— Зачем вы занимались со мной любовью? — спросил он.
Она удивленно посмотрела на него.
— Потому что мне этого хотелось.
Он покачал головой.
— Вы просто решили мне это доказать, вот и все.
— Вы хотите сказать, что я не получила удовольствия?
— Нет, в тот момент, когда я овладел вами.
Она смущенно засмеялась.
— Я давно не занималась сексом. Вы причинили мне небольшую боль. В следующий раз будет лучше.
Анита прильнула к нему, с упреком посмотрев на него большими голубыми глазами.
— Я вам больше не нравлюсь?
— Нет, нравитесь. Но мне бы хотелось знать, зачем вы меня обманули.
— Обманула? Почему?
— А насчет Сун-Бон. Вы ведь знали, что я был с ней, когда ее убили?
— Но каким образом?
— Она вам позвонила как раз до этого.
— Это неправда. Зачем вы так говорите?
Ее голос дрогнул, и он увидел, как у нее забегали глаза. Шведка не ожидала такой атаки. Они смотрели друг на дуга, не говоря ни слова. Малко почувствовал, как она снова овладела собой.
— Я не понимаю. Что вы делали с Сун-Бон?
— Я следил за ней, — ответил Малко. — Вы знаете, что я работаю на ЦРУ. Американцам стало известно, что северокорейцы готовят акции против американских атлетов во время Олимпийских игр. Мы пытаемся всеми силами помешать им.
Она села на кровать, скрестив свои длинные ноги, более сексуальная, чем когда-либо, и посмотрела на него.
— Почему вы задаете мне эти вопросы?
— Потому что вы мне солгали. Я хочу знать зачем?
Наступило молчание. Анита опустила глаза.
— Вы ошибаетесь, — сказала она нежным голосом и придвинулась к нему. Ну прямо Самсон и Далила. — Я еще хочу вас, — прошептала она хриплым от желания голосом. — Раздевайтесь. Мне хочется всю ночь заниматься любовью.
Нужна была железная воля, чтобы отказаться. Но у Малко не было желания вступать в эту игру. Он отстранил ее, чувствуя, что она ему больше ничего не скажет.
— Подумайте, — сказал Малко. — Я завтра вам позвоню.
Он тихо закрыл дверь и направился к лифту, испытывая некоторое чувство горечи. Если не считать сказочной эротической интермедии, он растратил свои возможности без особого результата. Казалось, что шведка играет двойную роль, но он не видел причины, толкавшей ее поменять лагерь. Ему не хотелось спать, а хотелось все обдумать, он пошел в «Ханаду» и сел в баре.
— Водки.
Малко чувствовал себя совершенно одиноким. Конечно, он продвинулся в расследовании, но ему не хватало еще какого-то недостающего звена в головоломке.
Анита Кальмар несколько минут послушала шум в коридоре, постояла у двери, потом открыла ее, чтобы убедиться, что Малко действительно ушел. Тогда она вошла в номер и устремилась в другую комнату.
Едва Анита отодвинула задвижку, как в комнату ворвалась какая-то фурия. В кожаных брюках, с забранными в хвост волосами, без косметики, с глазами, пылающими ненавистью. Ошеломленная шведка отпрянула назад. Никогда еще она не видела свою подругу в таком состоянии. Та схватила ее за платье и рванула его, обнажив грудь.
— Сволочь!
Анита открыла рот, чтобы возразить. От пощечины невероятной силы ей чуть не сорвало голову. Она отскочила, еле успев перевести дыхание. Противница наступала на нее шаг за шагом, преследуя ее по комнате, изрыгала ругательства и методично, жестоко била. Было слышно только, как по лицу шведки наносились удары.
Прижавшись к стене, она взмолилась:
— Успокойся, успокойся...
Та схватила ее за горло. Ее пальцы были словно стальные, и из больших голубых глаз Аниты полились слезы...
— Я тебя слышала! Ты орала как сука!
— Я притворялась, уверяю тебя! — оправдывалась Анита.
— Лгунья! Я видела тебя в замочную скважину. Ты наслаждалась как безумная. С этой американской свиньей, нашим худшим врагом...
Она принялась бить ее головой об стену. Анита не оборонялась, пытаясь лишь оттолкнуть противницу. Прекрасно зная, что та могла бы одной рукой раздробить ей затылок... Оглушенная, она скользнула вниз вдоль перегородки, спасаясь от ударов. Вторая, немного успокоившись, нанесла ей удар между ног, от которого Анита издала пронзительный крик, схватившись обеими руками за ноги своего палача и заливаясь слезами.
— Прекрати! Прекрати! — застонала она. — Я так рада снова тебя видеть! Я сделала все, что ты мне сказала.
Эти слова только усилили бешенство той, она схватила Аниту за длинные волосы, отрывая ее от пола. Лицо ее было искажено от злобы.
— Ты была рада меня видеть и отдалась этой грязной свинье с длинным носом... Ты орала от удовольствия. Я чуть было не вошла и не убила вас обоих...
— Он набросился на меня неожиданно, — оправдывалась Анита. — Ты же знаешь, какая я возбудимая... Ты мне сказала, что я должна подыграть ему. Я думала о тебе все это время...
— Ты думала обо мне! Когда я пошла на такой риск, чтобы тебя здесь увидеть! Ты все провалила. Я сказала, чтобы ты притворилась, чтобы он разделся совсем и был в нашей власти. Вместо этого ты дала себя вылизать как сука!
Ее глаза горели яростью. Она вдруг засунула руку Аните под платье, пальцами вцепившись ей в низ живота, средним и указательным между ног, а остальными — в лобок. Таким способом она заставила ее подняться, хотя шведка кричала и рыдала от боли. Она оттеснила ее на кровать и толкнула, не отпуская пальцев.
Девушка извивалась под ее руками.
— Тебе бы нужно вырвать все нутро!
Анита попыталась притянуть ее к себе, умоляя и плача.
— Прошу тебя, прошу тебя! Прости меня!
Уже там, в Северной Корее, она была околдована жестокостью своей подруги. И безумно увлечена. Даже ее пальцы, истязавшие ее самую интимную плоть, доставляли ей своеобразное наслаждение. Та, вероятно, это почувствовала, потому что вывернула пальцы, доставив шведке мучительную боль. Глядя ей в лицо, она бросила:
— Ты помнишь, что сделали с таиландкой?
Анита, заливаясь слезами, прошептала:
— Да...
Речь шла об одной таиландке, работавшей на японские спецслужбы, которая была раскрыта с помощью северокорейского контршпионажа. Обок Хю Кан заставила привязать се за лодыжки к двум автомобилям, и ее разорвали. Только от одного воспоминания шведка покрылась гусиной кожей. Обок смотрела на нее, не разжимая пальцев.
— Я тебя прощаю последний раз.
Она медленно отпустила ее. Анита сразу же скользнула к ней, шепча слова любви, обнимая, умоляя заняться любовью. Обок ее резко оттолкнула.
— Ты мне противна! В следующий раз. Я ухожу. Я принесла тебе то, что должна была. Возьми. Ты знаешь, как со мной связаться.
— Нет, нет, останься!
Кореянка вырвалась, ни слова не говоря, и положила на стол визитную карточку. Анита пошла за ней до двери. Она попыталась прижаться головой к животу подруги, но бесполезно. Оставшись одна, Анита бросилась на кровать, испытав нервное потрясение. Травмированная плоть горела.
Ее пальцы легко нашли дорогу. Постепенно от их привычной ласки на смену боли пришло удовольствие. Закрыв глаза, шведка думала об Обок, ее манере кусать ее взасос, когда она испытывала наслаждение. Тело Аниты изогнулось дугой, и она застонала от восторга.
* * *
Малко поднимался с подземного этажа «Чосона», когда вдруг заметил женский силуэт высокого роста, выходивший из лифта. Женщина шла спиной, но что-то в ней показалось ему знакомым.
Она вышла на крыльцо и остановилась, очевидно, в ожидании такси, освещенная огнями у входа в отель.
Теперь Малко увидел ее профиль.
Ему показалось, что у него останавливается сердце.
Сомнений не было. Это была Обок! Ее кожаный наряд скрывал фигуру, но жесткое, высеченное лицо и глаза с нависавшими веками не могли его обмануть.
Итак, круг замыкался. Что делала Обок в «Чосоне»? Он сразу же подумал об Аните Кальмар. Или шведка была ее жертвой, или соучастницей. Его рука скользнула к кобуре с пистолетом, он сделал шаг вперед и толкнул стеклянную дверь, прямо в спину Обок Хю Кан.
