Джип почти остановился. Со страшным скрежетом машина преодолела груду камней.
– Внимание, сейчас тряхнет, – предупредил Сэндс.
И действительно, Малко показалось, что джип взлетел, словно самолет. Козья тропа была чуть шире расстояния между колесами автомобиля.
Наконец джип выехал на почти ровную площадку и остановился. Сэндс спрыгнул на землю. Малко последовал за ним. Он по-прежнему держал в руке свой сверхплоский пистолет. Американец приказал менеджеру также выйти из машины. Тот, хныча, подчинился и остался стоять в свете фар.
Великолепный свет луны освещал расположенную внизу Кабульскую равнину и окружавшие ее горные вершины. Картина была грандиозной и мрачной: каменистая платформа заканчивалась отвесной стеной высотой в триста метров. Далеко внизу белые фары какого-то грузовика медленно высвечивали идущую по ущелью извилистую дорогу.
– Мы сейчас в тридцати километрах от Кабула, – сказал Томас Сэндс. – Вроде как бы совершаем паломничество к памятному месту. Полгода назад афганские солдаты изнасиловали здесь трех девушек из Корпуса Мира.
Хотя он сказал это обычным голосом, его слова прозвучали довольно мрачно.
Было холодно. Дул пронизывающий и сухой ветер. Малко вдруг услышал дробный стук: менеджер стучал зубами. Сэндс подошел к нему и задал по-афгански какой-то вопрос. Тот что-то пробормотал в ответ и опустил голову. Американец повернулся к Малко.
– Он говорит, что ничего не знает, что он вообще не знает Биргитту.
Сэндс достал из-за пояса большой автоматический кольт и со всего размаху ударил им менеджера в висок. Тот вскрикнул и упал на колени. Ударом ноги американец уложил его на землю.
– Держите его, чтобы он не двигался, – сказал он.
Малко приставил ствол пистолета к затылку афганца. Он должен узнать, что случилось с Биргиттой. Любой ценой. Сэндс сел в джип, завел его и направил прямо на менеджера, словно собирался его раздавить. Афганец завопил, когда переднее колесо придавило его шею к каменистой поверхности земли. Малко инстинктивно отскочил назад.
Афганец корчился на земле, как червяк. Двигаться он не мог, а только кричал и стонал. Томас Сэндс выпрыгнул из джипа, не выключая двигатель. Он опустился на колени перед распластавшимся на земле менеджером.
– Если ты сейчас же не скажешь всю правду, то я продвину машину еще на двадцать сантиметров, и твоя шея будет раздавлена, как лепешка...
Менеджер слабо отбивался. Малко решил не вмешиваться. Он испытывал отвращение ко всякого рода хладнокровному насилию, но знал, что иногда оно является единственным средством добиться цели. К тому же от этого зависела, может быть, жизнь Биргитты.
Афганец произнес какое-то ругательство и продолжал молчать. Томас Сэндс подождал несколько секунд, потом поднялся и сел в джип. Мотор взревел, и машина снова продвинулась на несколько сантиметров... Страшный крик менеджера отразился эхом от черных вершин. У Малко появилось желание заткнуть себе уши.
– Прекратите! – крикнул он Сэндсу.
Тот с разъяренным видом вышел из джипа.
– Вы хотите бросить вашу девицу на произвол судьбы?
Держа руки на поясе, он посмотрел на афганца. Еще сантиметр – и тот будет мертв. Сэндс покачал головой.
– Эта скотина даст себя убить...
Вдруг он щелкнул пальцами. Заинтригованный Малко увидел, как он поднял капот и стал что-то искать в багажнике. Вытащив оттуда два длинных электрических шнура, он присоединил два конца к клеммам аккумулятора, а два других набросил на шею менеджера.
После этого Томас Сэндс стал коленями на спину афганца и стянул с пего джинсы и трусы почти до колен, оголив живот. Он тщательно обмотал один из оголенных концов провода вокруг его плоти, затянув так сильно, что тот завопил. Затем он взял большой камень и положил его на акселератор. Мотор сразу же взревел. Сэндс выключил фары.
– Надо сохранить весь ток для этого гада, – спокойно сказал он.
Резким жестом он засунул конец другого провода в ухо афганца, сам при этом держась за неоголенную часть шнура.
Судорожные движения и крики пытаемого вызвали у Малко сильный приступ тошноты. Сэндс медленно сосчитал до пяти и вынул провод. Менеджер прерывисто дышал. Американец наклонился и стал что-то говорить ему на ухо. Затем, пожав плечами, он снова взял провод и всунул его афганцу между ягодицами.
Вопли и спазмы возобновились. Резкий запах паленого мяса заглушил-запах бензина. Американец встал. Менеджер потерял сознание.
– Завтра его уже не будет. Но я ему сказал, что он станет импотентом...
Схватив голову афганца за волосы, он на этот раз засунул конец провода ему в рот, стараясь прикоснуться к языку. Тот затрясся в судороге, тело его выгнулось дугой, потом снова опустилось и он что-то прокричал по-персидски. Американец сразу же вытащил провод.
– Он будет говорить.
Менеджер стал произносить короткие фразы, прерываемые всхлипываниями и сопением. Томас Сэндс поднял свое каменное лицо.
– Он является осведомителем Масуният Милли[8]. Это он выдал Биргитту. Они увезли ее в тюрьму, расположенную рядом с гостиницей «Наджиб». Полковник Пильц объявил ему за это благодарность.
– Что они с ней собираются сделать? Томас Сэндс ответил менее уверенным тоном:
– Он говорит, что завтра полковник Пильц сам отведет ее под Кулангар и отдаст вождю одного из кушанских племен.
– И что там с ней сделают?
– Он не хочет этого говорить. Подождите минуту. Томас Сэндс снова взял провод и поднес его к глазу пленника, как бы собираясь его проткнуть. Менеджер испустил душераздирающий вопль, и пальцы его впились в пыль.
– Балех, балех.
Он снова начал говорить отрывистыми фразами с пеной у рта. Оголенный провод по-прежнему угрожал впиться ему в лицо.
Американец поднял глаза на Малко. Его рот дернулся от нервного тика.
– Вы слыхали что-нибудь о «Буз-Каши»?
– Немного слыхал. Это что-то вроде афганского поло?
– Если хотите. Скажем так: они устраивают для себя нечто вроде особого развлечения...
По выражению лица Томаса Сэндса Малко понял, что это развлечение является чем-то очень омерзительным. Он посмотрел на афганца с нескрываемым отвращением и неприязнью.
– А по поводу китайца?
– Я его спросил. Он ничего не знает. Он слишком маленькая сошка.
Он сел в джип и дал задний ход. Менеджер сразу же откатился в сторону. Через несколько секунд он поднялся и остался стоять в свете фар. Мотор взревел. Джип устремился вперед. Афганец автоматически бросился бежать, словно заяц, попавший в свет фар, прямо но направлению к пропасти.
Все произошло слишком быстро, чтобы Малко мог вмешаться. Джип остановился в нескольких сантиметрах от обрыва. Фигура менеджера, казалось, растворилась в темноте. Было невозможно понять, то ли джип столкнул его в пропасть, то ли он бросился туда сам. Далеко внизу раздался слабый крик.
Томас Сэндс вышел из джипа. Выключив двигатель, он закурил сигарету и облокотился о машину. Воцарилась полная тишина, и, если бы не торчащие из-под капота провода, можно было подумать, что ничего особенного здесь не произошло.
– Нельзя было его отпускать, – сказал Сэндс, не глядя на Малко. – Я здесь официальное лицо...
Малко ничего ему не ответил. У него в ушах еще стоял крик афганца. Но он уже думал о Биргитте. Что можно было для нее сделать?
– Афганистан – дикая страна, – задумчиво произнес американец. – Здесь людей убивают, можно сказать, почти ни за что. Еще два года тому назад даже в Кабуле иностранец, который встречался с афганкой, мог считать себя приговоренным к смерти. Этот тип был просто мелким мерзавцем. Просто он оказался замешанным в слишком крупную для него историю.
– А если его тело найдут?
Томас Сэндс пожал плечами.
– Подумают, что его сбил грузовик. Он не такая важная персона, чтобы им занимался полковник Пильц.
Американец сделал глубокую затяжку и сказал с некоторым оттенком горечи:
– Вы не любите пачкать себе руки. Вообще-то вы правы. Но иногда это приходится делать. Я тоже не люблю убивать.
Малко ничего ему не ответил. Он вдруг почувствовал себя очень далеко от этого каменистого гребня, на краю света. И ему сейчас было глубоко наплевать на генерала Линь Бяо.
– Вы знаете, куда полковник Пильц собирается увезти Биргитту? – спросил он.
Прежде чем ответить, Сэндс погасил сигарету.
– Да. А что?
– Я хочу туда поехать.
– Вы с ума сошли! – взорвался американец.
– Это уже моя забота, – холодно ответил Малко.
Кушанка с ружьем через плечо величественно спрыгнула с верблюда и с любопытством посмотрела на Биргитту, лежащую, свернувшись клубком, на земле рядом с русским джипом.
Молодая немка, на которой были только старые шорты и свитер, вся дрожала – то ли от холода, то ли от того, что долго была лишена гашиша. Зубы ее непроизвольно стучали. Пустину у нее отобрали.
