– У того обрыва, я думаю, не чувство долга… Эвери.
– Давай выпьем, что ли. – Эвери подошла к шкафчику с бутылками и налила водки в высокий бокал с тоником. – Да, мистер Уоллингфорд уже рассказывал, что ты меня там вычислил. Кажется, ему это даже понравилось.
– В чем вообще дело? – резко проговорил Джей. – Почему ты за мной следила?
Эвери подняла стакан и сказала:
– Сначала давай выпьем. В разведывательной работе нечасто случаются ситуации, когда два шпиона могу! выпить в такой приятной обстановке. Твое здоровье, Джей. Рада тебя видеть.
Они выпили, и Эвери медленно направилась к креслу.
– Нравится мне это место. Наверно, другого такого и нет нигде.
– Ты сюда уже приезжала?
– О, да. Много раз. И тебя видела.
– Видела? – удивился Джей.
– Да, несколько лет назад. Издалека. Мы с мистером Уоллингфордом уезжали, а ты шел к пруду. Он мне все о тебе рассказал. Так что я тебя давно знаю.
Опять эта спокойная уверенная улыбка.
– А мистера Уоллингфорда ты знаешь давно?
– О… я не помню. Красиво, правда? – Эвери кивнула в сторону картины над камином.
– Говорят, она похожа на мою мать, – сказал Джей.
– Да, я знаю, – кивнула Эвери. – Мистер Уоллингфорд упоминал об этом. Если не ошибаюсь, она исчезла много лет назад…
– Это так. Она ушла из нашей квартиры однажды вечером, и больше ее никто не видел.
– Так трагично. – В ее глазах было участие. – Я никогда не видела своих мать и отца. – проговорила после паузы Звери. – Мистер Уоллингфорд заменил мне родителей. Он был всегда очень добр ко мне… – Потом, как бы желая переменить тему: – Комната великолепная, правда?
Следующие несколько минут они говорили о собранных здесь произведениях искусства, и Джей понял, что Эвери не хуже него знакома с этой комнатой. У него даже возникло смутное неприятное чувство…
Вскоре стало очевидно, что о делах Эвери говорить не будет. Джей пытался несколько раз повернуть разговор в нужное русло, но ничего не получалось. Наконец он решил идти напролом.
– Эвери… я в замешательстве от того, как сложились паши отношения. Мне кажется, я имею право попросить тебя все объяснить.
Эвери Хоукинс некоторое время молча смотрела на него. Это напомнило Джею те случаи, когда Крикет Кент делала паузу, обдумывая ответ.
– Я уверена, мистер Уоллингфорд говорил тебе, Джей, что мы сообщаем только ту информацию, которая нужна агенту для работы. Я понимаю, тебе, человеку относительно новому, ото трудно понять, но соображения безопасности в разведывательной деятельности самые важные – даже некоторые моральные соображения меркнут перед ними. Агент, который говорит или которого могут заставить говорить, опасен для всей организации. Вот почему, хотя это и кажется жестоким, лучше убрать такого агента. Не забывай об этом. Разведка – ото всего лишь группа агентов, контактирующих друг с другом в процессе передачи информации. Похоже на нитку бус. Если она обрывается, бусы соскальзывают с нее одна за другой.
Джей допил свой стакан и поднялся.
– Выпьем еще?
– Да, спасибо. – Эвери поднялась, подошла к окну, в которое недавно смотрел Джей, – за подъездной дорожкой виднелись строения для слуг. – Ты там живешь?
– Ну да, – ответил Джей. Он взял из шкафа бутылку и налил Эвери изрядную порцию водки, потом, подумав, добавил еще.
Они стояли у окна со стаканами в руках. Солнце ушло за тополя слева, но несколько лучиков еще отражались от оконного стекла. За всю встречу они впервые были так близки.
Будто угадав мысли Джея. Эвери отошла к камину. Джей заметил неподвижную фигуру на том же месте, где видел раньше. Ему стало не по себе.
Эвери прикуривала сигарету, когда Джей сел в кресло рядом с камином. Огонек осветил ее лицо блеклым золотом, и Джеку почудилось нечто странное. Но что это было? Сходство, может быть? Что-то из прошлого? Что-то знакомое в чертах лица? Он поднял глаза к портрету. Немигающие зеленые глаза неотступно следили за ним. Губы, казалось, приоткрылись, намереваясь что-то сказать – но вдруг видение исчезло. Безвозвратно.
– Что-нибудь не в порядке, Джей? – с любопытством спросила Эвери, задувая спичку.
– Нет, все хорошо. – Джей окончательно понял, что Эвери Хоукинс навсегда оставит Крикет Кент в прошлом. Джей гонялся за тем же неуловимым фантомом – девушкой из другого мира, которая исчезла и которой не позволят вернуться.
– Ну, пора идти, – сказала Эвери. – Мне очень понравилось, Джей, очень.
У Джея появилось то же тоскливое чувство, оно появлялось всегда, когда он расставался с Крикет Кент.
– Прощай, Джей.
Глаза у нее были печальные.
Вечером мысли Джея опять вернулись к вишневому деревцу. Скоро в большом доме станет темно и почти пусто. Если Эвери Хоукинс еще там – теперь для Джея Эвери опять «он», – то, конечно, в одной из гостевых комнат в другом крыле. Можно будет копать без помех – и за несколько минут он все узнает. Может быть, Теду Саммерсу просто померещилось? Пусть так. Во всяком случае, большого риска нет. Джей лишь потеряет немного времени.
Беспокоило другое – вдруг он там что-нибудь найдет?
Он сидел у окна, наблюдая, как тьма окутывает Линденвальд. Поместье будто ждало чего-то. Пришел его отец, пожелал ему доброй ночи и лег спать. Примерно в полночь Джей поднялся, взял фонарь и направился к сарайчику, где отец хранил инструменты. Отыскав кирку и лопату, пошел к главному дому.
Для июньской ночи было прохладно и довольно светло, хотя светили только звезды.
Он остановился, увидев вишенку у задней стены дома. Изящное деревце. Отец не раз восхищался его красотой – особенно когда оно было в цвету. Лепестки осыпались, но отец ни разу не притронулся к мягкому белому покрову земли.
Джей поставил кирку к стене дома и, взяв лопату, подошел к вишне. Когда он оказался под пышными сочными листьями, на него нахлынула волна покоя. Странное чувство – особенно если вспомнить, зачем он сюда пришел.
Он осторожно коснулся кончиком лопаты рыхлой клумбы в нескольких футах от основания дерева. Помедлил, думая, а не бросить ли это дело.
Потом с силой вонзил лопату в землю, не замечая молчаливую фигуру с ничего не выражающими глазами, потаившуюся в тени. Она потянулась к кирке у стены.
– Доброе утро, бывший специальный агент Холлоуэй.
Лицо Прыгуна Джо побледнело, стало примерно такого же цвета, как его светлая куртка из оленьей кожи. Элстон Дулитл только что вызвал его по радио из Эль-Пасо, где он выискивал информацию по делу на бульваре Леопард Оленью куртку и огромное сомбреро он надел для того, чтобы не выделяться в толпе мексиканцев.
Из почтения к боссу он снял сомбреро у входа в кабинет и теперь нервно мял его, глядя на Дулитла. Приветствие, произнесенное с ледяной вежливостью, сразу вывело его из равновесия. А эта замерзшая на лице босса улыбка…
– Прошу прощения… сэр?
– Вы меня слышали, мистер Холлоуэй? – Ну вот, мистер. Босс но называл его мистером с тех пор, как пять с лишним лет назад представил миссис Дулитл.
– У меня тут ваше прошение об отставке, должным образом заверенное свидетелями, не хватает только вашей подписи, – продолжал Дулитл. Он указал на лист бумаги, аккуратно лежавший в центре стола.
– Мое – мое что, сэр? – пробормотал Джо, свертывая сомбреро в гигантский галстук-бабочку. – Кажется, я не понимаю, сэр. Я не увольняюсь. Мне еще шесть лет осталось, вы забыли?
– Идиот проклятый! – Дулитл собирался сохранить спокойствие до конца, но не смог. – У вас и шести минут здесь не осталось! Вам известно, где я был эти три дня? Отвечайте! Ну?
– Да, да. Конечно, сэр. Вы… вы были в главной конторе. Э… очень рад, что вы вернулись, шеф.
– Вот именно! – проревел Дулитл. – Я провел целых два дня с директором, и он щипал меня за задницу четыреста восемьдесят минут каждый день. Вы знаете, Холлоуэй, что это такое, когда вас два дня щиплют за задницу?
Джо знал. Он молча склонил голову.
– Да, мистер Холлоуэй, два дня с нашим директором. – Дулитл взял себя в руки и заговорил как по писаному. – А вы знаете, куда я сегодня уезжаю?
Джо покачал головой.
– Пуэрто-Рико, город Сан-Хуан. – Дулитл встал вполоборота к окну, за которым виднелся большой ильм. – Меня перевели… в другую страну.
На мгновение Джо испугался – вдруг Дулитл сломается? Он несколько раз переступил с ноги на ногу.
– Я что-нибудь могу сделать? – спросил Джо с искренней симпатией.
– Да, – ответил Элстон Дулитл, возвращаясь к сиюминутным делам. – Подпишите вот здесь.
– Но, шеф, в чем дело? У меня еще шесть лет…
– У вас лишь две минуты, Холлоуэй, – прорвал его Дулитл. – С вами покончено. Вас наконец накрыли, Холлоуэй. Помните того нового агента, Вон Флака или как там его, за которого вы отвечали? Помните этого подчиненного, Холлоуэй?
