— Нет уж, спасибо.
— И они вовсе не нацисты.
— Разумеется, нет, — сказал Томас. — Доброго пути, господин Леман. И передайте мой заочный привет господину адмиралу.
4
«С учетом особого политического положения Португалии немецкую хронику «Вохеншау» мы не демонстрируем, — гласило объявление в лиссабонском кинотеатре «Одеон». Правда, немецкий фильм «Крещение огнем» демонстрировали!
На четырехчасовом сеансе Томас Ливен встретился в одной из лож с английским агентом Лавджоем. И пока на экране немецкие пикирующие бомбардировщики сравнивали с землей Варшаву, черная папка и 10 тысяч долларов вновь поменяли своих владельцев. Под разрывы бомб, взлетающие на воздух дома и бравурные марши Лавджой, стараясь перекричать боевую какофонию, прорычал на ухо Томасу:
— Я сам выбрал этот кинотеатр. Здесь мы можем спокойно беседовать, никто нас не услышит. Неглупо, правда?
— Очень изобретательно!
— Нацист лопнет от злости!
— Когда вы летите в Лондон?
— Сегодня вечером.
— Ну, тогда доброго пути.
— Что, простите?
— Я говорю: доброго пути! — прокричал ему в ухо Томас.
Настоящие списки он, разумеется, давно уже изорвал на мелкие клочки и спустил в унитаз. В самой первой черной папке, покоившейся в сейфе отеля, третья копия поддельных списков с именами дорогих усопших поджидала майора Дебра. Тот был в Мадриде, но 3 сентября он собирался прибыть в Лиссабон. Они с Томасом договорились: «Каждый вечер от 22 часов, начиная с 3 сентября, ждем друг друга в ресторане "Эсторил"».
«Теперь осталось закончить с майором Дебра, — думал Томас, — отправляясь вечером 3 сентября в «Эсторил», — после чего до 10 сентября залечь на дно в небольшом пансионе». В этот день отплывало его судно «Генерал Кармона». «Разумнее, — размышлял Томас, — до этого срока по возможности нигде не маячить. Ибо следовало исходить из того, что к указанной дате, по крайней мере господа в Берлине, выяснят, какую бяку он им подсунул.
Дебра вряд ли что-то заподозрит. Майор собирался без промедления улететь в Дакар. Когда-нибудь в обозримом будущем он, конечно, тоже сильно разочаруется во мне. Жаль, он мне симпатичен. Но, положа руку на сердце, что мне оставалось делать? Наверняка в моем положении он поступил бы так же. Ну а Жозефина — женщина, она меня поймет».
5
— Мадам, мсье, ставки сделаны!
Элегантным движением крупье бросил маленький белый шарик на медленно вращающийся круг. Дама в красном вечернем платье следила за ним, как завороженная. Она сидела рядом с крупье. Ее руки над небольшими стопками жетонов подрагивали. Лет тридцати, очень бледная, с черными волосами, разделенными пробором, которые, как шлем, облегали ее голову. С очаровательно пухлыми губами и блестящими черными глазами, она была очень красива. Выглядела уверенно и аристократично. Рулетка занимала все ее внимание.
Томас Ливен наблюдал за ней уже битый час. Он ужинал за блестящей стойкой бара большого игорного зала и попивал виски. Свет от люстр освещал дорогие картины, гигантские бело-золотистые зеркала, толстые ковры, служащих в ливреях, господ в смокингах, обнаженные женские плечи, крутящееся колесо, бегающий шарик…
— Зеро! — воскликнул крупье возле дамы в красном. Она проиграла. Она проигрывала уже целый час. Томас наблюдал за ней. Дама теряла не только состояние, она постепенно теряла и выдержку. Дрожащими пальцами зажгла сигарету. Ее ресницы трепетали. Она открыла расшитую золотом вечернюю сумочку. Вытащила купюры. Швырнула их крупье. Тот выдал ей жетоны. Дама в красном сделала новую ставку.
Игра шла за многими столами. В зале было немало красивых женщин. Томас Ливен видел лишь одну: даму в красном. Эта смесь выдержки с азартом, хорошими манерами и страстью игрока возбуждала его — всегда возбуждала.
— 27, rouge, impair et passe[6], — выкрикнул крупье.
Дама вновь проиграла. Томас заметил, что бармен покачал головой. Он тоже смотрел на даму.
— Такое невезение, — сказал он сочувственно.
— Кто она?
— Помешана на игре. Если бы вы знали, сколько она уже здесь просадила!
— Как ее зовут?
— Эстрелла Родригес.
— Замужем?
— Вдова. Муж был адвокатом. Мы зовем ее консульшей.
— Почему?
— Ну, потому что она и есть консульша от какой-то банановой республики.
— Ага.
— 5, rouge, impair et manque[7].
Консульша опять проиграла. Перед ней лежали лишь семь одиноких жетонов.
Внезапно Томас услышал, как кто-то тихо окликнул его: «Мсье Леблан?»
Он медленно повернулся. Перед ним стоял невысокий господин, потный, взволнованный, с красным лицом. Говорил он по-французски.
— Ведь вы мсье Леблан, не так ли?
— Да.
— Следуйте за мной в туалет.
— Зачем?
— Потому что я должен вам кое-что сообщить.
«Проклятье, наверняка мои списки… Кто-то из секретных служб уже что-то пронюхал. Только кто? Лавджой или Лооз?» Томас покачал головой:
— Говорите здесь.
Коротышка зашептал ему на ухо:
— У майора Дебра неприятности в Мадриде. У него забрали паспорт. Он не может покинуть страну. Он просит вас как можно скорее переслать ему какой-нибудь паспорт.
— Какой еще паспорт?
— У вас же в Париже была их целая куча.
— Но я все раздал!
Маленький человек, словно не слыша, продолжал быстро шептать:
— Я только что засунул вам в карман конверт. В нем фотографии Дебра и мой адрес в Лиссабоне. Туда и принесете паспорт.
— Сперва его надо заиметь!
Коротышка нервно огляделся:
— Мне пора уходить… Сделайте, что можете. Позвоните мне, — и он заспешил прочь.
— Послушайте-ка, — крикнул Томас, но маленький человек исчез. «Бог мой, кругом одни неприятности! Что теперь делать? Этот Дебра славный парень! Если следовать моим убеждениям, надуть его стоило бы, но бросать в беде — нет, так не пойдет! Как же помочь Дебра выбраться из Испании? И где достать для него поддельный паспорт, да еще срочно?»
Взгляд Томаса Ливена обратился к даме в красном. В этот момент она встала, расстроенная и бледная. Судя по всему, она проигралась в пух. И тут Томасу в голову пришла идея…
Десять минут спустя он уже сидел с консульшей Эстреллой Родригес за красиво убранным столом в фешенебельном ресторане казино. Небольшой дамский оркестр трудился над Верди. Три официанта элегантно, как в классическом балете, кружили возле стола Томаса Ливена. Они подавали главное блюдо: печень по-португальски.
— Соус из сладких перцев великолепен, — нахваливал Томас. — Воистину великолепен. Вы не находите, мадам?
— Очень вкусно.
— Это благодаря томатному соку, мадам. Что-то не так?
— Почему вы спрашиваете?
— Вы так странно на меня посмотрели — так… строго!
— Мсье, мне не хотелось бы, чтобы вы заблуждались на мой счет, — с достоинством ответила консульша. — Не в моих правилах принимать приглашения на ужин от посторонних мужчин.
— Мадам, не стоит продолжать. Джентльмен с первого взгляда понимает, когда перед ним настоящая дама. Не забудем, что это я вынудил вас поучаствовать в небольшой вечерней трапезе. Практически навязал вам ее.
Консульша вздохнула и вдруг посмотрела на него не строго, а очень сентиментально. «Интересно, как давно умер ее супруг», — подумал Томас, — и сказал:
— В минуты сильного нервного напряжения и душевных мук всегда необходимо съесть что-нибудь питательное. Вы… м-м-м… много ли проиграли?
— Очень, очень много!
— Вам не следует играть, мадам. Еще маслин? Женщина с вашей внешностью обязательно проиграет. И это только справедливо.
— Ах… — красивый вырез на платье консульши выдавал ее внутреннее беспокойство. — А вы совсем не играете, мсье Леблан?
— В рулетку нет.
— Счастливец!
— Я банкир. Игра, на ход которой я не в состоянии повлиять своим интеллектом, мне скучна.
— Ненавижу рулетку! — внезапно резко и строго сказала черноволосая Эстрелла. — Ненавижу и ее, и себя, когда играю!
Томаса охватило волнение. Эта женщина, то кроткая, как овечка, то вдруг без перехода неистовая, как тигрица… Боже праведный, вот это будет театр так театр… И какая пре-е-е-красная…
— Две вещи в этом мире я ненавижу, мсье!
— А именно?
— Рулетку и немцев, — прошипела Эстрелла.
— Ага.
— Вы француз, мсье. Знаю, что хотя бы в отношении немцев вы поймете меня…
— Вполне, мадам, вполне. Гм. А почему, собственно, вы ненавидите немцев?
— Мой первый муж был немец.
— Понимаю.
— Директор казино. К этому добавить нечего!
«Беседа пошла куда-то не туда», — подумал Томас, и сказал:
— Конечно, нечего. А вообще-то кое-что доставило бы мне несказанное удовольствие…
— Что именно?
— Финансировать вашу игру целый вечер.
