— Это ваше право, — согласился мистер Уоллес, — но учтите, что у вас не так много времени. Честно говоря, я не совсем понимаю, каким образом спустя столько времени можно установить истину. Совсем не представляю. Но вам виднее. Говорят, что вы умеете обращать внимание на такие мелочи, которые остальные люди просто не замечают.
В гостиную въехала Ольга Игоревна. За ней вошла Лилия. Увидев вошедших, Дзидра вздрогнула, настолько неожиданным и бесшумным было это появление свекрови.
— Добрый вечер, Дзидра, — ровным голосом поздоровалась Ольга Игоревна, — здравствуйте, господин Уоллес. Мистер Дронго, если не ошибаюсь? Вы еще у нас? Я думала, что вы давно нас покинули.
— Я пока задержался, — не стал вдаваться в подробности Дронго.
— Он уехал в Эдинбург и снова вернулся, — пояснила Дзидра, снова перейдя на русский язык, — а вы, кажется, не хотели спускаться к ужину? Мне сказали, что вы будете ужинать у себя в номере.
— Я передумала.
— Вы чувствуете себя лучше?
— Гораздо лучше, если это тебя действительно интересует.
— Меня интересует все, что касается обитателей этого замка, — зло отчеканила Дзидра. — На сегодняшний день я единственная хозяйка в этом доме, если, конечно, не считать девиц, которые появлялись здесь с Виктором.
— Не забывай, что я его мать. Он сидит в тюрьме, и ему могут дать пожизненный срок, а ты смеешь в моем присутствии говорить о нем столь неуважительно.
— А я еще должна говорить уважительно? — встрепенулась Дзидра. — Мы ведь говорим о человеке, которого обвиняют в убийстве. Даже если он ваш сын. Мистер Уоллес только что подтвердил, что именно Виктор застрелил Злату. Он все лично проверил.
— Виктор был в плохом состоянии, — мрачно парировала Ольга Игоревна, — и давай прекратим этот разговор. Тем более при посторонних. Завтра приедет Игорь, и мы переговорим. Я думаю, что будет лучше, если я на какое-то время вас покину. Так будет лучше для всех.
— Как хотите, — кивнула Дзидра. — Игорь уже позвонил мне. Завтра они приедут вместе с Валентиной и Алешой.
— Нурали тоже прилетит вечерним рейсом, — сообщила не без злорадства Ольга Игоревна, — у него несколько изменились планы, и он пробудет два дня в нашем замке.
— Опять этот тип? — поморщилась Дзидра. — Интересно, что вы так охотно принимаете его у себя? Неужели вы не видите, какой он скользкий и неприятный?
— Это тоже мы обсудим после, — сдержалась Ольга Игоревна. — Господин эксперт, у вас остались вопросы или вы наконец можете нас покинуть?
— У меня остались вопросы, — зло ответил Дронго. — У меня осталось много вопросов, уважаемая госпожа Хотинская. И я не могу уехать отсюда, пока не задам их вашей кухарке, вашей сиделке и вашей внучке. Не забывайте, что я выполняю свою работу по поручению вашего сына. В тот момент, когда он отменит это поручение, я с большим удовольствием прекращу свое расследование.
Хотинская смотрела на него, не моргая. Затем обернулась к Лилии.
— Похоже, что в этом доме все пытаются самоутвердиться за мой счет. — Она перешла на английский, на котором говорила с большим акцентом, более тщательно подбирая слова. — Мистер Уоллес, как себя чувствует Виктор?
— Неплохо, — ответил адвокат, — он читает книги и по-прежнему настаивает на своей невиновности. Все мои попытки убедить его в том, что подобная линия защиты будет крайне неэффективной, не производят на него никакого впечатления…
— Давайте сделаем иначе, — нахмурилась Ольга Игоревна, — я напишу ему письмо. Постараюсь убедить его в том, что он должен вас послушать. Как вы считаете, что ему грозит в этом случае?
— Возможно, нам удастся повлиять на присяжных, — пояснил Уоллес. — В таком случае он получит от пяти до восьми лет тюрьмы. Учитывая, что он гражданин России, ваша страна может потребовать его выдачи, чтобы он сидел в российской тюрьме.
— Я бы предпочла британскую, — холодно заметила Хотинская.
— В России приговор может быть быстрее пересмотрен, — пояснил адвокат. — Хотя я понимаю ваше беспокойство. Лучше просидеть десять лет в британской тюрьме, чем один год в российской. Но сейчас главное — получить минимальный срок для вашего сына.
— Я напишу ему письмо, — твердо произнесла Ольга Игоревна, — а вы ему передадите мою просьбу — согласиться с вашими… как это будет по-английски? «Advice», кажется. С вашими советами.
— Так будет лучше, — сказал Уоллес.
— В таком случае нам лучше подняться в мою комнату, чтобы подготовить это письмо, — сразу предложила Хотинская. — Надеюсь, к этому времени господин эксперт уже завершит свою работу?
— Я постараюсь не задерживаться, — кивнул Дронго, поднимаясь из кресла, — только мне понадобится переговорить с вашей сиделкой.
— Лилия спустится к вам через двадцать минут, — сказала Ольга Игоревна и, не прощаясь, повернула кресло к выходу.
Мистер Уоллес поднялся и, кивнув Дронго на прощание, осторожно спросил:
— Где вы остановились?
— В «Интерконтинентале», — ответил Дронго.
— Я вам позвоню, — пообещал адвокат, выходя следом за Хотинской, которая выехала, даже не обернувшись в сторону своей невестки и гостя. Лилия так же молча вышла за ней.
— Убедились? — иронично спросила Дзидра. — Смогли лично убедиться, какая у меня свекровь и как мне с ней комфортно жить в нашем замке. Скорее бы она отсюда убралась. Родителей нужно любить на большом расстоянии. Или вы не согласны?
— Не согласен, — вздохнул Дронго, — я мечтаю каждый день проводить рядом с моими родителями. Не всегда получается, но я пытаюсь быть с ними как можно больше.
— В таком случае вам повезло, — усмехнулась Дзидра, — вы представляете довольно редкий и вымирающий тип человека. Если в вашем возрасте вы еще можете столь восторженно говорить о встречах с родителями.
— Ваши родители живы? — неожиданно спросил Дронго.
— Мать жива, — ответила Дзидра, — отец умер несколько лет назад. Хотя он не жил с нашей семьей. Мы с сестрой росли без отца. У нас был отчим, но он тоже умер восемь лет назад. А почему вы спрашиваете?
— Вам нужно сломать эту традицию разводов, — вздохнул Дронго. — Если ваша мать развелась, когда вы были еще девочкой, то весьма вероятно, что и вы можете развестись с вашим супругом. И передадите подобную «традицию» своей дочери. Когда мать и бабушка имеют такой печальный опыт, дочь и внучка почти гарантированно его повторяют. Эта статистика… Я бы на вашем месте не шел на конфликты со своей свекровью столь часто. Это может не нравиться вашему мужу, об этом вы не думали?
— Давайте не будем вмешиваться в мою частную жизнь, — огрызнулась Дзидра. — Зачем вы хотите говорить с Мартой? Мне казалось, что она вам больше не нужна.
— Я провожу расследование так, как считаю нужным, — деликатно, но твердо заметил Дронго.
— В таком случае вы будете беседовать с ней в моем присутствии, — категорически заявила Дзидра, — только в моем присутствии. Иначе я не разрешу вам беседовать.
— Позовите вашу дочь, — согласился Дронго, — мы побеседуем вместе.
Она взглянула на него, очевидно, решая, как ей поступить. Было заметно, что она колеблется. Секунд через двадцать она все-таки поднялась и вышла из гостиной.
«Кажется, деньги принесли в эту семью только несчастье, — подумал Дронго. — Им было бы гораздо лучше не зарабатывать свои миллионы и вести образ жизни среднего класса».
Дзидра вернулась с дочерью. Когда они спускались по лестнице, было слышно, как они негромко переругиваются и мать что-то внушает своей дочери — возможно, предостерегает ее от излишней болтливости. Они вошли в гостиную и прошли к дивану. Дзидра уселась на диван, рассчитывая, что дочь сядет рядом. Но та прошла и уселась в кресло. Дронго грустно усмехнулся. На молодой девушке были джинсы, спущенные на бедра так, что были видны ее белые трусики, и короткая рубашка, обнажавшая пупок.
— Извините, Марта, что я во второй раз вас беспокою, — начал он, — но мне хотелось задать вам несколько вопросов.
— Это ваша работа, — ответила Марта, — спрашивайте.
— Вытащи жвачку изо рта, — попросила мать.
Дочь вытащила жвачку и прикрепила к ручке кресла. Мать прикусила губу и ничего не сказала.
— В момент выстрела вы были в комнате, которая оборудована под домашний кинотеатр, — сказал Дронго, — она примыкает к апартаментам Виктора. Неужели вы ничего не услышали?
Дочь взглянула на мать, словно спрашивая ее совета. Затем покачала головой.
— Ничего, — ответила она, — я надела наушники и смотрела фильм. Поэтому ничего не услышала. И не могла услышать. Вы можете сами проверить. Если надеваешь наушники, то ничего не слышишь, даже когда громко кричат в соседней комнате.
— А там кричали?
— Да.
— И вы слышали их крики?
— Конечно, слышала. Они так громко ругались. Я как раз прошла в комнату. Поднялась на третий этаж из своей комнаты. И услышала, как они ругаются.
