«Случайность» для швертбота оказалась роковой. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: катер сделал дело со всей основательностью. Яхта уже почти затонула. На поверхности виднелся только ее окованный медью румпель, плавали мелкие щепки и несколько шкаторин, выбитых из паруса при столкновении.
— Хэллоу! — крикнул Андрей и налег на весла изо всех сил. — Что тут произошло?
Мужчина, плававший неподалеку, приподнялся над водой и помахал рукой.
— Давайте сюда! Со мной женщина!
Появление на месте происшествия третьего лица — женщины — планами не предусматривалось. Однако с этим уже ничего нельзя было поделать.
Андрей перегнулся через борт и помог мужчине втолкнуть в лодку испуганную до крайности женщину. Затем через борт перевалился и сам мужчина. Он был бледен и, морщась от боли, потирал левое плечо. На щеке кожа была слегка поцарапана. Тонкая струйка крови, мешаясь с морской водой, стекала по подбородку.
— Я видел, как исчез парус, — сказал Андрей — И подумал, здесь не все ладно.
— Вы подоспели в самый раз, — сказал мужчина. — Моя сестра очень испугалась и уже начала сдавать.
«Сестра, — подумал Андрей, — кто бы мог предположить такой оборот».
Он работал веслами что было мочи. Лодка с разгона вылетела на песчаную косу. Андрей выскочил на берег и протянул руку женщине.
— Прошу вас, не волнуйтесь. Все окончилось благополучно.
Мужчина проводил сестру к машине и сразу вернулся к лодке.
— Извините, — сказал он. — Я хотел выяснить, как вас зовут.
— Какая разница? — спросил Андрей и столкнул лодку в воду. Всем видом он показывал нежелание заводить знакомство со спасенным. — Может, обойдемся без формальностей?
Он уселся на банку и взялся за весла. Мужчина легко вскочил в лодку, так же демонстрируя нежелание отступаться.
— Я должен узнать, как вас зовут! — Фраза прозвучала твердо и властно. Чувствовалось, что мистер Н. уже полностью оправился от потрясения. Лицо его порозовело, движения обрели плавность, голос — силу.
— Слушай, парень! — нарочито грубо, не скрывая раздражения, проговорил Андрей. — Я не спрашивал никаких имен перед тем, как тащить вас из воды. Верно? Так оставьте меня в покое на суше. Договорились?
Он сделал вид, что разговор окончен, и начал усиленно массировать голень, сжимая и растирая ее пальцами.
— И все же, где я могу найти вас? — спросил мужчина мягко. В его голосе вдруг послышалось дружелюбие. — Вы можете пренебречь мной, моими желаниями, но сделайте снисхождение к женщине. Моя сестра просила узнать о вас…
Андрей взглянул на мистера Н. внимательно и, сдаваясь, изменил тон:
— Я не горю желанием встречаться с кем либо, но если угодно женщине, я бываю здесь все дни, кроме вторника и пятницы. С десяти до двух…
— Благодарю вас! — сказал мужчина.
Андрей рывком сдвинул лодку с косы. Уже покачиваясь на волнах, он видел, как спортивный автомобиль сорвался с места, взял полную скорость и исчез за редкими деревьями.
Четверть часа спустя Андрей добрался до Черного мыса, где оставлял свою машину под наблюдением старого лодочника Аугусто-Карлоса. Вытянув лодку на берег, он лег на песок и устало закрыл глаза. Кто бы знал, сколько сил и нервного напряжения стоила эта внешне простая и на первый взгляд пустячная игра!
Еще в самом начале учебы Корицкий сказал Андрею:
— То, что о разведчиках пишут в книгах, заранее рассчитано на увлекательность. Преследование, погони — все это нравится читателям, волнует их, заставляет переживать за героя. Между тем разведчик, которого догоняют и ловят, уже не разведчик…
Профессор остановился у окна и долго смотрел через зелень сада на шумную улицу, на путепровод, перекинутый через рельсы железной дороги, по которому бесконечной чередой двигался поток автомашин.
— Труднее всего не с погонями, а с тем, что внутри нас. От своих чувств никуда не уйти, их нельзя отложить, заставить молчать, они всегда с тобой. Они в тебе повсюду…
— Ощущение как над пропастью? — спросил Андрей, на ум которому невесть откуда пришел этот образ.
— Над пропастью? Не знаю, — очень серьезно ответил Корицкий и пыхнул трубкой. Синий дым окутал его лицо. — Не знаю. Я, молодой человек, никогда по скалам не лазал. Не довелось. Поэтому у меня иное определение. Представьте, что перед вами оголенный провод. Есть в нем напряжение или нет — вы не знаете. А по условиям этот провод надо обязательно схватить голой рукой. Так вот, чего ждать? Убьет вас сразу или отшвырнет подальше, а может, вообще все обойдется удачно — на это может ответить только опыт. Ток невидим. Именно такое ощущение оголенного провода разведчик носит с собой постоянно.
Андрей тогда улыбнулся, желая показать Профессору, что оценил найденный им образ. А сам подумал, что ощущение человека, стоящего над бездной, ему понятнее и ближе. Трудно сказать, кто придумал лепить в домах балконы от пятнадцатого этажа и выше, но всякий раз, выходя на узкую площадку, повисшую в пустоте над городом, Андрей испытывал неприятное, тревожное чувство. Было жутковато, и вместе с тем какое-то озорное желание подталкивало к пустоте. Его так и подмывало шагнуть вниз. Усилием воли он сдерживал себя, спокойно смотрел вниз, перегибался через перила, а потом уходил с балкона с чувством явного облегчения.
Проходя специальную подготовку, Андрей прыгал с парашютом — днем и ночью, с аэростата, вертолета и реактивного транспортного самолета. Прыгал с удивительной радостью, ощущая щекочущий холодок опасности у самого сердца, но даже и после парашютного курса не перестал испытывать волнение перед обычной балконной высотой.
И вот теперь, годы спустя после того разговора с Корицким, Андрей вдруг ощутил, что не пропасть, не бездна, разверзнувшаяся под его ногами, заставляла его в последние дни испытывать нервное напряжение. Это было именно то чувство оголенного провода, о котором рассказывал Корицкий. Оно и только оно. И Андрей с благодарностью думал о Профессоре, который помог ему сформулировать нужный образ. Сейчас причина волнения, обнаруженная с большой точностью, помогла ему вернуть душевное равновесие.
На следующий день, как это бывало и раньше, ровно в десять Андрей подплыл к пляжу на лодке со стороны мыса и устроился на своем давно облюбованном месте. Едва улегшись, он вдруг заметил, как из-за сосен к нему направились двое. Они приближались спокойными неторопливыми шагами, словно нарочно представляя возможность как следует разглядеть себя.
Тот, кто шел впереди, был высокий, широкоплечий, краснолицый, с тяжелым подбородком профессионального боксера и бесцветными холодными глазами. Андрей заметил, что у него неестественно огромные и толстые уши. Будто кто-то шутки ради приклеил человеку к лицу два разбрюзгших вареника, да так и оставил навечно. Владелец ушей-вареников перекатывал во рту жевательную резинку и ритмично ворочал увесистой бульдожьей челюстью. Его спутник — ростом пониже, складом пожиже, с бледным лицом и острыми глазками, прикрытыми толстыми стеклами очков, выглядел процветающим маклером или содержателем подпольного тотализатора.
— Мистер Стоун, если я не ошибаюсь? — спросил он, подойдя к Андрею вплотную.
Тяжеловес остановился в двух шагах позади, уши-вареники его устало повисли, как корабельные флаги в штиль.
Сердце Андрея замерло и вдруг бешено заколотилось. Есть в служащих полиции нечто такое, чего нельзя прикрыть ни модными костюмами, ни изысканными манерами.
«Неужто конец? — подумал Андрей. — Киндер-мат в четыре хода. Кто бы мог ожидать такое?» Но тут же, подавив волнение, перевернулся на спину, сел.
— Допустим, это я. А кто вы, джентльмены?
— Я Джон Мейхью, поверенный в делах его величества Генри Третьего. Вы имели честь встретиться с ним день назад на этом пляже.
— Так он король?! — воскликнул Андрей и вскочил, отряхивая песок с синих плавок. — Вот уж не знал!
Мейхью засмеялся, открыв ровный ряд белых аккуратных зубов, явно искусственного происхождения.
— Два миллиарда сэра Генри, я думаю, дают ему право на такой титул. Есть короли, царства которых и сравниться не могут с империей Диллера.
— Так это был Генри Диллер?! — Удивление у Андрея снова получилось вполне натуральным, и он тут же смущенно улыбнулся. — А я его назвал парнем.
Мейхью засмеялся.
— Трудно бывает угадать, где потеряешь, где найдешь. Именно это и понравилось сэру Генри больше всего. Его уже сто лет никто так не называл.
— Значит, я что-то нашел? — спросил Андрей.
— И немало.
Мейхью вынул из большого кожаного портфеля продолговатый листок банковского чека. Взглянув на Андрея, помахал бумажкой в воздухе.
— Это вам, сэр. Десять тысяч до единого цента.
Верзила стоял рядом, не спуская глаз с Андрея, и с безразличным видом переминал челюстями резинку. Уши его мерно двигались.
