— Ты говорила с Люком?
— Он звонил мне сегодня утром в половине седьмого. — У нее был встревоженный голос. — Когда я спросила, что он собирается делать, он не ответил. Но ему известно, что это по твоей вине он потерял память.
— Люк летит в Хантсвилл. Я сейчас на базе Редстоун-Арсенал. Думаю подождать его у вас дома. Как мне войти?
— На заднем крыльце стоит бугенвиллея. Ключ лежит под горшком. Пожалуйста, позаботься о Люке.
— Постараюсь.
Не успел он встать со стула, как телефон зазвонил. Сначала Энтони подумал, что это Хобарт, и решил не отвечать. Но откуда Хобарту знать, что он сидит в штабе у полковника Хиккэма? Энтони снял трубку и услышал голос Пита:
— Здесь доктор Джозефсон. Только что с самолета. Сидит в зале ожидания и как будто кого-то ждет.
— Проклятие! Она хочет предупредить Люка, что мы здесь. Нужно ее оттуда убрать!
— Но как?
— Мне все равно как!
12.00.
Аэропорт Хантсвилла был небольшой, но довольно оживленный. Первым делом Вилли обратилась в справочную и узнала, что рейс Люка запаздывает почти на час. Значит, ей предстоит ждать целых три часа.
Она купила в автомате шоколадный батончик и бутылку воды «Доктор Пеппер», затем отошла в сторонку, поставила на пол чемоданчик, в котором у нее лежал пистолет, и прислонилась к стене. Удастся ли ей перехитрить Энтони?
Пока она ломала голову над тем, как ей следует действовать, к ней приблизилась девушка в форме «Капитал эрлайнс».
— Простите, вы доктор Джозефсон?
— Да.
— У меня для вас телефонограмма.
Взяв конверт, Вилли нахмурилась: кто мог знать, где она сейчас находится?
— Спасибо, — пробормотала она и, распечатав конверт, прочла короткую записку: «Позвоните, пожалуйста, доктору Лукасу в Хантсвилле по номеру 6-42-31».
Невероятно. Как он мог ее опередить? Существовал лишь один способ это выяснить. Она подошла к телефону-автомату, набрала номер и услышала в трубке мужской голос:
— Испытательная лаборатория.
— Будьте добры, позовите доктора Лукаса.
— Минутку. — Наступила пауза, затем тот же голос сказал: — Доктор Лукас ненадолго вышел. Кто его спрашивает?
— Доктор Валла Джозефсон. Он просил меня позвонить.
— Доктор Джозефсон! Как замечательно, что мы вас нашли! Доктор Лукас очень ждал вашего звонка.
— Но что он тут делает? Я думала, он еще в воздухе.
— Армейская служба безопасности в Норфолке пересадила его на спецрейс до нашей базы. Он здесь уже более часа. Вы сможете сами до нас добраться?
— А где это?
— На Чаттануга-роуд, в часе езды от города.
Вилли достала из сумочки блокнот:
— Расскажите, как к вам доехать. — Потом, вспомнив усвоенные в детстве правила вежливости, добавила: — Будьте так любезны.
15.00.
Лес за окном машины становился все более дремучим, а дорога, по которой ехала Вилли на взятом напрокат «форде», — все уже. Почему лабораторию разместили так далеко от базы? Должно быть, из соображений безопасности.
Проехав еще пару километров, она наткнулась на полуразвалившуюся лавку. Рядом стояла телефонная будка. Вилли остановила машину. К счастью, она не выбросила листок с телефоном Люка. Опустив в прорезь десять центов, она набрала номер. На другом конце тут же сняли трубку.
— Я бы хотела поговорить с доктором Лукасом, — сказала Вилли.
— Вы ошиблись номером, дорогуша.
— Это шесть сорок два тридцать один?
— Да. Телефон-автомат в хантсвиллском аэропорту.
— Телефон-автомат?
— Да, мэм.
Только теперь до нее наконец дошло, что ее одурачили. Ни на какой спецрейс из Норфолка Люка не пересаживали. Вся эта комедия была разыграна с одной-единственной целью — не допустить ее встречи с Люком. Жив ли он еще, с ужасом подумала Вилли.
Если жив, может, она еще успеет его предупредить. Но как? Тут она вспомнила, что у Люка на базе есть секретарша. Он называл ее имя, что-то похожее на название цветка…
Точно, Маргарет.
Вилли позвонила на базу Редстоун-Арсенал и попросила соединить ее с секретарем доктора Лукаса. Через несколько секунд она услышала женский голос.
— Это Маргарет?
— Да.
— Я доктор Джозефсон, доктор Лукас мой друг. Мы уже, кажется, как-то с вами разговаривали. Меня зовут Вилли.
— Ну конечно, я вас помню. Как дела?
— Плохо. Мне срочно нужно кое-что сообщить Люку. Он у себя в кабинете?
— Нет, мэм. Он поехал домой.
— Если вы его увидите или он вам позвонит, не могли бы вы ему передать от меня несколько слов. Скажите ему: Энтони в Хантсвилле. Он поймет.
— Обязательно передам.
— Спасибо. — Вилли повесила трубку.
16.00.
Энтони сидел в засаде в доме Люка. Увидев медленно подъезжавшее такси, он машинально нащупал предохранитель пистолета.
Зазвонил телефон. Энтони замер, испуганно глядя на аппарат. Потом снова посмотрел в окно — Люк выходил из такси. Звонок мог быть ничего не значащим, а мог быть и чрезвычайно важным.
Он схватил трубку:
— Да?
— Это Элспет. — Она говорила тихо. — Он ищет папку, которую в понедельник спрятал где-то в Хантсвилле.
Энтони мгновенно сообразил, что это за папка. Люк снял копии с чертежей, которые вез показать в Вашингтон. Тайком от всех он сделал остановку в Хантсвилле, чтобы спрятать эти копии.
— Кто еще об этом знает?
— Мне сказала Маргарет, его секретарша.
Люк расплачивался с таксистом. Надо было заканчивать разговор.
— Здесь папки нет. Я обыскал весь дом сверху донизу.
— Значит, она на базе.
— Придется мне ходить за ним по пятам, когда он будет ее искать.
Люк уже подходил к двери.
— У меня больше нет времени, — сказал Энтони и бросил трубку.
Пробегая через прихожую на кухню, он слышал, как поворачивается ключ в замке. Он вышел через заднюю дверь и бесшумно закрыл ее за собой. Ключ по-прежнему торчал снаружи. Осторожно вынув его, он наклонился и засунул его под горшок с бугенвиллеей.
16.30.
На телевизоре в гостиной стояла фотография в бамбуковой рамке — удивительно красивая рыжеволосая женщина в шелковом подвенечном платье цвета слоновой кости. Стоявший рядом с ней мужчина в серой визитке был он. Люк повнимательнее рассмотрел лицо Элспет. С такой внешностью она вполне могла быть кинозвездой.
Когда, выйдя из такси, он увидел свой дом, у него потеплело на сердце. Внутри царил строгий порядок — блестящие поверхности, яркие краски, безукоризненная чистота. Люк неожиданно понял, что ему здесь неуютно, что ему больше нравится, когда книги разбросаны где попало, а не стоят аккуратными рядами на полках, когда собака может спокойно дремать, разлегшись поперек коридора, а во дворе валяется брошенный детьми трехколесный велосипед.
В этом доме не было детей. И животных тут не держали. Не дом, а картинка из женского журнала.
Люк принялся за поиски. Вряд ли здесь будет трудно найти светло-коричневую папку. В кабинете он заглянул в ящики письменного стола. Ничего. На втором этаже, в спальне, раскрыл стенной шкаф, с удовольствием посмотрел на висевшие там темно-синие и серые костюмы, твидовые спортивные пиджаки. Он уже больше суток ходил в чужой одежде, и желание принять душ и переодеться в свое было почти непреодолимым — это займет всего-навсего пять минут. Но Люк не поддался соблазну, сейчас ему нельзя терять ни минуты.
Он тщательно обследовал весь дом. И везде, куда бы ни упал его взгляд, узнавал что-то новое о себе и своей жене. Они любили слушать Гленна Миллера и Фрэнка Синатру, читали Хемингуэя и Скотта Фицджеральда, пили виски «Дьюарс» и ели на завтрак «Олл-брэн» из чистых отрубей.
В конце концов Люк пришел к выводу, что дома папки нет. В одном из ящиков на кухне он обнаружил ключи от стоявшего в гараже черного «крайслера». Надо ехать на базу и продолжить поиски там.
Выходя, он подобрал почту, лежавшую на полу в прихожей. Перебрал конверты, затем вскрыл их — вдруг в них окажется что-то, что может ему помочь. В одном из конвертов лежало письмо его жене. Врач из Атланты писал:
Уважаемая миссис Лукас!
Из лаборатории поступили результаты анализов крови, сделанных во время вашего последнего обследования. Все показатели в норме. Тем не менее у вас явный дефицит веса, вы жалуетесь на бессонницу, а когда вы были у меня на приеме, я заметил, что вы недавно плакали. Эти симптомы указывают на депрессию, которая может быть вызвана биохимическими нарушениями в организме, психологическими проблемами, в том числе в отношениях с супругом, или пережитыми в детстве травмами, например ранней смертью отца или матери. В данном случае у меня нет сомнений, что ваше состояние связано с произведенной в 1954 году перевязкой маточных труб.
Люк прервал чтение. Перевязка труб — это стерилизация, к ней прибегают женщины, не желающие иметь детей. Когда он спросил Элспет, почему у них нет детей, она ответила, что не знает. Ложь. Ей прекрасно известно, почему они не могут иметь детей — она сделала операцию, после которой не могла забеременеть. Люк взглянул на следующий абзац письма.
