7
На Крещение Иван Катков, засветло приехав домой, осторожно завел речь, о чем размышлял, сидя в машине во время операции «Аромат»:
— Прикидываю я, Володька, и так и эдак, и боюсь: не затащит ли тебя в свой капкан Гуго Блайхер? А?! Как вспомню его морду, особенно глаза — жуть берет! Насчет нашего «Сопротивления» он в курсе; догадывается, что мы были связаны и с «Интералие»... Не пора ли тебе...
— Гвоздем в голове это у меня засело, — обрадовался я намеку, — чувствую, что пора уматывать из Парижа; страх берет, когда вспомню, как Блайхер уже дважды о тебе спрашивал... а ты еще ввязался в эту историю с Лукасом! Английская разведка коварна, ей доверять опасно! Она только свои интересы блюдет...
— А все остальные? А советская? Веришь ОГПУ? Павла Ивановича принимаешь за чистую монету?! Ну и наивняк же ты!
— Хочу верить!!! Душа просит!!! Вопреки всякой логике, наперекор собственным убеждениям, невзирая на свое происхождение, супротив здравого смысла! Чувствую в нем русскую силу! Помнишь:
Сильна ли Русь? Война и мор.
И бунт, и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: все стоит она!
— Ты представляешь себе старую Россию. Ее сейчас нет! Осталась одна чернь да жиды, которые властвуют над нею! А если помянуть Пушкина, то он писал и это: «Мы малодушны, мы коварны, бесстыдны, злы, неблагодарны; Мы сердцем хладные скопцы. Клеветники, рабы, глупцы»...
Сколько наглого бесстыдства, злости заложено в призывах к разграблению церковных ценностей, суду над патриархом, убийству десятков тысяч священнослужителей! Сколько беспринципного коварства в похищении Кутепова, Миллера, убийстве Бенеша, своего брата Троцкого... Ты им интересен как начальник контрразведки террористической организации, засылающей своих людей в СССР. Твоя совесть требует пренебречь прежней враждой и стать на защиту Родины... Понятно... но помни, что «КПСС, Москва слезам не верит»!
— Но Россия стала другой! Сталин обращается к русским людям: «Братья и сестры»! — не «товарищи»! Поговаривают о выборе патриарха! По радио все время звучат слова: «Родина!», «Отечество»!
— Меня гложет сомнение, что все эти меры вызваны силой обстоятельств. Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов и иже с ними понимают, что вопрос стоит: быть или не быть Советскому Союзу и, прежде всего, им самим! Нереальны ныне призывы стать на защиту коммунистических идеалов, вроде, скажем, «Грабь награбленное!» или «Бей буржуев, кулаков!», на которые так охотно отзывался в свое время «проклятьем заклейменный мир голодных и рабов» в виде озверелой толпы — солдатни, матросни и люмпена... Теперь к вкусившему все прелести коммунистического рая народу с подобными лозунгами не подъедешь! Отсюда невольно возникает мысль: «Как правильно мы делаем, борясь с фашизмом! По своему существу близким, единокровным братом того же коммунизма? Все эти Фрейды, Ницше, Шопенгауэры, Марксы черпали из одного источника: переосмысленной на свой манер левитами в шестом веке и придуманной ими же для своего "избранного народа" Торы, каббалы — учения, направленного против христианства».
Юрий Григорьев, кадет Донского кадетского корпуса Ксения Околович
Кадеты Донского кадетского корпуса, 1926 г.
Первая супруга И Дорбы и сын Павел
Виктор Михайлович Байдалаков — председатель исполнительного бюро НТС
Съезд совета НТС слева направо: В.М. Байдалаков, С.А. Субботин, М.А. Георгиевский, А.Э. Вюрглер
Г. С. Околович
Глава смоленской службы порядка Николай Алферчик
Вологда в годы войны
Автор и партизанский командир на охоте
Вологодский госпиталь
Начальник вологодского госпиталя Автор в период работы медбратом
Иван и Ольга Дорба в 1977 г.
Автор с супругой Ольгой в 1992 г.
— Точно! «Чисто немецкая раса» напоминает «избранный народ». Знаешь, Иван, Достоевский оплакивает современное безразличие людей к нравственным запросам, индифферентность к религии и спрашивает: «Может ли современный интеллигент — умственный пролетарий, беспочвенный межеумок, ценить и уважать свою Родину — Россию, когда, по сути дела, ее суть и ценность в религии, в православии?!» Подобные межеумки считают, что россияне годны только как материал для благоустройства другого народа, скажем, немецкого — о чем помышляют фашисты, или иудейского, в чем уже весьма преуспели сионисты. И те и другие — исчадие самого Люцифера! Православие — это непротивление злу, смирение, вера в себе подобного. Этим оно отличается от католического и лютеранского Запада, который величает нас «Иванами-дураками»!
— «Иван простак и добряк! На дурака вся надежа, а дурак- то и поумнел!» — говорит народная пословица. Как бы Западу не ошибиться! И все же, думается, народу нашему надо помочь раскрыть глаза пошире. Увы, роковую роль сыграла русская интеллигенция, не давшая в свое время отпор темным силам, питавшаяся последние сто лет чуждыми, даже враждебными и нездоровыми идейками, подсовываемыми Западом. Разобщенная, трусливая, она не пожелала бороться до конца и дала деру, в надежде, что «Иван» сам вскоре разделается с большевиками, а пока посидят, подумают... в Стамбуле, Париже, Белграде, Софии.. — Катков внимательно посмотрел на меня.
—Потому теперь, расколовшаяся на сотни партий, братств, союзов, обществ, она напоминает свору озлобленных, вечно грызущихся беглых псов. А накануне октября, в семнадцатом году, потакала ловким, поднаторевшим во вранье смутьянам и немецким шпионам провоцировать уставших от изнурительной и кровопролитной войны солдат и рабочих. Помогала захватить власть при помощи старого испытанного способа-трюка — «борьбы с реставрацией», так называемого «путча» генерала Корнилова... Сколько их было и сколько их еще будет!..
—Пока не переведутся дураки!.. Так Керенскому с Лениным удалось обманом поднять солдат и матросов против Корнилова, а затем сбросить и самого Арона Кирбиса-Керенского, — съязвил Катков.
— Чтобы спустя два года разделаться с теми же матросами в Кронштадте, а с вернувшимися на Тамбовщину солдатами, поднявшими «мятеж» — Антоновщину — разделаться при помощи русского интеллигента-дворянина Тухачевского. Что произошло? Он же любил свою Родину! Видел, кто такие большевики. Был смелым человеком! Чем руководствовался князь Оболенский, предавая своих товарищей-офицеров, готовящих восстание в Москве?.. А Блюхер, мичман Павлов... разве перечислишь!.. Всех покарала Немезида! И карает волну за волной! И это называется борьбой за «счастливое будущее народа»!.. — слова глухо вырывались из моей груди.
— Не менее отвратительна грызня «беглых собак», как ты называешь нашего брата... — добавил Иван.
Наступила пауза... Каждый думал о своем...
— Вот потому нас с тобой и тянет к неведомой России, которая, стиснув зубы, стоит сейчас на защите своей Родины.
Трудится не покладая рук, невзирая на бомбежки, на заводах и фабриках, в колхозах и совхозах, полуголодная, всем народом, включая стариков, женщин, детей.. Святой долг как-то помочь этим людям!..
— Мне хочется вступить в ряды Красной армии, если удастся. Здесь земля горит у меня под ногами! Чувствую: доберутся до меня!..
— Ты, Иван, ведешь борьбу с врагом в Сопротивлении, которое, уверен, будет шириться и отвлекать силы немцев. А после победы вас — как достойных сыновей—встретит обновленное Отечество! Надеюсь! И будет поднят «железный занавес», вырублен «чертополох», отделяющий Россию от Европы!
Катков то молчал, кивая головой в знак согласия, то пожимал плечами, потом, подняв руку с растопыренными пальцами, заговорил:
— Слушаю тебя, слушаю и думаю: Московское радио до противности восхваляет «великого отца народов» — человека, конечно, недюжинного, обладающего всеми качествами лукавого, беспринципного и жестокого деспота, которому удалось перехитрить всех, начиная с «наполеона»-Троцкого с его еврейской шайкой и кончая Тухачевским. Сталин—вершина, полноценный большевик, рожденный от ехидны и очковой змеи.
— Ну зачем так? Самодержцы в судьбоносные для страны времена нужны, как воздух! Фараоны, императоры, цари, короли, за редким исключением, не отличались особой добротой и благородством. Сталин сейчас хлопочет о том, чтобы возродить народный дух России! До сих пор большевики выкорчевывали нравственные ценности, накопленные за тысячу лет князьями киевскими, царями московскими, императорами петербургскими. Народ надрывается... Боюсь только одного: как бы полуживой Илья Муромец, натужась из последних сил, не пал бы, нанеся последний удар, и сам на поле боя. А оставшиеся мелкие людишки оглянутся, ахнут и покорно снимут шапки: «Погибла Россия, продавай с молотка веру, землю, недра, леса, честь и достоинство; берите и владейте нами!»
