— Поэтому я предлагаю проверить, передав по нашей линии донесение с очевидной дезинформацией. При этом отмечая пункты ее прохождения. Только таким образом мы сможем установить, где именно находится предатель.
— А как ты думаешь переслать сообщение?
— По нашей старой линии. Вернуться и переслать.
— Если следят за связным, значит, ты сразу попадешь под наблюдение. И уже не сможешь никогда оторваться.
— Верно. Но зато ты в это время передашь мой план по резервному варианту и в Центре сумеют точнее установить, откуда именно идет утечка информации.
— Это рискованный план, — подумав ответил Кемаль, — фактически ты подставляешь самого себя под сильный удар. Тебя могут сразу арестовать и выяснить, на кого ты работал.
— Не арестуют, — махнул рукой Том. — у меня есть свои резервные возможности. Всегда я сумею от них уйти. Но только таким образом мы сумеем установить, в каком месте сидит их человек. Только таким образом.
Кемаль молча вел автомобиль. Он обдумывал сказанные Томом слова. Понимал, что его связной прав. Поражало обилие неслучайных совпадений, выстроенных в один ряд, которые в итоге давали удручающую картину предательства. Сомневаться не приходилось. Их сообщения в Центр читали и в американских спецслужбах. Это было даже не так важно, где именно — в ЦРУ, ФБР или АНБ. Главное, что их читали и делали соответствующие выводы. А появление наблюдателей у нью-йоркского связного Тома означало, что американцы постепенно начали выходить и на человека, передававшего эту информацию в Центр. В такой ситуации либо нужно немедленно сворачивать свою деятельность, дабы успеть вовремя избежать ареста и скрыться из страны, либо. с огромным риском для собственной безопасности. попытаться установить, кто именно и на каком этапе выдает их информацию американцам.
— Это очень большой риск, Том. Практически после этого тебе придется уехать из страны. И это в лучшем случае, в самом лучшем. Но тебя просто арестуют.
— Нет, — убежденно сказал Том, — никак не могут. Им нужно поддерживать иллюзию наших активных действий, чтобы не раскрыть своего агента. Поэтому они не станут меня сразу брать, это полностью исключено. И у меня будут неплохие шансы снова удрать от своих наблюдателей, конечно, если они позволят мне это сделать вторично.
— Кажется, я начинаю тебя понимать, — Кемаль повернул руль в сторону Старого города, — сейчас я отвезу тебя в гостиницу. А по дороге давай еще раз внимательно обсудим все наши проблемы.
По вечерам он лично просматривал бумаги. Самые важные и самые срочные смотрел всегда сам. И всегда советовался со всеми службами. Решения принимал только на основе вдумчивого анализа. Так приучил его работать еще Юрий Владимирович в Венгрии. Так они работали в ЦК КПСС. Так вместе они работали в КГБ.
Последние несколько месяцев Андропов лежал в больнице, И Крючков знал, что шеф почти не имеет шансов выйти оттуда живым. Но по привычке каждое свое решение он мысленно согласовывал с Вождем. Для него всю его жизнь был только один Вождь. Не придурковатый Хрущев и не вальяжный Брежнев. Он признавал только своего Бога и этим всемогущим существом для него был Юрий Андропов.
Сменивший хамоватого Федорчука на должности Председателя КГБ, Виктор Михайлович Чебриков слыл человеком осторожным и достаточно трезвым. Он знал реальную силу и возможности своего начальника разведки. Знал, насколько тот близок к Генеральному секретарю и какие имеет связи во всех управлениях и отделах как КГБ, так и ЦК КПСС. И всегда относился подчеркнуто сердечно и радушно к руководителю ПГУ, предпочитая не вмешиваться в работу внешней разведки.
В мае восемьдесят второго Андропов, уже знавший, что дни Брежнева сочтены и решившийся, наконец, на переход в ЦК КПСС, стал фактически преемником Генерального секретаря на этом посту. И, хотя Константин Устинович Черненко по-прежнему садился всегда только с правой стороны от Леонида Ильича и по-прежнему контролировал поступление всех бумаг и документов через общий отдел к Генеральному секретарю, многие уже понимали — реальный преемник определен. И им может стать только человек, контролирующий органы госбезопасности и армию. Все знали, что Устинов был близок с Андроповым. И все понимало, что эта сладкая парочка прорвется во власть и ее нельзя будет остановить никакими мерами. Может, именно поэтому на место Андропова был посажен Виталий Васильевич Федорчук, имевший достаточно тесные связи с Украиной, откуда и была «днепродзержинская группа» старцев из Политбюро.
Кроме всего прочего в Политбюро начали появляться сравнительно молодые креатуры Андропова — Михаил Горбачев и Гейдар Алиев, — на которых он мог опереться в случае необходимости. Последний в своей жизни вояж Брежнев с подачи Андропова совершит именно в Баку. В столице Азербайджана все уже знали, что вскоре Первый секретарь ЦК компартии и бывший глава госбезопасности республики генерал Гейдар Алиев должен пойти на повышение в Москву-членом Политбюро. Конкретную должность не оговаривали, но не сомневались, что Брежнев предложит Алиеву очень высокое место.
Однако, все получилось несколько иначе. Брежнев прилетел в Баку уже очень больным человеком. Он отказался даже от участия в праздничных мероприятиях, посвященных его приезду. И во время торжественного заседания перепутал тексты докладов, начав читать подготовленный тост за банкетным столом вместо приветственного обращения ЦК КПСС и назвав тружеников Азербайджана тружениками… Афганистана. Правда, он честно извинился, когда забегавшие помощники быстро поменяли ему доклад. Он растерянно оглянулся по сторонам и как-то очень доверительно, мягко, по-домашнему, на весь мир сказал:
— Я не виноват, товарищи. Это они мне все перепутали.
И зал взорвался сочувственными аплодисментами. Вскоре после возвращения Леонид Ильич Брежнев скончался и на его место сел единственный человек, кто реально знал обстановку в государстве и в партии — Юрий Андропов, жесткий и трезвый прагматик, последовательный политик и достаточно гибкий практик. Почти сразу в Москву был переведен Гейдар Алиев, избранный членом Политбюро и ставший Первым заместителем Председателя Совета Министров при немощном Тихонове.
Из КГБ в МВД на «укрепление» был переведен Федорчук, отличавшийся самодурством и непродуманностью решений, который начал разгонять старых специалистов, решив, что таким образом можно навести порядок. Вместе с ним в МВД пришли тысячи сотрудников КГБ, помогать органам внутренних дел избавляться от коррупции.
Особых успехов они, конечно, не добились, но систему МВД потрясли основательно. Это были. пожалуй, немногие месяцы, когда офицеры МВД, а особенно ГАИ и ОБХСС, стали бояться брать привычные и милые их сердцу взятки. Андропов начал с наведения жесткого порядка в стране. В кинотеатрах и в магазинах стали останавливать праздношатающихся, проверяя их документы и выясняя, почему задержанные в данный момент не на работе.
Андропов прекрасно знал, что именно происходило в стране, до какой степени все прогнило, но верил в возможность перемен. Но перемен, направленных на укрепление существующего строя, истовым идолопоклонником которого он был. После смерти Андропова появилось много книг и статей, в которых авторы пытаются доказать, что «пионером перестройки» был именно Юрий Андропов, а Михаил Горбачев лишь продолжатель его дела.
Лозунг «перестройки» общества и особенно экономики государства действительно мог быть взят на вооружение Андроповым. Но только «перестройки» в смысле укрепления мощи государства и его жизнеспособности. Крах, к которому привел страну Горбачев, был бы немыслим при его наставнике. Это нужно четко себе представлять. Горбачев, в отличие от Андропова, оказался человеком более импульсивным, непоследовательным, трусливым. Приняв огромный корабль, он не справился с управлением и выбросил его на мель, разбив вверенное ему судно. И, как бы ни оправдывал свои действия в будущем сам Горбачев, капитан, потерявший свое судно, независимо от причин, все равно виновен в его гибели.
Но пока за окнами февраль восемьдесят четвертого года, и Крючков, вызвав к себе начальника управления "С", читает последнее донесение агента-нелегала из Америки. Ему явно не нравится это донесение, и он даже не пытается скрыть свое настроение от генерала Дроздова, сидящего напротив него.
— Когда пришло это сообщение? — наконец, спрашивает он.
— Сегодня, — с готовностью отвечает генерал, — мы решили сразу показать его вам. Это насчет нашего последнего разговора о провалах в Скандинавии и в Англии.
— Данные подтверждаются? — уточнил Крючков.
— Не все, но некоторые совпадают. Подряд три явных провала. Я не хотел вам докладывать, Владимир Александрович, пока сам все не проверю. Однако, проведенная проверка подтвердила наши худшие опасения. Похоже, мы имеем дело с агентом английских или американских спецслужб, действующими как раз на этом направления.
