянула его на бедра еще сильнее. Это была ее лучшая и единственная вещь за последнее время, но Гала абсолютно не тревожилась о том, что испортит обновку. Ее беспокоило совсем другое.
– Если вы станете меня насиловать, – хрипло сказала она, – то я буду царапаться и кусаться. А потом повешусь.
– Отличная мысль! – воскликнул Ханчев. – Я бы с удовольствием понаблюдал за этим процессом. Некоторые мужчины, болтаясь в петле, не только мочатся, но и испытывают самую настоящую эрекцию. Они при этом кончают, представляешь? – Ханчев огладил усики. – Интересно, как обстоит дело с женщинами? У них тоже случается непроизвольный оргазм? – Он развел руками. – Увы. Сегодня мы этого не узнаем.
