— Спасибо, Сеня, за сведения, — выслушав Алехина, поблагодарил его капитан, — они нам, пожалуй, пригодятся.
31. Еще одна шифровка Гаевого
Вот уже несколько дней, как капитан Варгин трудился над донесением Гаевого. Неутомимо сидел он над группами цифр шифровки, пытаясь найти какую-нибудь закономерность в их чередовании. Майор Булавин освободил его от всех других дел, и капитан ни о чем, кроме донесения Гаевого, теперь не думал.
Лейтенант Ерохин, помощник Варгина, уговаривал его отдохнуть, отвлечься немного от мыслей о шифровке, но Варгин и слушать об этом не хотел: ему казал ось, что он нащупал какую-то ниточку в этом запутанном клубке.
Однако едва у Варгина возникла эта смутная надежда, как с почты принесли ему еще одно письмо, адресованное Глафире Добряковой. Капитан обнаружил на нем секретный текст и просидел целый день изучая его и сличая с текстом предыдущего письма.
— Полагаю, что шифр тот же, — заявил он Булавину, когда к нему зашел майор, — так что если удастся разгадать любой из них, прочтем сразу оба донесения.
Майор ничего на это не ответил, и капитан спросил:
— Не находится ли это в какой-то связи с вчерашним посещением Гаевым паровозного депо?
— Вполне возможно, — согласился Булавин.
— Неважное дело получается, — вздохнул Варгин. — Предыдущее донесение написал он, не выходя из дома, а на этот раз побывал в депо.
Булавин упорно молчал, о чем-то размышляя. Варгин взглянул на часы и произнес с тревогой в голосе:
— Подходит время возвращать и это письмо. Что делать будем: отправим или придержим на этот раз?
— Отправляйте, — решительно заявил майор.
— Но ведь чорт его знает, этого Гаевого, что он там высмотрел в депо…
— Я не думаю, чтобы он мог высмотреть там что-нибудь особенное, — перебил капитана Булавин, дивясь тому, какую кипу бумаги исписал Варгин в поисках разгадки шифра: весь стол его был завален исписанными листами.
— Ну, все-таки… — неуверенно возразил Варгин, комкая часть листов и бросая их в корзину. — Он мог заметить хотя бы бронепаровоз, который сооружают слесари и машинисты в подарок фронту.
— А где теперь не сооружают бронепаровозов и даже целых бронепоездов? — спросил Булавин, взяв у Варгина фотографии двух последних писем Гаевого и внимательно их рассматривая. — Почти все железнодорожные депо и мастерские Советского Союза делают такие же подарки фронту, так что явление это обычное.
— Вам, конечно, докладывал лейтенант Ерохин, что Гаевой особенно долго стоял возле бронепаровоза и даже интересовался сроком его готовности? — спросил Варгин, с тревогой думавший о том, как бы не было беды, если майор решится отправить и это письмо Гаевого, не дождавшись его расшифровки. — Не станет же такой осторожный разведчик без крайней надобности наводить подобные справки?
— Я знаю и об этом, — спокойно ответил Булавин, — Известно мне также, что Гаевой расспрашивал мастера депо, кто будет назначен машинистом на бронепаровоз.
— Вот видите! — воскликнул Варгин. — Не случаен, значит, его интерес к бронепаровозу. Видимо, все это находится в какой-то связи с тем, что Гаевой пришел в хорошее настроение после посещения депо. Очевидно, он там разнюхал что-то успокаивающее его.
К удивлению Варгина, Булавин, улыбаясь, заметил:
— То обстоятельство, что Гаевой интересовался, кого назначат на бронепаровоз, успокаивает и меня. Я, кажется, догадываюсь о причине его любопытства.
— Разве ему сказал мастер, кто будет назначен машинистом? — удивился Варгин.
— Нет, ему этого не сказали, так как вообще неизвестно еще, кого назначат. Но мы, кажется, можем опоздать с отправкой на почту письма Марии Марковны, — заметил Булавин, взглянув на часы. — Уже около шести, учтите это, Виктор Ильич.
Спустя несколько минут письмо было отправлено, и капитан снова засел за расшифровку донесений Гаевого.
Майор Булавин заглянул к нему в двенадцать часов ночи и, увидев воспаленные глаза Варгина и груду валявшихся на столе исписанных цифрами листов бумаги, строго заметил:
— Ну, вот что, товарищ капитан: дальше так дело не пойдет. Соберите все это — и немедленно спать! Вы готовы сидеть над криптограммами до полного изнеможения и не хотите понять, что на свежую голову думается в десять раз легче.
— Понимать-то я это понимаю, — виновато улыбнулся Варгин, но ведь все кажется, что вот-вот найдешь зацепочку.
Майор рассмеялся.
— Сколько уже раз вам казалось, что нашли вы такую зацепочку?
— Да уж не раз, пожалуй, — рассмеялся и капитан, поправляя взъерошенные волосы. Только теперь он по-настоящему почувствовал, как устал за все эти дни.
С трудом сдерживая начавшую одолевать его зевоту, он добавил улыбаясь:
— Приказание ваше будет выполнено, товарищ майор. Боюсь только, что раньше, чем через шесть часов, меня никакой будильник не поднимет.
Адъютант Привалова доложил:
— Начальник дороги Кравченко у телефона, товарищ генерал.
Привалов взял трубку и громко произнес:
— Приветствую вас, товарищ Кравченко! Говорит Привалов. Я все по тому же вопросу. Помните наш последний разговор? Ну, как там у них дела? В порядке? Полагаете, значит, что они вполне справятся со своей задачей? Очень хорошо. Благодарю вас. Всего хорошего, товарищ Кравченко.
Генерал положил трубку на рычажки телефонного аппарата и приказал адъютанту вызвать Муратова.
Спустя несколько минут полковник постучал в дверь его кабинета.
— Прошу, — отозвался Привалов и кивнул Муратову на кресло: — Присаживайтесь.
Полковник сел против Привалова, поглядывая на генерала из-под густых, нависающих на глаза бровей. Привалов, видимо, был в хорошем настроении. Глаза его весело поблескивали, а в уголках губ, казалось, притаилась улыбка.
— Майора Булавина можно уже, пожалуй, поздравить, — произнес он, делая пометку в настольном блокноте. — План его удался как нельзя лучше. Депо станции Воеводино вот уже третий день выполняет план усиленных перевозок, обходясь только наличным паровозным парком. Начальник дороги не сомневается, что работники станции и в дальнейшем справятся с этой задачей.
— Это, конечно, большое дело, — осторожно произнес полковник, — но это, однако, лишь часть плана Булавина.
— Большая часть, — поправил Муратова Привалов. — Булавин не ошибся в оценке производственных возможностей железнодорожников Воеводино; не ошибается он, видимо, и в оценке Гаевого.
Полковник хотел возразить что-то, но Привалов жестом остановил его, заметив:
— Я знаю вашу недоверчивость, товарищ Муратов, и догадываюсь, что можете вы мне возразить, но я не за этим вас вызвал. Мы приняли решение помочь Булавину активными действиями на Озерном участке железной дороги. Доложите, что уже сделано в этом направлении.
— В депо Озерной переброшена часть резервных паровозов, предназначавшихся раньше для станции Воеводино, — доложил полковник Муратов. — Пущены туда также два эшелона с войсками. Есть основание предполагать, что это насторожило вражескую разведку.
— Почему вы так думаете?
Полковник достал из папки лист бумаги и протянул его Привалову. Там было написано:
«Нам только что удалось расшифровать радиограмму фашистского агента, обосновавшегося на станции Озерная. Из ее текста следует, что участившиеся в последнее время налеты авиации на Озерную прямой результат донесений этого агента».
Генерал быстро пробежал глазами текст радиограммы и спросил:
— А этого фашистского разведчика удалось обнаружить?
— Мне доносят, что наши работники запеленговали его рацию.
Генерал удовлетворенно кивнул головой.
— Ну, а как обстоит дело с семьей Глафиры Марковны Добряковой? — спросил он.
— Наше предположение, что кто-то из Добряковых является агентом врага и получает донесения Гаевого, пока не подтвердилось. Члены семьи Добряковой не вызывают у нас подозрений.
— А враг, однако, скрывается в ее доме, — задумчиво произнес генерал, доставая из стола присланные майором Булавиным фотокопии писем.
Взяв одну из них, он перечитал подчеркнутые красным карандашом строки и спросил:
— А не привлекло ли ваше внимание, товарищ Муратов, вот это место из последнего письма Глафиры Добряковой: «…Любезная Мария Станиславовна просто в восторге от Наточки. Уверяет, что у нее абсолютный слух и поразительные музыкальные способности»? Кто эта Наточка?
— Внучка Глафиры Марковны, — пояснил Муратов.
— А Мария Станиславовна?
— Учительница музыки Валевская. Она бывает ежедневно в доме Добряковых, где дает уроки музыки ее маленькой внучке Наталье. Вот на эту-то Валевскую мы и обратили теперь внимание, товарищ генерал.
