Юрий порадовался, что надел в дорогу обычные джинсы, спортивную рубашку и удобные замшевые мокасины. Если бы он пришел сюда в брюках с отглаженными стрелками и в лакированных туфлях, то обратил бы на себя излишнее внимание.
Ему и так казалось, что смотрят на него со всех сторон не только эти угрюмые мужики, но и даже сами стены, давно не крашенные и облезлые.
Хотелось забиться под одеяло, никого не видеть и не слышать, и попытаться разобраться в стремительно менявшейся обстановке. Такого с Юрием в жизни еще не случалось, хотя по дороге наверх, по которой он карабкался всю свою сознательную жизнь, ему приходилось идти на многое и поступиться многим. Неужели, добравшись до вершины, он обнаружил жерло просыпающегося и плюющегося лавой вулкана?
«Но как к этому следователю попали копии свидетельств о собственности? Они были только в моем компьютере, — мучительно буксовали мысли в голове Юрия. — Неужели в посольстве кто-то влез в компьютер? Только если Руденко. Он сидит, как паук, в своем кабинете, вроде бы никуда не лезет, а все про всех знает. Чертов эсвээрщик! И никаких следов. Ни одной метки не задел. О господи! — Дедова бросило в жар. — Это значит, что те, другие, документы тоже у них в руках. Шифр сверхнадежный. Но вдруг они его вскроют?»
Нельзя сказать, что условия «Матросской тишины» повергли его в шок. Ему приходилось в своей жизни обитать в бедноте, практически в нищете. Но он привык к хорошему. Последние лет пятнадцать жил по большей части за границей — в Португалии, затем на Кипре. Ездил в Европу в командировки и на отдых…
Шок был от самого факта задержания. Такого не могло быть, но это произошло.
«Дотошный этот Ермилов. Глаза спокойные, серые, как он сам. Наверняка любит рыбалку. Расположится на берегу, насадит на крючок противного опарыша и начнет терпеливо пялиться на поплавок. Такой, как он, может часами сидеть неподвижно, терпения ему не занимать. А если Ермилову дали заказ, чтобы меня закрыть? Кто?.. — Юрий повернулся на другой бок. — Васильев угрожал, велел, чтобы я молчал, как труп, иначе я в самом деле — труп. Как быстро они списали меня. Это конец!»
Он пытался уснуть, понимая, что бессмысленно заниматься самоедством. Ничего не изменится ни завтра, ни послезавтра… Чувство, что его все бросили, захлестнуло, как много лет назад, когда Тамара от него ушла. Он тогда чуть не сошел с ума и пытался покончить с собой… Она требовала от него нереального — о каком богатстве можно было говорить в 1985 году? Юрий по тем временам делал все возможное для семьи.
Но что он в самом-то деле мог? Родом из провинциального городка, из очень бедной рабочей семьи. До его десяти лет они жили в коммунальной квартире. Юрию многие годы потом снился запах той комнаты, он был очень схож с запахом, который Дедов обонял сейчас в камере «Матросской тишины».
В детстве, лежа на панцирной кровати «валетом» с младшим братом, в комнате, где кроме них спали еще бабушка, родители и старшая сестра, он буквально скрипел зубами при мысли, что всю жизнь будет существовать так. Окончит школу, а скорее всего, восьмилетку, затем ПТУ, и на завод, как отец, — вот его самая реальная перспектива.
А он ходил в кино, где бабушка работала билетершей, и видел иногда иностранные, еще трофейные фильмы. Там показывали не то что другую жизнь, а просто жизнь, ведь в принципе назвать жизнью их тогдашнюю бытность язык не поворачивался.
Для своего возраста он отличался поразительной целеустремленностью. Решил двигаться сразу по нескольким направлениям, чтобы вырваться из нищеты и убожества своего окружения.
В советское время имелось два пути наверх. Родиться в состоятельной семье или двигаться по партийной лестнице — медленно, кропотливо, угождая своим непосредственным начальникам и в какой-то момент перешагивая через них, воспользовавшись случаем или новым удачным знакомством.
Юрий принялся за учебу и стал лучшим учеником, он решил, что для карьеры пригодится учеба в суворовском училище, и самостоятельно послал туда документы. Родители узнали об этом, только когда он стал собираться в Москву. Отец отдал ему свой маленький фанерный чемоданчик, который не заполнился и наполовину — трусы, майка, несколько обернутых в газету учебников, будильник и деревянный бабушкин гребешок.
Впрочем, гребешок ему совсем и не пригодился, потому что его оболванили сразу же после поступления в училище, а вступительные экзамены он сдал с легкостью. Да и одежда. Юрий с охотой сменил ее на новую, казенную. И радовался, когда стал обладателем отдельной койки и своей собственной тумбочки.
В училище стал комсомольцем и, поскольку не отказывался ни от какой общественной работы, даже готов был жертвовать отпуском ради нее, то быстро продвинулся в комсорги. Особенное усердие проявлял в изучении иностранных языков, благо еще в 1956 году был разработан новый учебный план для суворовских и нахимовских училищ, который предусматривал выделение двух тысяч часов для приобретения навыков свободного владения одним из языков — английским, немецким, французским. А в старших классах имелся курс военного перевода. При выпуске Дедов получил квалификацию военного переводчика. Юра свободно говорил на английском и довольно сносно по-немецки.
Ему вроде бы открывалась прямая дорога в Военный институт иностранных языков. Но по здравому размышлению Юрий понял, что карьера военного — это те рамки, которые будут его сковывать всю жизнь. Состоятся поездки за границу — о них он мечтал пылко. Однако такие «поездки» врагу не пожелаешь — как правило, в район боевых действий. СССР активно принимал участие во всех заварушках на планете, в борьбе за коммунизм во всем мире. Следовательно, на век Дедова хватило бы «горячих» точек, до первой случайной пули, осколка, малярии или еще какой-нибудь тропической дряни.
У Юрия Дедова достало здравого смысла и полного отсутствия юношеской романтичности, чтобы смотреть на несколько шагов вперед. Да, с его упорством и целеустремленностью он мог бы стать генералом, лет через двадцать, если бы пережил лейтенантство. А именно лейтенантами-переводчиками и затыкали прорехи, образовавшиеся при попытке строительства коммунизма в отдаленных африканских странах. В итоге «здания» рухнули, похоронив под обломками многих безвестных наших советских военспецов, а заодно и экономики африканских стран, державшихся на вливаниях из Советского Союза.
Уже поступив в Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова на факультет «Экономика промышленности», в августе 1968 года Юрий узнал о вторжении войск в Чехословакию. Это утвердило его в решении не связывать свою жизнь с армией.
Окончив институт, он поступил в аспирантуру. Тогдашняя декан Александра Степановна Толстых к нему очень по-доброму отнеслась, зная, что он бедный студент, живущий в общежитии, хоть и на повышенную, но мизерную стипендию. Она же оставила его работать в институте. Юрий окончил курсы марксизма-ленинизма, стал секретарем партийной организации.
Женился на Тамаре, аспирантке Плехановского, добиваясь ее целых три года. С его стороны это была патологическая привязанность. Он даже попал в больницу с нервным истощением, когда будущая жена ответила отказом на первое предложение Дедова стать его женой. Их было еще несколько, предложений, но согласие она дала только тогда, когда он клятвенно заверил ее, что она ни в чем и никогда не будет нуждаться…
В камере журчала вода в унитазе, находящемся за низкой загородкой. На принесенный ужин Дедов даже не взглянул. Он не хотел выбираться из-под одеяла, где смог хоть как-то отгородиться от сокамерников. Но вдруг сел на койке, уставившись в одну точку.
«Этот упертый следователь собирается вскрыть сумку. Да, найдет он для себя там кое-что… Но главное, вдруг не сработает механизм?» Дедов побледнел.
— Вам плохо? — тронул его за плечо молодой парень в клетчатой рубашке с небритым, словно серым от щетины, но искренне сочувствующим лицом. — Может, врача?
— Нет, нет, все нормально, — откликнулся Юрий.
— Вы молчите весь вечер. Иногда легче рассказать. За что вас?
— Самого главного коррупционера поймали, — с напускной иронией ответил он.
— Ну да! Сейчас вошло в моду охотиться на олигархов, — засмеялся парень.
— Только настоящие олигархи, те давно уже в бегах. Ловят мелочевку вроде меня. Для массовости.
* * *
— Доставили арестованного? — спросил у дежурного Ермилов.
Ему не очень нравилась идея возить Дедова на автозаке по городу. Проще самому было поехать в «Матросскую тишину». Однако сегодня требовалось проводить следственные действия с понятыми, да и вывозить из здания прокуратуры дипломатический спецбагаж Олег Константинович не рискнул бы.
— Так точно, товарищ полковник. Вести?
— Адвокат Васильев приехал? Тогда пусть ведут.
