Он шел по коридору, привычно здороваясь с попадавшимися навстречу сотрудниками. Александр Эшби был одним из самых перспективных руководителей аналитического управления ЦРУ, когда-либо работавших в здании Лэнгли. Ему было тридцать пять лет. Блестящее образование в Гарварде и Кэмбридже открывало дорогу в науку, позволяло рассчитывать на дальнейшую научную карьеру, но он выбрал трудную профессию разведчика, пройдя изнуряющий отбор в ЦРУ, где и работал уже более десяти лет.
Теперь, срочно отозванный из отпуска, он спешил к руководителю советского отдела ЦРУ Джозефу Шервуду, который попросил его срочно прервать отпуск на Багамах. Эшби был высокий, худощавый мужчина, с уже начавшей седеть головой, всегда красиво уложенной шевелюрой, отличался тонкими, аристократическими чертами лица и упрямым ирландским подбородком, доставшимся в наследство от матери.
Эшби дошел до кабинета Шервуда и, кивнув его секретарю, которая в ответ улыбнулась знакомому гостю особенно ободряюще вошел в кабинет. Кроме самого Шервуда в комнате находились еще двое. Они чуть обернулись, рассматривая вошедшего с интересом.
Шервуд встал из-за стола.
— Извини, Александр, что мы так срочно отозвали тебя из отпуска. У нас появилась головная боль, а мы знаем, что ты лучшая таблетка для лечения любой болезни.
Эшби улыбнулся, протягивая руку по очереди гостям Шервуда. Первый был крепыш лет сорока с мрачными, грубыми чертами лица негроидного типа. Он крепко пожал руку Эшби и коротко представился:
— Томас Кэвеноу.
Второй, высокого роста, лысоватый блондин лет сорока улыбнулся и мягко поздоровался:
— Питер Блант.
Он говорил с четким оксфордским акцентом. Учившийся в Англии, Эшби сразу обратил внимание на произношение незнакомца. Он не ошибся.
— Мистер Блант, официальный представитель Секретной Разведывательной Службы Великобритании в нашей стране, — представил своего гостя Шервуд, — а мистер Кэвеноу из ФБР. Мистер Александр Эшби, тот самый человек, о котором я вам говорил, — представил в свою очередь и последнего из пришедших Джозеф. Эшби сел на стоявший в углу кабинета стул.
— Мистер Кэвеноу, мы вас слушаем, — сказал Шервуд. Кэвеноу, сидевший у стола, поднял лежавшую перед ним темную папку.
— Это началось несколько лет назад. Мы получили сообщения из вашего отдела, что русские имеют определенный доступ к нашим заводам в Калифорнии и Техасе. Вернее, непонятным образом умудряются ознакомиться с технологией производства наших управляемых снарядов. Ваши люди в Москве указывали и еще на ряд моментов, которые уже тогда позволяли предположить, что у нас в стране действует очень крупный советский агент, очевидно, завербованный КГБ и теперь передающий информацию в Москву. Мы занимаемся проверкой и разработкой этой операции уже третий год, пытаемся выявить источники утечки информации, передвижения этого агента. Но пока никаких результатов не добились. Однако, в последнее время мы все чаще получаем сигналы из вашего отдела о том, что некоторые нашим секреты становятся известны русским. Как недавно удалось узнать, ЦРУ получило подтверждение наших опасений и от английских коллег. На этот раз мы постаралось предпринять некоторые меры. Благодаря помощи английской секретной службы, мы смогли выяснить конкретного человека, выходящего на связь от местного резидента КГБ в посольстве на свидание со связным этого неизвестного. Последнего мы назвали «Вакхом», за его всегда слишком беспорядочную, но многообразную информацию, словно этот человек успевает повсюду. Анализ не вызывает сомнений — действует один человек или группа людей, связанных общим руководителем.
Проблема настолько серьезная, что мы установили жесткое наблюдение за установленными связными этого «Вакха». Это офицер советского представительства в ООН Матвеев. Он выполняет поручения непосредственно резидента КГБ в городе. Нам удалось выяснить, что он несколько раз встречался с Эриком Сюндманом, сотрудником шведского представительства при ООН. Мы и раньше подозревали Сюндмана, но после получения очередного сообщения из Лэнгли решили взять того под наблюдение. Несколько дней назад с ним пытался встретиться один человек. Привыкшие к «дипломатическим» визитерам Сюндмана, мы его несколько недооценили и этот неизвестный довольно быстро ушел от наблюдения. Мы очень беспокоимся, что это был сам «Вакх» или кто-то из его связных. У меня все.
Эшби, с интересом слушавший Кэвеноу, посмотрел на Бланта, ожидая, что тот задай" первый вопрос. Но Кэвеноу гневно нахмурил брови.
— Из сказанного вами, мистер Кэвеноу, ясно, что ФБР провалилось. Про Сюндмана знал только наш человек в центральном аппарате КГБ. Если вы провалились столь явно и советский агент ушел от наблюдения, значит, вы невольно подставили нашего человека. Вы это понимаете, мистер Кэвеноу? И вы, мистер Шервуд? Значит, в будущем мы просто не должны обмениваться никакой оперативной информацией, если ваши спецслужбы работают так грубо, что упускают агентов даже в Нью-Йорке.
Темная кожа Кэвеноу побагровела, но он ничего не сказал. Шервуд в свою очередь нахмурился .
— Не горячитесь, Питер, — успокаивающе сказал он, — мы поэтому и собрались вместе, чтобы решить эту проблему сообща. Я думаю, Эшби может уже высказаться по нашим проблемам.
— Зачем вы передали нашу информацию в ФБР? — снова дернулся Блант. — Ведь это была оперативная информация, предназначенная только для вас.
— Виноват не я, — развел руками Шервуд, — так решило наше начальство. Вы должны понимать наши мотивы. Речь идет о национальной безопасности моей страны. Подобные сообщения мы просто обязаны сразу передавать в ФБР и АНБ.
— Я не знал, что у вас такая масса глупых законов, — рассерженно парировал Блант.
— Давайте нормально обсудим наши проблемы, — предложил Эшби. — Как я сумел понять, наша общая задача состоит из двух проблем. Первая проблема — это советский агент КГБ, сумевший получить доступ к закрытым технологиям наших заводов и регулярно поставляющий их Б Москву. Вторая — это ужо английский агент в Москве, сумевший вычислить нашего «Вакха» и сообщивший о Сюндмане. Значит, задачу нужно рассматривать как двуединую.
— Только поменяйте проблемы местами, — сказал сразу успокоившийся Блант, на которого очевидно, подействовал рассудительный голос Эшби, — сначала наш человек в Москве, а уже потом розыски вашего божественного язычника в Нью-Йорке.
— А почему вы решили, что он живет именно в Нью-Йорке? — спросил Эшби
— Скорость реакции, — пояснил Шервуд, — мы тоже сделали некоторые расчеты. Раньше он действовал на юге, в Калифорнии или в Техасе. Но, судя по последним данным, он перебрался сюда, на восток страны и осел где-нибудь поблизости от Вашингтона.
— Значит, нам сначала нужно сделать так, чтобы русские поверили в нашу случайность с Эриком Сюндманом, — подвел первые итоги Эшби, — что сразу отведет подозрения от вашего человека, Питер, в Москве.
— Вы можете предложить нечто конкретное? — спросил Блант. — Учтите, действовать нужно в максимально предельном темпе.
— Мы понимаем, — вступил в разговор Кэвеноу
— Нет, вы ничего не понимаете, — снова взорвался Блант, словно сам голос Томаса Кэвеноу действовал англичанину на нервы. — Как вы могли так испортить все с этим шведом?
— Мы пока только предполагаем, что это мог быть связной. Возможно и простое совпадение, — пожал плечами Кэвеноу.
— Да, конечно. Простой прохожий случайно хотел встретиться со связным КГБ, а потом также случайно ушел от сотрудников ФБР. Вы сами верите в эту чепуху?
— Я так не говорил, — разозлился Кэвеноу, — в конце концов мы могли выйти на Сюндмана и сами. Достаточно проследить его связи с Матвеевым.
— Вот на этом мы и должны построить наше решение первой или второй, смотря для кого как, проблемы, — быстро вставил Эшби.
Оба спорящих обернулись.
— Я вас не совсем понял, — сказал наконец, Блант.
— Мистер Блант, почему русские должны считать, что Сюндмана им выдал ваш агент? — пояснил свою мысль Эшби, — гораздо логичнее, если они поверят в возможность провала Сюндмана по вине его ведущего Матвеева или самого шведа. А мы должны их в этом убедить. Это как раз и есть решение нашей проблемы на данном этапе.
Блант молчал, обдумывая слова Эшби. Кэвеноу полез за сигаретами. В восемьдесят четвертом в американских учреждениях еще не было того почти маниакального психоза, который развернется в девяностых годах в борьбе против курильщиков. Именно против курильщиков, а не против курения. Через десять лет в Америке расцветет подлинный геноцид курильщиков, которых начнут изгонять с работы, запрещать курить почти во всех учреждениях, последовательно расширяя сферу безникотиновых зон. Борьба будет вестись с типично американским размахом, без компромиссов и жалости.
— По-моему, предложение мистера Эшби заслуживает внимания, — сразу вмешался в разговор молчавший до этого Шервуд.
