Ее переполняла радость, почти экстаз. Смертельная опасность, грозившая ей, обострила все чувства. В ее игре появились трепетность и мощь — то, что так долго таилось где-то в глубине души. Оркестр тоже был превосходен, в драматическом финале знаменитого фортепьянного концерта Рахманинова они слились в единое целое.
Когда Татьяна закончила играть, крики взорвали зал. Такого восторга, восхищения она никогда раньше не видела.
За кулисами Наташа обняла Татьяну, в ее глазах стояли слезы.
— Милая девочка, ты была великолепна. Ничего лучшего я за всю жизнь не слышала.
— Да, я знаю. Это мой вечер, Наташа, сегодня мне принадлежит весь мир. — Она поспешила вновь на сцену, гром аплодисментов не утихал.
После концерта к Татьяне подошел Франсуа Миттеран. Президент французской республики нежно поцеловал ей руку.
— Мадемуазель, я очарован. Превосходное исполнение.
— Вы так добры, месье президент, — улыбнулась Татьяна.
Пенилось в бокалах шампанское, сверкали блики фотовспышек. Президент представил Татьяну своему окружению. Она заметила Шепилова и Туркина, беседующих недалеко от выхода с Николаем Беловым, роскошно выглядевшим в бархатном фраке и кружевной сорочке. Он поднял бокал и пошел ей навстречу. Татьяна взглянула на часы. Начало одиннадцатого. Если она собирается бежать, надо поторапливаться.
Белов поцеловал ей руку.
— Вам нужно почаще злиться, дорогая.
— Вы так думаете? — Татьяна взяла бокал шампанского. — Здесь весь дипломатический корпус. Вы должны быть довольны. Где Наташа?
— В компании репортеров. Позвать ее?
— Не надо. Мне нужно сходить в гримерную, но я сама справлюсь.
— Ладно. — Белов кивнул Туркину. — Проводи. — Улыбнулся Татьяне. — Мы не хотим, чтобы вас задавили в толпе.
Люди расступались перед Татьяной, поднимали бокалы, а по пятам за ней следовал Туркин.
Подойдя к гримерной, Татьяна открыла дверь.
— Надеюсь, мне позволено заняться туалетом без посторонних?
— Раз вы настаиваете, — усмехнулся Туркин.
Закрыв за собой дверь, Татьяна скинула туфли, расстегнула молнию на платье. Оно с мягким шорохом упало к ее ногам. Достала из сумочки спортивный костюм, облачилась в него, сунула ноги в замшевые тапочки. Схватив плащ и сумку, прошла в туалет, закрыла двери на задвижку.
Окно из туалета выходило в маленький дворик Консерватории. Татьяна открыла его, взобралась на подоконник и прыгнула в темноту. Подняв воротник плаща, побежала к калитке.
В глубине улицы Мадрид показалось свободное такси. Татьяна подняла руку.
Девлин смотрел по телевизору ночной фильм, когда зазвонил телефон.
— Профессор Девлин?
— Да.
— Это Таня. Татьяна Воронина.
— Где вы находитесь?
— На Северном вокзале в Париже. У меня в распоряжении лишь пара минут. Сажусь на ночной поезд до Ренна.
— Значит, вы все-таки передумали. Прекрасно. Я сообщу в Лондон. Позвоните мне из Ренна. Желаю удачи.
Девлин набрал номер Фергюсона.
— Таня Воронина только что позвонила мне с Северного вокзала. — Девлин рассказал о предполагаемом маршруте Ворониной и добавил — Необходимо обеспечить прикрытие. Кагэбэшники сделают все возможное и невозможное, чтобы перехватить ее.
— Это уж точно. Оставайся у телефона, я перезвоню.
Фергюсон тут же связался с Фоксом.
— Гарри? Давайте быстро сюда. Появилась срочная работенка.
* * *
Кассейн работал у себя в кабинете над воскресной проповедью, когда чувствительный сенсор, соединенный с аппаратурой на чердаке, выдал сигнал. Пока он добрался до чердака, Девлин уже закончил разговор. Отмотав пленку, Кассейн внимательно прослушал запись. Спустился в кабинет, набрал номер Черного.
— Ты один?
— Да, собираюсь ложиться спать.
— У нас неприятности. Слушай внимательно.
Черный выслушал.
— Что мне следует предпринять? Дело, кажется, совсем худо.
— Переговори сейчас же с Любовым. Пусть он немедленно свяжется с Беловым в Париже. Они еще могут задержать ее.
— А если нет?
— Тогда это будет моей заботой.
Кассейн налил себе виски и подошел к камину. В плещущих отблесках огня он вновь увидел ее маленькой девочкой под проливным дождем — как много лет назад. Зачем, ну зачем, черт побери, он застрелил тех ублюдков — политических? И почему среди них оказался ее отец…
* * *
Только через четверть часа Туркин сообразил, что происходит что-то неладное. Вбежав в гримерную, он обнаружил, что дверь в туалет заперта. Несколько раз настойчиво постучав и не получив ответа, капитан плечом выбил дверь. Настежь открытое окно все объяснило.
Туркин спрыгнул во двор и выбежал на улицу Мадрид. Девушки и след простыл. Он был вне себя от гнева — карьера рушится, может, сама жизнь поставлена на карту из-за какой-то вздорной соплячки…
Белов допивал очередной бокал шампанского, мило беседуя с министром культуры, когда Туркин взял его за локоть.
— Простите, что прерываю, можно вас на два слова?
Он отвел полковника в укромный уголок и сообщил неприятную новость.
* * *
Полковник Белов был не из тех, кто рыдает над сбежавшим молоком. Вернувшись в посольство, он тут же приступил к допросу Натальи Рубиновой.
— Я вас спрашиваю еще раз, товарищ Рубинова, она что-нибудь вам говорила? Только вы можете иметь хоть какое-то представление о ее намерениях.
Наташа заплакала.
— Я в полнейшей растерянности, так же, как и вы, товарищ полковник.
Белов кивнул Туркину, тот подошел, с силой толкнул ее в кресло и схватил за горло. Наталья захрипела задыхаясь.
— Я вас снова спрашиваю, — мягко проговорил Белов. — Будьте благоразумны, я сам ненавижу такие методы, но…
Туркин разжал железные пальцы. Боль, ненависть и унижение обожгли женщину. Она поняла, что никакие пытки не заставят ее проговориться.
— Пожалуйста, прекратите! Клянусь вам, я ничего не знаю! Ничего!
Она снова захрипела, забилась в кресле от нестерпимой боли. Белов махнул рукой.
— Хватит. Она говорит правду. С какой стати ей лгать?
Рубинова скрючилась в кресле, всхлипывая и утирая слезы. Туркин спросил:
— Что теперь, товарищ полковник?
— Все аэропорты уже перекрыты. Улететь у нее нет возможности.
— А Кале и Булонь?
— Я уже отправил туда людей. Они будут там до отхода утренних паромов.
Шепилов, который вообще говорил крайне мало, тихо сказал:
— Простите, товарищ полковник, а не попросила ли она убежища в английском посольстве?
— Возможно. Но с июня прошлого года мы следим за входами в посольство с помощью скрытых камер с инфракрасной подсветкой. Определенно можно сказать, что пока она там не появлялась.
В комнату вошла Ирина Вронская.
— От Любова из Дублина. Лично вам, товарищ полковник. Срочное сообщение. Первая линия.
Полковник взял трубку секретной связи, выслушал сообщение.
— Очень интересно. Сейчас она едет ночным поездом в Ренн. Посмотрим-ка на карту. — Кивнул в сторону Рубиновой. — Выведи ее, Ирина.
— Но почему именно Ренн? — спросил Туркин. Белов нашел городок на карте.
— Чтобы пересесть на поезд, идущий в Сен-Мало. Там бы она села на судно и добралась до острова Джерси.
— Британская территория?
— Точно. Джерси, мой дорогой, совсем крохотный островок, но он один из важнейших финансовых центров мира. Там великолепный аэропорт, самолеты летают в Лондон несколько раз в день, да и не только в Лондон.
— Прекрасно. Тогда мы поедем прямо в Сен-Мало. Доберемся туда раньше ее.
— Минуточку. — Белов нашел в левом верхнем ящике письменного стола атлас и стал быстро листать. — Так, вот Сен-Мало. Триста семьдесят две мили от Парижа, дорога в основном проходит через земли Бретани. На машине туда вовремя не добраться. Свяжитесь с Пятым бюро, узнайте, есть ли у них кто-нибудь подходящий для нашей цели в самом Сен-Мало. Вы, лейтенант, скажите Ирине, что мне нужна вся информация по острову Джерси. Аэропорт, гавань, расписание рейсов самолетов и кораблей — в общем, все, и побыстрее.
* * *
На Кавендиш-сквер Ким растапливал камин. Фергюсон сидел за рабочим столом в старом махровом халате, склонившись над кипой бумаг. Вошел запыхавшийся Гарри Фокс.
— Сэр, расклад такой. Она пробудет в Ренне два часа. Оттуда до Сен-Мало всего миль семь. Прибудет туда в полвосьмого.
— А теплоход?
— Уходит в восемь пятнадцать. В пути час с четвертью. Тут и время сменяется, поэтому она будет в Джерси в половине девятого по нашему времени. С Джерси самолет в Хитроу летит в десять минут одиннадцатого. Она на него успевает. Остров Джерси совсем небольшой: минут пятнадцать на такси от гавани до аэропорта.
— Нет, нет, Гарри, одну ее оставлять ни в коем случае нельзя. Надо, чтобы ее встречали. Займитесь этим. До острова есть утренний самолет.
